Beatles и управлялась самими музыкантами.

Некоторые из их собратьев тоже разнообразили свою деятельность — ради развлечения и выгоды. Примерами этого могут служить магазин военных регалий Криса Фарлоу в Ислингтоне, открытый на доходы от его хита «Out Of Time», занявшего первое место в чарте в 1966 году, или доля Тони Крейка в испанском ночном клубе, а также принадлежащий Дэви Джонсу из The Monkeys бутик в Нью– Йорке, или запатентованная Регом Пресли из The Troggs система рассеивания тумана. Beatles с их доходами могли позволить себе больше альтруизма. Судя по броской рекламе в газетах, они призывали людей присылать пленки со своими записями, причем благожелательно принимали опусы не только тех, кто принадлежал к их близкому кругу, но и любого, кто обращался к «Apple» за финансовой поддержкой своих проектов.

Когда официальным адресом «Apple» стал дом 3 на Сэвил–роуд, на почтальона обрушилось огромное количество почты, телефонная линия была перегружена умоляющими голосами, а от просителей не было отбоя ни днем, ни ночью, так что пришлось нанять дюжего швейцара, чтобы тот оставлял их большую часть за порогом. «Туда приходили ненормальные со всего мира», — ворчал Джордж Харрисон.

Огромные деньги были потрачены на два убыточных магазина, на «мага» Алекса Мардаса (того самого, кто разоблачал Махариши в Ришикеш), которого иногда называли «волшебником электроники», но чьи удивительные изобретения ограничивались лишь его рассказами о них, на группу жадных голландских дизайнеров под сбивающей с толку торговой маркой «The Fool», на поэтов, не умевших писать стихи, на режиссеров, которые не снимали фильмы.

Подразделение «Apple Films» должно было снять серию достойных, хотя и достаточно специальных документальных лент вроде «Messenger Out Of The East» о Рави Шанкаре и его родных местах, однако успех ждал лишь «Apple Records». Компания заключила лицензионное соглашение с EMI и ее дочерней фирмой «Parlophone», отказывавшимися издавать, к примеру, сингл человека–оркестра Брута Форса «The King Of Fuh'», в котором звучала нецензурная брань. Тем не менее основание якобы независимой компании уменьшило количество посредников и усилило контроль со стороны Beatles за качеством выпускаемого продукта.

Ни одна из записей, которые Ронни Спектор (жена Фила), Джеки Ломаке и исполнительница соул из Нью–Йорка Дорис Трой сделали для «Apple», не принесла им денег, однако трехлетнее пребывание в чартах обладательницы сопрано из Уэльса Мэри Хопкин началось с ее дебютного сингла «Those Were The Days», вытеснившего с вершины британских чартов даже самих Beatles с их синглом «Hey Jude». Хитами также стали диски Билли Престона и Badfinger, музыкантов из Мерсисайда, найденных Мэлом Эвансом. При посредничестве «Apple Records» широкой публике стали известны Modern Jazz Quartet и сочиняющий классическую музыку композитор Джон Тэвенер.

Контракт с «Apple» была готова подписать англоамериканская «супергруппа» в составе Дэйва Кросби, Стива Стилза из Buffalo Springfield и Грэма Нэша, впоследствии вошедшего в The Hollies, но сделка сорвалась, поскольку все они были связаны текущими контрактами. Такая же участь постигла договор с еще одной многообещающей группой, Fleetwood Mac. Компании удалось заполучить будущую звезду меньшего калибра, Джеймса Тэйлора, но двадцатилетний Дэвид Боуи, впоследствии мировая знаменитость, после разговора с Полом Маккартни не получил должного внимания. Ничего не вышло и с Фредди Гэррити, солистом Freddie And The Dreamers, а также с The Remo Four. В 1969 году компанией «Apple» был выпущен единственный сингл «Hot Chocolate», но не совершили ли Beatles ту же ошибку, что и Дик Роу, который прослушал, а затем отверг Bamboo, шведскую группу, давшую начало ABBA.

Звукозаписывающее подразделение было прибыльным, но Леннон быстро осознал, что остальная часть компании «Apple» крайне ненадежна. На безрыбье и рак рыба. Именно так благие намерения становятся колыбелью обмана — с притворством, возведенным в принцип, и борьбой за власть, провозглашаемой крестовым походом.

В своих мемуарах «As Time Goes By» Дерек Тэйлор, руководивший отделом прессы, сравнивает два года в «Apple» со службой «при странном королевском дворе в какой–то волшебной сказке». Утонченные манеры Дерека обеспечили «Apple» много важных контрактов, однако голос Леннона явно был самым громким голосом разума среди всего этого безумия. Музыкальная пресса была полна рассуждений о том, что к тридцати годам Леннон стал «мягче». «Это обычное взросление», — отвечал он. Таким образом, внешне Джон производил впечатление человека, полностью осознающего свои возможности, богатого, счастливого в браке, абсолютно здорового, улыбающегося, смеющегося, лишенного каких–либо тревог.

В действительности же он испытывал глубокую тревогу.

К концу 1968 года простой обыватель думал, что Джон Леннон сошел с ума. В ресторанах, где слава не мешала Beatles обедать, посетители за другими столиками говорили приглушенными голосами и украдкой бросали взгляды на Джона. Некоторые утверждали, что чувствовали окружавшую Леннона ауру невменяемости — точно так же, как другие якобы ощущали «зло» во взгляде детоубийцы Майры Хиндли.

Действительно ли у него «поехала крыша»? Может быть, он — как Фридрих Ницше — сошел с ума, непрерывно размышляя о своей гениальности и славе?

Раньше он уже находился на грани безумия — или состояния пограничного с ним, если вам так больше нравится, — о чем свидетельствует знаток Мерсисайда Эйдриен Генри, который был свидетелем сцены, когда Джон лежал на полу местного паба и делал вид, что плывет. Когда хозяйка призвала его к порядку, Леннон ответил, что не может остановиться, потому что иначе он утонет. Некоторые его чудачества в Гамбурге и после приема наркотиков были того же порядка, но в разговорах он выглядел достаточно разумным, а Синтия считала, что он находится в здравом уме.

Они уже не были теми ослепленными любовью подростками, которые, взявшись за руки, бродили по Ливерпулю. Милая влюбленность прошла. Обстоятельства заставили Джона жениться на Синтии. Хотя, если бы в 1962 году Леннон читал Ницше, он мог бы случайно наткнуться на высказывание немецкого философа и согласиться с тем, что брак и семья несовместимы с постоянным творчеством. Другими словами, семейная жизнь — враг искусства. Принадлежащий к богеме рок–н-ролла Джон, исходя из реалий своей жизни, не верил в узы законного брака, но Джон из Вултона, племянник тети Мими, возлагал надежды на эти узы. Таким образом, у них с Синтией с самого начала не было перспектив.

Нельзя сказать, что он не заботился о матери своего ребенка — несмотря на усиливающееся несоответствие между образом Леннона как мужа и отца и образом Леннона как публичной поп–звезды. Не было у него и иммунитета от угрызений совести, он осознавал чудовищность поступка, который собирался совершить. Однако в середине 1968 года у него не оставалось иного выбора, кроме как по возможности сжечь за собой все мосты и ждать либо обновления, либо окончательного разрушения своего бывшего «я». В конечном итоге произошло и то и другое.

На диктофон репортера он сделал заявление о том, что любит Йоко Оно, американку японского происхождения, которую многие по–прежнему считают живым доказательством ее собственного утверждения: «Чтобы быть художником, не обязательно иметь талант». Джон был представлен ей как чудак с полными карманами денег 9 ноября 1966 года, во время предварительного показа ее выставки «Unfinished Paintings And Objects» в галерее, примыкавшей к книжному магазину «Indica». Очарованный необычными экспонатами, он стал анонимным спонсором выставки Йоко «Half wind Show» в другой Лондонской галерее и начал помогать ей в осуществлении других проектов. Из–за ее участия в «Fourteen Hour Technicolor Dream» — феерии, сочетавшей различные виды искусства и насыщенной мерцающими вспышками и эманационными световыми проекциями, — Джона можно было видеть среди тех, кто прогуливался по дворцу Александры 29 апреля 1967 года.

Йоко завоевала его сердце в то время, когда, по мнению Барри Майлза, легкоранимый Джон