Сорвет в глубоком небе над ярами. И к нам в костер опустится звезда, Застонет филин, зашумит вода, Забрешет лес, завоет волк в чащобах. И вдруг – конец! И завтра желтый ком Сырой земли, как будто кулаком, Ударит по дощатой крышке гроба. Прощай, мой друг! Пускай в сырых горстях Лесной могилы твой сгниет костяк, Пускай ты станешь почвой, черноземом! Земля не принимает смерти, нет! Ты пустишь корни, ты увидишь свет Среди берез и молодых черемух. Как юный дуб ты будешь снова жить, Листвой шуршать и с летним днем дружить В своем особенном древесном счастьи. Земля не принимает смерти, нет! Погибнет дуб – возникнет бересклет, Чтоб времени и жизни не кончаться! Июль 1939
НА ЛУЖАЙКЕ ПРИ СВЕТЕ МЕСЯЦА
Фарфоровый месяц Пылает на елке. Вскарабкалась жаба На мокрый лопух. Деревья смешали Листву и иголки, Одетые в тонкий Сияющий пух. Здесь елки, здесь сосны, Березы, осины Замкнули лужайку В тугое кольцо. Здесь дуб поднимает Под гром соловьиный Огромное, В смушках зеленых, Лицо. Он крепко стоит На ноге деревянной, Обутой в сапог Из цветистой коры. В чулках полосатых У вод оловянных Березы вдыхают Речные пары. Босою ногою, В наростах и шрамах, Сосна упирается В плюшевый мох И вот шевелит Под землею корнями. Их скрючило, Каждый разбух и промок. Лужайка сбегает К дымящейся речке. Весь берег в широких Зеленых ножах. Камыш поднимает Высокие свечки. И вспучилась тина, Как хлеб на дрожжах. И смотрит из тины Носатое рыло, Зубастая щука, Столетняя тварь. Ей видно, как филин,
