— Пожалуйста, пересядьте на стул, мистер Арчер. Этот стол был для доктора одним из самых любимых предметов мебели.

— Простите. — Я сел на стул.

Ее обремененный прошлым мозг опять обратился к настоящему:

— Вы несколько раз давали мне понять, что Г элли находится в опасности.

— Это же вы подали мне такую мысль.

— Думаете, она не вернется так скоро, как обещала? С моей дочерью что-нибудь случилось, мистер Арчер? — Ее кулачок непрерывно ударял по костистому колену.

— Не знаю. Вам остается только ждать и надеяться.

— Может быть, вы можете что-нибудь предпринять? Я отдам вам все, что у меня есть. Только бы с Гэлли не случилось ничего ужасного.

— Я сделаю все, что смогу. Буду продолжать распутывать это дело.

— Вы — добрый человек. — Ее кулачок успокоился.

— Вряд ли. — Она жила в мире, где люди поступали так или иначе, потому что были добрыми или злыми. В моем же мире люди действовали в соответствии с необходимостью. Я немного просветил ее о том, что происходит в моем мире: — Прошлой ночью муж вашей дочери ударил меня мешком с песком и оставил валяться на крыльце дома без сознания. Я взял себе за правило не оставлять без возмездия такие поступки.

— Боже милостивый! За какого же человека вышла замуж Гэлли?

— Это недобрый человек. — Возможно, наши слова несли в себе все же одинаковый смысл в зависимости от нашего к ним отношения. Поступки, которые совершаются в моем мире по необходимости, превращают человека в ее мире в доброго или злого. — Возможно, уже сегодня к вам обратится полиция.

— Полиция? Неужели у Гэлли нелады с полицией? — Это уже было немыслимым оскорблением памяти доктора Лоуренса и его мебели. Ее руки взметнулись к голове и подняли волосы в виде двух седых, спутанных крыльев.

— Не обязательно. Они могут пожелать задать несколько вопросов. Расскажите им правду. Скажите, что я посоветовал вам говорить правду. — Я направился к двери.

— Куда вы идете?

— Мне кажется, я знаю, где находится Гэлли. Она уехала в автомобиле?

— Да, в большом черном автомобиле. За рулем сидел другой мужчина.

— Я привезу ее, если смогу.

— Подождите минутку, — она последовала за мной в полутемную прихожую и задержала меня около парадной двери. — Я что-то хочу сообщить вам.

— О Гэлли? Если не о ней, то не затрудняйтесь.

Ее огрубевшая ладонь скользнула по моему рукаву.

— Да, о Гэлли. Я с вами была не совсем откровенна, мистер Арчер. Теперь вы сказали, что сюда могут приехать полицейские…

— Опасаться тут нечего. Они захотят кое-что проверить.

— В воскресенье вечером сюда приходил полицейский, — сказала она. — Он просил меня никому об этом не говорить, даже вам.

— Почему в разговоре речь зашла обо мне? Я ведь взялся за это дело только в понедельник.

— Лейтенант Даль настоятельно советовал мне нанять вас. Он — следователь отдела по борьбе с преступностью, как он объяснил сам, очень симпатичный молодой человек. Он сказал, что моя девочка живет с преступником, которого ему вскоре придется арестовать. Он знает, что Гэлли не виновата, что она хорошая девушка, и не хотел бы впутывать ее без крайней необходимости. Поэтому он назвал мне вашу фамилию и дал номер телефона. Он сказал, что вы честный и благоразумный человек, но все равно не велел мне рассказывать о своем разговоре со мной. — Она закусила губу. — С моей стороны ужасно нехорошо так злоупотреблять его доверием.

— Когда он приходил сюда?

— В воскресенье ночью, после полуночи. Он поднял меня с постели.

— Как он выглядел?

— Одет в гражданском… Удивительно красивый молодой человек.

—  Высокий, кудрявые золотистые волосы, синие глаза, профиль киноактера, голос диктора с радио?

—  Вы знаете лейтенанта Даля?

— Очень поверхностно, — ответил я. — Наша дружба не получила возможности расцвести полным цветом.

Я быстро поднялся по петляющей дороге и остановился у зеленых металлических ворот. Часовой уже находился у ворот дома с автоматом в руках. Солнце горело на смазанном и отполированном стволе.

— Как охота? — спросил я его.

У него было бульдожье лицо, которое выражало только звериную холодность и готовность отпугивать непрошеных гостей.

— Проваливайте отсюда. Тут частная собственность.

— Доузер ждет меня. Я — Арчер.

— Оставайтесь в машине, я проверю. — Он ушел в сторожевую будку, откуда тянулся телефонный провод в здание. Потом он вышел и открыл мне ворота. — Вы можете запарковаться вот здесь, у забора.

Когда я вылез из машины, он подошел ко мне вплотную. Я встал смирно и позволил ему обыскать себя. Его руки задержались на моей пустой кабуре.

— Где пистолет?

— Бросил в канаву.

— Неприятности?

— Неприятности.

Блэни встретил меня у парадной двери, на голове его по-прежнему была широкополая черная шляпа.

— Не думал, что вы вернетесь.

Я внимательно начал всматриваться в лицо цвета бледной поганки, землянистые стеклянные глаза. В них ничего нельзя было прочесть. Если Дэллинга застрелил Блэни, он сделал это без колебаний.

— Не могу обойтись без вашего покоряющего гостеприимства, — сказал я ему. — Где хозяин?

— Обедает в садике. Он сказал, что вы можете пройти к нему.

Доузер сидел один за железным столиком у плавательного бассейна, перед ним горкой возвышался салат из крабов. Его короткие волосы были влажными, а сам он до подбородка закутался в белый махровый халат. Со своими глазами навыкате и жующими челюстями Доузер походил на переросшего суслика, выдающего себя за человека.

Какое-то время Доузер продолжал есть, чтобы напомнить мне о значимости своей персоны в этом мире. Он брал ломтики крабов пальцами и, положив их в рот, облизывал пальцы. Неприятное зрелище. А Блэни стоял и наблюдал за ним, как завистливое привидение, худой кадык ходил ходуном, лакей глотал слюнки. Я смотрел на овальный бассейн, вода в котором все еще беспокоилась после купания босса, на разнообразные цветы, окаймлявшие садик, на все эти прекрасные вещи, ради которых Доузер подличал, обманывал и убивал, и прикидывал, что можно сделать, дабы лишить его всей этой роскоши.

Он отодвинул от себя салатницу и закурил сигарету.

— Ты можешь идти, Блэни. — Голодный мертвец тут же испарился.

— Получили заказную посылку?