— Марио едет сюда. Всю вторую половину дня ни его, ни его матери не было дома. Наконец нам удалось с ними созвониться. Они едут сюда для официального опознания.

— А как обстоит дело с мадам Тарантайн? Женой?

— Она тоже должна приехать. Мы сообщили ей сразу, как только обнаружили тело. Похоже, она не очень-то торопится, не правда ли?

— Я побуду здесь, если вы не возражаете.

— Мне все равно, — ответил он, — если вам не противно. Я предпочитаю находиться на улице. — И он, брезгливо сморщившись, зажал пальцами свой венозный нос.

Под светом лампы осталось лежать мертвое тело, избитое, оскверненное и страшное. Каллаган повернул выключатель, и мы вышли наружу.

Прислонившись к стене и закурив сигарету, я рассказал ему о купанье Дэллинга ранним утром и о его смерти тоже ранним утром. Я не был уверен, что эта информация что-нибудь ему даст. Я говорил среди полнейшей тишины, которая окружала тело погибшего человека, не пропуская к нему звуковые волны из внешнего мира. На небе гасли поздние зеленые сумерки, и на крыши медленной волной накатывалась тьма. В темноте еле различимый контур Каллагана казался подпоркой для стены, под краем его шляпы периодически вспыхивал оранжевый огонек сигареты.

Пара ярких автомобильных фар показалась на проезжей дорожке и застыла среди окружающей тишины.

— Держу пари, что это — патрульная машина, — произнес мой собеседник и направился к углу здания.

За его плечом я увидел Марио, который выходил из машины шерифа. Он вошел в пространство, освещенное фарами, ведя за руку мать, походившую на большой надутый шар. Я отошел в тень, давая им пройти, и направился за ними к двери.

Каллаган снова включил свет над лицом покойника. Марио стоял, глядя вниз, мать тяжело оперлась о его плечо. Ссадины на лице Марио приобретали желтоватый и зеленоватый оттенок. Другие люди обошлись с ним так же круто, как океан — с его братом. Вероятно, он размышлял об этом, судя по выражению его глаз. Они были насмешливыми и печальными.

— Это Джо, — наконец произнес он. — Разве были какие сомнения?

— Но для опознания требуются родственники, чтобы все было законно. — Каллаган снял шляпу и напустил на себя выражение грустной торжественности.

Миссис Тарантайн хранила молчание, ее широкое лицо оставалось почти невозмутимым. Но тут она издала вопль, словно смысл случившегося проник через слои ее плоти и задел за живое:

— Да! Это — мой сын, Джузеппе. Погиб от своих грехов. Да! — Ее огромные черные глаза смотрели куда-то вдаль. Она видела покойника лежащим где-то далеко, в аду.

Марио в замешательстве посмотрел на Каллагана и дернул ее за руку:

— Тише, мама.

— Посмотри на него! — продолжала та кричать укоряюще. — Был слишком большим умником, чтобы ходить к обедне. Много лет не причащался. А теперь взгляните на моего мальчика, на Джузеппе. Посмотри на него, Марио.

— Я уже посмотрел, — отозвался тот сквозь зубы. Он грубо потянул ее. — Теперь пойдем.

Она положила руку на пояс покойника, чтобы не упасть.

— Я останусь здесь, с Джузеппе. Мой бедный мальчик. — Она заговорила с погибшим на итальянском языке, но в ответ получила лишь гробовое молчание.

— Вам нельзя оставаться здесь, миссис Тарантайн. — Каллаган переминался с ноги на ногу. — Доктор будет делать вскрытие, вам не стоит видеть это. Вы не возражаете против вскрытия, правда?

— Нет, она не возражает. Пойдем, мама, ты тут вся перепачкаешься.

Она позволила увлечь себя к двери. Марио задержался, проходя мимо меня:

— Чего хотите вы?

— Могу отвезти вас домой.

— Нас везет главный помощник шерифа. Он еще хочет задать мне какие-то вопросы.

Его мать посмотрела на меня так, как будто я был тенью на стене. В ней наступило успокоение под стать покою погибшего.

— Ответьте на пару моих вопросов.

— Зачем это мне?

Я подошел к нему поближе.

— Вы хотите, чтобы я сказал об этом на испанском языке?

Когда до него дошел смысл, его попытка улыбнуться выглядела нелепо. Он нервно зыркнул взглядом в Каллагана, который через комнату шел нам навстречу.

— Ладно, мистер Арчер. Задавайте.

— Когда вы в последний раз видели своего брата?

— В пятницу вечером, я же вам говорил.

— Эта та самая одежда, которая была на нем?

— Вы имеете в виду — в пятницу вечером? Да, это та самая одежда. Я бы не был уверен, что это — он, если бы не одежда.

Каллаган сказал, стоя за ним:

— Относительно опознания сомнений нет. Вы узнали своего сына, правда, миссис Тарантайн?

— Да, — ответила она низким голосом. — Я знаю его. Я должна узнать его, мальчика, которого я нянчила. — Ее руки погладили свой огромный живот, закрытый черным шелком.

— Ну, и прекрасно — я хочу сказать, большое вам спасибо. Мы признательны за то, что вы приехали сюда, и все такое. — Неодобрительно посмотрев на меня, Каллаган проводил их к выходу.

Он обратился ко мне, когда они отошли за пределы слышимости:

— Какая муха вас укусила? Я сам знал этого парня, знал его достаточно хорошо, чтобы не сожалеть о нем. Мать и брат, конечно, узнали его.

— Мне просто пришла одна мысль. Я хотел удостовериться.

— Беда с вами, частными ищейками, — пробормотал он, — вы все что-то раскапываете, пытаясь найти новый поворот там, где все совершенно ясно.

Раскрылась внутренняя дверь, и полный мужчина без пиджака, в полосатой рубашке появился в проходе.

— Вас к телефону, — сказал он Каллагану. — Звонят из вашего учреждения. — У него была улыбка всеведущего владельца похоронного бюро.

— Спасибо, — сказал Каллаган, проходя мимо него в дверь. Толстяк в полосатой рубашке плавно поплыл, как бескрылая моль, к освещенному столу. Его блестящие черные башмаки скрипели на цементном полу.

— Так, — сказал он, обращаясь к покойнику, — вы не такой красивый, каким могли бы быть, не так ли? А когда доктор поработает над вами, то от красоты не останется и намека. Но мы вас приведем в порядок, даю слово. — Его голос тонул в тишине как сироп, изготовленный из хорошо очищенного сахара.

Я вышел на улицу, прикрыл дверь и закурил сигарету. Сигарета была наполовину выкурена, когда вновь появился Каллаган. У него блестели глаза и порозовели щеки.

— Что вы там делали? Пили бальзамирующую жидкость?

— Пришло сообщение по телетайпу из Лос-Анджелеса. Никому не говорите, я расскажу вам. — Я бы не смог заставить его не передавать мне это. — Они совершили облаву на шайку Доузера — агенты казначейства и люди окружного прокурора. Накрыли их с таким количеством героина, что хватило бы по порции всем жителям города.