В парке Сенатора Керима Моренова, руководителя планеты, было два потрепанных транспорта 'Линник', представительское судно 'Президент-4' и около тридцати малых катеров, — поднять с планеты больше тысячи человек разом он ни в коем случае не мог. Население Кавказа составляло по меньшей мере двести тысяч, вдобавок, города и села были сильно рассеяны по экваториальному материку и сообщались с Грозным спорадически. Когда в половине восьмого стало предельно ясно, что никто не успеет на помощь планете, Сенатор застрелился.

В нескольких селах, куда тревога дошла и где имелись небольшие корабли, способные выйти за атмосферу и попытаться спрятаться в пространстве, возникла спокойная, торжественная паника. К без двадцати семь планету покинули две с половиной тысячи человек — старики, женщины и дети, причем некоторых стариков пришлось запихивать на борта силой.

Но большинство населения Кавказа-2 так и остались в полном неведении.

В Добром ничего не знали. С селом не было связи, даже телефонной. На мотосанях к селу вылетел курьер, неизвестно зачем, почти что по собственной инициативе, натурализовавшийся африканец Зевс Кутон, — парню непереносимой показалась мысль, что его знакомые люди — он дружил с Магомадом Додоевым и его семьей — погибнут в одночасье, не приготовившись, как подобает, к смерти.

И еще одно. Главное.

Через систему ЕН-1234 проходит трасса Гедеон — Огайо. Именно 18 марта и именно вечером систему нанизывал на нос, выйдя в виду тяжелых масс в риман, трехкорпусный пассажирский звездолет 'Урюпинск', порт приписки 'Гедеон Главный', — о тридцати тысячах тонн покоя звездолет. Когда в начале седьмого по всем каналам прошел всеобщий сигнал тревоги, капитан Смиловский Кирилл Кирович загнал пассажиров (всего, к счастью, сто шестьдесят человек на тысячу возможных мест) во вспомогательный корпус 'В' звездолета, отстрелил его от пассажирского и агрегатного корпусов, оставив перепуганных пассажиров на попечение матерящегося бессильно старшего помощника, а сам на образовавшемся 'катамаране', без предварительного торможения и ориентации, стартовал к обреченной планете, использовав — вопреки всем правилам и самому здравому смыслу — процессор Кумока. Бог, в крайнем случае, Аллах, есть — за полторы секунды преодолев шесть астрономических единиц 'Урюпинск' выскочил над газовым хвостом планеты, потеряв на финише пилота Андреева, убитого паразитной некомпенсируемоей перегрузкой внутри 'капюшона'. Вытащив погибшего из-за пульта, седой, как Луна, Смиловский, на ходу проводя предпосадочную процедуру, догнал планету и сошел с орбиты, лихорадочно сканируя поверхность в поисках поселений. У него не было времени связаться с руководством планеты, он только поставил на автомат свой опознавательный знак и ремарку к нему — 'Пришел на SOS'.

Ближайшим к 'Урюпинску' селением оказалось Доброе.

Батарея ПВО Доброго была спрятана в горе, в километре от села. Двадцатилетний дежурный оператор Мова Кержоев поймал 'Урюпинск' на локатор в девятнадцать тридцать три. Он закричал, поскольку калькулятор ракетного комплекса без колебаний выдал на ситуационный дисплей значок 'БОЕВАЯ ТРЕВОГА'. 'Урюпинск', сжигая брюхо агрегатного корпуса, садился в километре от села, в долину, отстреливая отработанные аварийные бустеры и уничтожая их, до того как они касались земли, из ПМП. Батарея ПВО 'Пунктир-300', купленная добровцами по знакомству, имела острый некомплект оборудования и опознавательного знака корабля и пометки 'ПРИШЕЛ НА SOS' Мова Кержоев не получил: в некомлект батареи входил дешифратор к радиосканеру. Мова Кержоев кричал, не останавливаясь, руки его с побелевшими пальцами окостенели на джойстиках системы ручного управления комплексом, Мова был готов моментально перехватить управление у кибера, ежели агрессор обнаружит комплекс и подавит электронику. Наглазник оптического прицела сам собой наделся Мове Кержоеву на лицо, и два корпуса 'Урюпинска', садящегося боком, горизонтально, раскачивались перед Мовой в зеленом бороводородном мареве. Мова страшно кричал. 'ЦЕЛЬ НА ОГНЕ' — вспыхнуло в углу оптического прицела и комплекс открыл огонь.

На столе комплекса стояли шесть ракет 'мутон' типа 'земля — космос' и четыре орудия 'гарунда'.

Первая пара ракет ударила 'Урюпинск' под крыло, на мгновение остановив звездолет. 'Урюпинск', страшно неповоротливый в атмосфере, резко клюнул носом и чудом выровнял критический дифферент только через мгновение, — киберпилот, ненормативно кроющий всех и вся (ИИ — 500001 'Цицариус', блок сознания открыт), подорвал с носа последнюю обойму бустеров, звездолет не сорвался в штопор лишь чудом. ПМП ответила на залп комплекса, но почти что наугад, и импульс не причинил Мове никакого вреда, вызвав, однако, срабатывание программы комплекса 'ОТВЕТНЫЙ ОГОНЬ — ПОДАВИТЬ'; и одновременно со стартом второй пары 'мутонов', дали длинную очередь все четыре 'гарунды'. Пол комплекса ходил ходуном, когда бронированная дверь операторской распахнулась, на пороге возник в дымящемся бронежилете спокойный Магомад Додоев, поставил ногу на комингс, вскинул одной рукой — другой руки у Магомада не было, и Зевс Кутон погиб вместе с санями, накрытый залпом ПМП 'Урюпинска', — вскинул М-41 и дал очередь в пульт. Перед Мовой Кержоевым, не заметившим Додоева, не обратившего внимания на сквозняк из открывшегося люка, и не услышавшего за собственным криком выстрелов, вспыхнуло 'КИБЕРМОЗГ УНИЧТОЖЕН — ПЕРЕЙТИ НА РУЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ'. Додоев крикнул: 'Э, Мова, прекрати огонь!', а потом зажмурился и дал еще одну очередь — веером. Мову Кержоева сбросило на пол, но он уже нажал на гашетки. 'Ё!' — страшно закричал Магомад, выпустил горячую рукоять автомата и одним прыжком пересек операторскую, наполненную дымом, смертью и безнадежностью. Он подорвал ракеты, когда они были в ста метрах от помятого борта 'Урюпинска', а еще через миг ПМП звездолета засекла источник огня и подавила его. Последними словами Магомада Додоева было: 'Ну садись, садись скорей, э, ты!' Взрыв прервал на полуслове его последнюю мысль: 'Мага, баран ты безответственный! Диск-хран-то — в карма…'

Оставшийся до земли километр 'Урюпинск' почти падал. Смиловский позволил себе только один смягчающий удар боковым 'норманном', чтобы полная приключений посадка не закончилась, следуя логике событий, в катастрофу. Все-таки скорость была слишком велика.

Шасси поставили звездолет прямо, но потом подломились — все девять. 'Урюпинск' тяжело просел, выдавив раскаленным брюхом агрегатного корпуса огромную траншею, окаймленную валами расплавленной почвы, затем, тяжело ухнув, коснулся земли и пассажирский корпус. Дым, пар, фонтаны газа, ходовой пульт усеян красными огнями, клохчут, и тут же умолкают, выключенные, аварийные сигналы поврежденных систем, молившаяся матерно во время спуска команда выскакивает из 'капюшонов' и бросается по местам. Потери: вахта динамиков под началом Генри Гилмора, первая пара 'мутонов' вскрыла борт как раз их операторской…

Два гидравлических аварийных трапа выбили защитные пластины вакуум-палубы 'Урюпинска' и два огромных посадочных модуля на колесном ходу выскочили наружу, тяжело развернулись и рванули по направлению к Доброму, завывая моторами и сиренами.