кончится для него поход в ДЖ помимо этого, он бы... Нет, он все равно не устоял бы. Ведь не устоял же Брежнев перед очередной двухчасовой речью, хотя знал заранее, что уже через пятнадцать минут будет не способен вразумительно произнести даже изначальное «мама». Филе оказалось, конечно, плодом воображения Знакомого. Зато была водка, а под водку любая дрянь идет так, будто она и есть то самое первоклассное фирменное филе, исчезнувшее задолго до шестидесятилетия Великой и т.д. революции.

Потом МНС сказал, что ему всучили идиотскую рукопись, отзыв сделать для ЦК. Вот она. Только — это между нами. Рукопись секретная. Знакомый полистал рукопись, сказал, что он эту рукопись знает, что ничего в ней секретного нет, что автор приносил ее к ним в редакцию с просьбой напечатать отрывки, что это — типичное барахло сталинского подонка, что... В общем, выброси эту муть на помойку. Между прочим, этот автор потом приносил статью с разоблачениями Петина. И подлинные документы. Имя Станис тебе что-нибудь говорит? Это был крупный философ-марксист. Его посадили и расстреляли по доносу Петина. А Петин потом присвоил работы Станиса. Вдова Станиса уцелела и была реабилитирована. Она каким-то чудом сохранила рукописи Станиса и верстку его книги с его исправлениями. А книга эта потом была напечатана как книга Петина. И многие статьи Петина оказались фактически статьями Станиса. Это — совершенно бесспорно. Вдова подавала в суд на Петина, но ее заявление не приняли. В журнале была создана специальная комиссия, которая расследовала это дело. Все подтвердилось. Более того, выяснилось, что Петин не только со Станисом так разделался, но и со многими другими. Выяснилось, что и Канарейкин такими штучками баловался. И Федькин. Короче говоря, дело прикрыли, все документы забрали в ЦК, автор этот куда-то исчез, вдова Станиса умерла, все ее бумаги исчезли. Мне сказал, что сочинения Петина писали по крайней мере два десятка различных авторов, это можно показать совершенно убедительно. Но сочинения, приписываемые Сталину, писал, судя по всему, один автор. По крайней мере, послереволюционные. А если дореволюционные писал другой, так все равно они были отредактированы после революции тем же автором. Причем в сочинениях Петина, Канарейкина, Федькина и других этот автор явно не участвовал. А между тем считается бесспорным, что Петин организовал Сталину все его философские и вообще теоретические сочинения и такие разделы в прочих сочинениях. В чем дело? Знакомый сказал, что эта загадка неразрешима. По всей вероятности, подлинные авторы сталинских сочинений исчезли, и мы никогда не узнаем о них. То, что Петин, Федькин, Канарейкин и другие известные личности были проводниками сталинизма в идеологии, это факт. Но степень их участия в сочинениях Сталина неизвестна. И вообще, идейный источник всей сталинской идеологической революции установить уже невозможно, и отныне и навеки он будет намертво связан с именем Сталина. МНС сказал о возможных заимствованиях у Троцкого и в особенности у Бухарина. Знакомый сказал, что это — чушь. Ты читал их сочинения? Нет? А я их досконально проштудировал. Троцкий, Бухарин и вообще вся пишущая братия тех времен — явление качественно иной природы. Они были слишком умны, культурны и образованны (хотя, между нами, они на самом деле не были такими умными и образованными, как казалось), чтобы создавать сталинские «шедевры». Понимаешь, как художник, окончивший Академию художеств, не способен создавать подлинные шедевры примитивизма, так искушенный в теории философ не способен сочинить такую жуткую дребедень, которая считается сочинениями Сталина.

Потом расплатились с официанткой. Спустились в пивной бар и продолжили беседу там. Потом посетили еще одно злачное место. Потом еще одно. И еще. Очнулся МНС на своей тахте. Одетым, но в вполне приличном виде, пригодном для выхода в свет. Припоминая вчерашние приключения, он дошел до того места, как они со Знакомым собирали листы рукописи, рассыпавшейся по грязному тротуару. Далее был полный провал. Осмотрев комнату и не обнаружив рукописи, МНС решил, что рукопись, наверно, Знакомый положил к себе в портфель, — он же был с портфелем, и портфель был тощ! Но Знакомый сказал, что МНС расстался с ним, унеся рукопись с собой. Правда, в каком виде! Обсмеешься. И Знакомый рассказал по сему поводу анекдот про советского гражданина, который был в Париже, сидел за одним столом в ресторане с француженкой. Та написала ему записку, которую он не мог прочитать, не зная языка. Он показал хозяину ресторана, и его попросили покинуть ресторан. Показал в посольстве, и его попросили срочно вернуться в Советский Союз. Показал в учреждении, и его уволили. Наконец, он попросил перевести ему записку на русский язык, чтобы узнать, за что ему достались такие невзгоды, но переводчик записку потерял. Собравшиеся смеялись. Но МНС было не до смеха. Он печально побрел домой. Прошел мимо обосранного голубями Маркса. Как они ухитряются, мелькнула у него смутная мысль, ведь у него же острые шипы в голове! Но эта мысль, которая раньше породила бы целую серию блестящих гипотез и теорий, на сей раз тут же и заглохла. Железный Феликс строго посмотрел на него со своей пятиэтажной высоты. Ну что, мерзавец, докатился до ручки, сказал Железный Феликс почему-то со сталинским акцентом и слегка картавя по-ленински. Это тебе не цитаты для Петина, не тезисы к занятию пропагандистского кружка. Скандал крупный будет. Тут затронуты интересы президиума АН и ЦК КПСС. Могут запросто выгнать.

Дома МНС лег (опять-таки одетым, ибо это было время работы) на тахту и горько заплакал. О, я несчастный беспартийный младший научный сотрудник без ученой степени, шептал он в подушку с грязной наволочкой. Всеми заброшенный и никому не нужный! И некому мне помочь в постигшем меня горе! Почему же некому, сказал на это с обидой Он. Ты не так уж одинок. И ситуация не так уж безнадежна. Верно, закричали весело Маркс, Ленин, Сталин и Берия. Мы тебе поможем. Чего тебе стоит нацарапать какую-нибудь муть и выдать это за потерянную рукопись, сказал Он. Все равно никто ее больше читать не будет. И проверять тебя никто не будет. Напиши отзыв, что так, мол, и так, что, дескать, но, однако, и в общем, так сказать. И дело с концом. Понял? Встань, старик, и перестань хныкать, закричали Маркс, Ленин и Сталин, — мы тебе завсегда дадим любую консультацию. Садись и строчи! Только сначала пойдем и 0тметим начало твоей творческой деятельности, сказал Берия. В трезвом виде ты, насколько мне известно, и странички не накропаешь. Вперед!

Сев за сочинение потерянной рукописи прохвоста, МНС почему-то вспомнил Петина. Однажды (это было, кажется, на банкете по поводу защиты докторской диссертации Смирняшевым) Петин, основательно упившись, начал жаловаться на свою неудачно сложившуюся жизнь. И что поразительнее всего — на одиночество. Я же мог стать писателем или артистом, плакал он, обняв МНС, а не каким-то партийным философом. Да и в философии я мог бы Канта и Гегеля превзойти, а я... Тьфу! А главное — ни одной живой души кругом. Один! Совсем один! Вам, молодым, этого не понять! Почему же не понять, пробовал возражать МНС. В истории мировой философии было немало выдающихся мыслителей, которые... Были, да сплыли, печально изрек Петин. Между прочим, я хочу начать мемуары писать. И подготовить к печати сборник моих литературных сочинений. Мне нужен помощник — архивы разобрать, отредактировать, упорядочить и прочее. Ты не взялся бы? От обязанностей по сектору, конечно, освободим. В старшие проведем. Библиотечные Дни... Ну как? Подумай! Потом зайдешь ко мне. Потом МНС не напоминал Петину об этом разговоре, а тот к этой теме больше не возвращался. Но каждый раз при встрече с ним МНС замечал в его глазах затаенную грусть. Неужели мы с ним одной породы, с ужасом думал МНС. Как же в таком случае я смотрюсь глазами других? Неужели именно так, как меня изображают в стенгазете беспринципные зубоскалы из отдела сатиры и юмора?!

Трудами моими завалены полки,