— Это который? Уж не тот ли, кто с ним был? — кивнула на Ульяна.

— Ну.

— Тогда привет он тебе передавал… С того света.

— Так… — бородатый пожевал губами, как будто ничуть не расстроившись. — Уж не ты ли его успокоил?

— А тебе не все равно? Много вопросов задаешь дяденька. Не устал? — Дашка куражилась, копила в себе злость, чтоб в един миг выплеснуть ее.

— Смелый, — удивился бородатый. — Не боишься нас?

— А чего вас бояться? Не больно-то вы и страшные.

— Я — может быть. Что с меня взять, обезноженного? А вот он, — кивнул на застывшего рядом Молчуна. — Дам знак, и завяжет в узел и на дерево забросит.

— А пущай попробует. Там поглядим.

Кистень замолчал. К горлу подкатывал очередной приступ тошноты, нога горела, словно ее жгли каленым железом. Он сглотнул горький комок, прокашлялся. Взгляд немного прояснился, и он всмотрелся в лицо незнакомца, как будто вспоминая что-то.

— Ты за ней пришел? — угадав, спросил хрипло.

— За ней и за вами тож. Как догадался?

— Тут ума много не надо… Слышал я о тебе. Потому и догадался.

— И что слышал? — Дашка напряглась.

— Много чего. Правда, не видел ни разу, а вот теперь узрел.. — Кистень погладил ногу и не ощутил ничего — как будто не живую плоть гладил, а бревно. Уверился после этого окончательно, и на душе стало свободно. — Люди баяли, что был у посадника подручный один. То ли человек, то ли оборотень — никто толком не знает. Но верно одно, что водил тот дружбу с духами земли, воды и неба. Ни разу никто его не видел, словно и не человек это вовсе был, а дух святой. На что лесной народ бесстрашен, а и то боялись подручного посадника даже больше самого царского наместника… Был у меня дружок один, он и рассказывал страсти разные. Долго не прожил — помер в одночасье, а я вначале не шибко-то верил, но теперь знаю — прав он был… Уж не о тебе ли эти сказки? И не Фирс ли Матвеич, ныне покойный, тебя послал?

— Может, и он. Тебе какая разница? — Дашка поразилась, что народ уже стал о ней легенды слагать. Не ожидала этого.

— А ведь мы его и отправили к Господу, — неожиданно сказал Кистень.

— Вы?

— Мы. Вернее — он, — кивнул в строну Молчуна. — Повезло немому. Схлестнулся с посадником и победил. Я, честно признать, и не ожидал такого.

— Чего это ты мне все рассказываешь? Будто на исповеди. Я чай не духовник твой и грехи отпускать не намерен.

— Почему, спрашиваешь… Отвечу. — Кистень помолчал немного, собираясь с мыслями. — Чувствую, недолго осталось, помру вскоре. Посмотри.

Кистень задрал штанину, обнажил ногу.

— Видишь? К вечеру уже успокоюсь, — спокойно сказал, чем немало поразил Дашку. — Оттого и не боюсь тебя, хотя знаю, что пришел за нашими жизнями. И не брыкаюсь, потому как ведаю — пустое это. А кровушки хватит, и так попроливал ее за свою жизнь вдосталь… — Поворотил голову к Молчуну. — Сядь! Нечего глазищами сверкать… Отпусти ты его. Хоть и успокоил он посадника, но тот тоже немало нам зла причинил. Пусть живет Молчун, сколь ему Бог положит.

Ульян с Рогнедой неслышно подошли, встали за спиной. Рогнеда чуть слышно спросила:

— Кто это?

— Да так, знакомец один. Встретились случайно на дороге, он и привязался. Помочь обещал… Ты не знаешь его?

— Нет.

— Вот и я не знаю.

— Подойди ко мне, девонька, — неожиданно сказал Кистень. — Да подойди, не бойся. Я ведь зла тебе не причинял, а наоборот — из темницы вытащил. А что словесами злыми бросался, так это чтоб ты худого не удумала.

Рогнеда вцепилась в руку Ульяна, сделала шаг вперед.

— Скажи-ка мне, девица, — Кистень дышал тяжело, с трудом выталкивая из себя каждое слово, — велико ли то золото, что у боярина было? Да не стреляй глазами-то. Помираю я, а врать умирающему — грешно. Бог не простит. Не веришь, вот у него спроси.

Рогнеда оглянулась на Дашку. Та стояла у самой воды и молчала.

— Велико, — прошептала неожиданно для самой себя.

— Оно там, куда ты нас вела?

Рогнеда опустила глаза. Хотела соврать, но говорить неправду умирающему не посмела.

— Нету его там. Обманула я.

Кистень ничего не сказал, отвернулся.

— Ступайте! — махнул рукой.

Дашка впервые в жизни не знала, что и делать. Уйти, забрав девку с собой? А с ними как поступить? Ведь обещала посаднику перед смертью, что разыщет убийц и покарает. Нашла и не знала, как поступить. Один умирал прям на глазах. А второй… Второму и так недолго осталось, по роже видно. Ладно, надо идти. Главное — девку отыскала, а она ключ ко всему.

— Пойдем, — сказала и пошла в обратном направлении. У поворота оглянулась. Ульян и Дашка шли следом, держась за руки. Ватажники остались на берегу и вскоре скрылись из виду.

— И ты, Молчун, ступай… — проговорил Кистень, как только они остались одни. — Нечего тебе возле меня быть. Один хочу побыть напоследок. Иди, прибейся к какой ватаге и живи… А я все, набегался.

Молчун что-то замычал, замахал руками, показывая в сторону реки.

— Брось! — отмахнулся Кистень. — Не по зубам они тебе. Только смерть свою приманишь. Вступай в обрат, да к людям выбирайся. Схоронись пока у Остапа, а там сам решай, как быть… Все, ступай, утомился я.

Молчун, что-то промычал себе под нос, встал, неловко потоптался рядом и пошел в лес. У самой кромки остановился, бросил последний взгляд на атамана и исчез под кронами.

— Ну, вот и все, Федор Лукич… — вспомнил Кистень свое давешнее имя. Уже и в паху жгло отчаянно, сил терпеть не оставалось. — Вот и кончилась твоя жизнь. Жаль, клад не добыл, да, видно, не судьба. Видать, на небесах свой расклад и мне иной путь даден… Жаль… Как девка ловко обвела, я и не почувствовал изъяна! А могло бы все по-другому быть…

Кистень достал кинжал, проверил остроту лезвия. Поискал глазами вокруг себя. Приметив два больших булыжника, неловко подполз к ним, зажал кинжал между камней, острием вверх. Немного подождал, прогоняя из головы все мысли, перекрестился, задержал дыхание и бросил свое тело навстречу сверкающему жалу.

Они отошли версты на три, когда Дашка дала знак остановиться. Рогнеда устало опустилась на камень, Ульян встал рядом, вопросительно вскинул брови.

— Ждите здесь, — коротко бросила Дашка. На всякий случай добавила: — И не вздумайте скрыться. Сами знаете — сыщу везде: хоть на земле, хоть под землей. Сидите тихо — я скоро.

— Куда он? — Рогнеда проследила, как странный знакомец Ульяна скрылся из вида.

— Не знаю.

— Сбежим?

— Нет, — Ульян покачал головой. — Далеко не уйдем, а смерть свою отыщем. Тебя, может, и не тронет, а мне точно не поздоровится. Страшный человек. Я видел, что он выделывает с теми, кто идет против его воли… Будем ждать, а там посмотрим.

Дашка перевернула мертвое тело Кистеня с торчащим из груди кинжалом. Атаман остекленевшими глазами смотрел мимо нее. Она перекрестилась, осторожно положила тело обратно. Сузив глаза, посмотрела в сторону леса, потянула носом воздух и через мгновение кинулась по следу.