— Кто-нибудь пострадал? — Я думал о Колтоне.

— Ни один человек. Они проникли туда тихо, как ягнята. И запомните: Тарантайн работал на корпорацию. Он был подставным лицом для Доузера и работал прямо здесь, в городе, на Арене. Вы искали какого-нибудь поворота, правда? Пожалуйста, вот он.

— Потрясающе, — произнеся.

В проезд въехала машина, завернула за угол здания и запарковалась за навесом. Из нее вылез мужчина с покатыми плечами, держа в руках медицинский саквояж.

— Извините, что так поздно, — сказал он Каллаган. — Роды проходили медленно. А потом я перехватил кое-что в порядке ужина.

— Клиент все еще ждет, — Он повернулся ко мне. — Это доктор Мак-Катчесон. Мистер Арчер.

— Сколько это займет времени? — спросил я доктора.

— В каком смысле?

— Ну, чтобы определить причину смерти.

— Час или два. Зависит от показаний. — Он вопросительно взглянул на Каллагана. — Насколько я понимаю, он утонул?

— Да, мы так думали. Хотя может быть и бандитское убийство.

— Посмотрите внимательно, не могла ли наступить смерть от чего-нибудь другого, — сказал я. — Надеюсь, вы ничего не имеете против того, что я вмешиваюсь в ваши дела.

Он отрицательно покачал своей взъерошенной седой головой.

— Как, например?

— Не знаю. Тупой предмет, наркотики, даже нулевая рана.

— Я всегда провожу тщательное исследование, — заявил Мак-Катчесон. На этом разговор закончился.

Я не стал брать машину, запаркованную перед моргом, и прошел пешком два квартала до главной улицы. Я проголодался, несмотря на неприятный запах, который, казалось, въелся в мою одежду — запах рыбы, водорослей и дезинфицированного тления. Несмотря даже на вопросы, которые возникали сами по оебе, как во внутренней викторине, и на личные комментарии к ней.

Каллаган посоветовал пойти в кафе, которое называлось «У Джорджа». Это был ресторан-бар для людей среднего возраста и достатка ниже среднего. На одной стороне зала располагался бар с поваром в белом колпаке, который занимался блюдами быстрого приготовления на газовой жаровне, установленной у окна на улицу. С другой стороны тянулись кабинки и ряд столиков, покрытых скатертями с красными квадратиками в центре каждого стола. Три или четыре вентилятора, прикрепленных к потолку, медленно вращались, перемешивая прокуренный воздух в общую серо-голубую массу. Все находившиеся в этом заведении, включая столпившихся у бара посетителей, выглядели так, словно не выходили отсюда сутки.

Как только я занял место в одной из свободных кабин, то почувствовал себя так же, как другие. Заведение обладало уютным качеством подземелья, как глубоко зарытая капсула, которая не подвержена воздействию времени, перемен и насилия. Приятные молодые и пожилые официанты в белых пиджачках передвигались быстро и четко, переняв эти навыки со времен печального десятилетия великой депрессии. Жареный картофель, который мне подали вместе с шипящим бифштексом, имел точно такой же вкус, что и картофельные чипсы в грязных бумажных кульках, которые я уплетал, когда ходил в среднюю школу в Окленде в 1920 году. Фотографии пейзажей, которые украшали стены, напомнили мне диораму, которую я видел в мансарде двоюродной бабушки моей матери. Шум и гам в баре звучал, как сама история.

Я заканчивал вторую бутылку пива, когда заметил через матовое стекло Гэлли. Она стояла в дверях, нерешительно балансируя на своих каблуках. На ней были черное пальто, черная шляпа и черные перчатки. На мгновение она показалась мне нереальной, призраком из настоящего времени. Потом она увидела меня и пошла ко мне, и вдруг, наоборот, все остальное показалось мне нереальным. От нее, как от сильного ветра, пахнуло волнующей жизнерадостностью. Однако лицо ее выглядело измученным, словно жизнерадостность существовала отдельно, черпая из ее тела живительные соки.

— Арчер! — Ее бледно-серое ненакрашенное лицо улыбнулось мне, затем улыбка пропала. — Я так рада увидеть вас.

Я выдвинул для нее стул.

— Как ваши дела?

— Помощник шерифа сказал, что вы здесь. Это Каллаган?

— Значит, вы видели тело?

— Да, видела, — Ее глаза были темнее ночи без звезд. — Доктор разрезал его.

— Им не стоило бы вас впускать.

— О, я сама этого захотела. Мне надо было знать. Но странно видеть останки близкого человека. Даже мне, медицинской сестре.

— Хотите выпить?

— Да. Спасибо. Чистого виски. — Она часто и неглубоко дышала, как собака в жаркий день.

Я подождал, пока она выпьет виски, и спросил ее:

— Что сказал доктор?

— Думает, что он утонул.

— Действительно, да?

— А вы так не думаете?

— Я просто, как подвешенный вопрос, жду, чтобы ответ сам пришел ко мне. Хотите повторить?

— Пожалуй. Вы слышали, что они взяли Доузера? Каллаган сообщил мне об этом.

Ну и прекрасно. — Мне не хотелось распинаться о своей роли в этом деле. У Доузера были друзья, а друзья имели оружие. — Ну, Гэлли, рассказывайте.

— Да? — В ее глазах опять появились искорки, а рюмка с виски опять опустела.

— Я бы хотел побольше узнать о том уик-энде, который вы провели вместе с Джо в пустыне.

— Поверьте мне, это было впустую потраченное время. Джо озверел. Меня как будто заперли в четырех стенах с раненой пумой. Я сама почти взбесилась. Он не хотел объяснить мне, в чем дело, и это сводило меня с ума.

— Пожалуйста, факты. Приведите несколько объективных фактов.

— Я изложила факты.

Но не такие, которые полезны. Мне нужны подробности. Например, в чем он был одет?

Большую часть времени Джо был в нижнем белье. Разве это имеет значение? Там было жарко, несмотря на кондиционер…

— Была ли у него какая-то одежда с собой?

— Естественно.

— Куда делась эта одежда?

— Откуда я знаю. Он держал ее в сумке, когда я привезла его сюда.

— Во что он был одет?

— В синюю рабочую одежду.

— В ту же, что сейчас надета на нем?

— Когда я его видела, на нем одежды не было. Думаю, это та же одежда. Почему вы спрашиваете?

— Его брат сказал, что в пятницу вечером на нем была эта же одежда. Это — правда?

Ее изогнутые брови сошлись от усилия сосредоточиться.

— Да, он не переодевался, когда в пятницу вечером приехал домой.

— И ходил в этой одежде, когда не был в нижнем белье, вплоть до утра во вторник. Это не похоже на то, что я слышал о Джо.

— Знаю. Он был сам не свой, в какой-то горячке. К его возвращению я приготовила обед — он позвонил и сказал, что едет, — но он даже не присел, чтобы перекусить. Я еле успела кое-что собрать, потому что он ужасно торопился. Мы сломя голову понеслись в Оазис, а потом целых три дня сидели и глазели друг на друга.

— Как вы это можете объяснить?