- Это место очень важно, - прошептал я. - Это место действительно очень, очень важно.

- Почему? - спросила Бастилия. - Бьющиеся стекла, Смедри. Когда ты собираешься сказать мне, что тут говорится?

- Вытаскивай ручку и бумагу, - сказал я, стоя на коленях. - Я должен записать это.

Бастилия вздохнула, но сделала, как я сказал, извлекая ручку и бумагу из своего пакета. Каз бродил вокруг, с интересом наблюдая, как я переписывал надпись на стене.

- Что это за язык, вообще-то? - спросил я. - Тут упоминаются Инкарны, но это не Забытый Язык.

- Это Древненалхаллский, - сказал Каз. - Я не могу читать на нем, но у нас в столице есть несколько ученых, которые могут. Когда Инкарны пали, те немногие из них, кто выжил, остались жить в Налхалле.

Я завершил перевод. И немедленно три Хранителя окружили меня.

- Ты должен отказаться от всех писаний в пользу библиотеки, когда входишь, - зашипел один. - Копия будет возвращена тебе, как только мы завершим ее. Если копия не может быть сделана в течение одного часа, мы вернем оригинал.

Я закатил глаза. - О, небеса! - Тем не менее, я позволил им вытащить лист и исчезнуть вместе с ним.

Бастилия хмурилась: она прочитала перевод, когда я его писал. - Эта надпись заставляет думать, будто твой Талант опасен.

- Так и есть, - сказал я. - Ты знаешь, сколько раз я был почти избит за разрушение чего-то в самый неподходящий момент?

- Но… - она осеклась, очевидно, чувствуя, что я не хочу говорить об этом дальше.

Честно говоря, я не знал, что думать. Было довольно странно найти древние писания, касающиеся Талантов Смедри. И видеть предупреждения лично о моем Таланте… в общем, было немного тревожно.

Это был первый раз, когда я действительно получил какой-то намек на грядущие  неприятности. Вы, в Свободных Королевствах, зовете меня спасителем. Могу ли я на самом деле считаться спасителем, если я сам был причиной той проблемы, которую помог исправить?

- Подожди минутку, - сказала Бастилия. - Разве мы не были привлечены сюда Линзами Окулятора? Что бы ни случилось?

- Совершенно верно, - подтвердил я, все еще чувствуя, как они работают, хотя и отвлекался на все остальное в склепе.

Я сменил Линзы Переводчика на Линзы Окулятора, но мне сразу пришлось уменьшить их мощность, потому что комната сияла просто ослепительно. Как только я сделал это, то смог увидеть Линзу, которая привлекла меня сюда. Она была установлена в крышку саркофага.

- Это там, - сказал я, указывая. - Наверху саркофага.

- Я не доверяю этой штуке, - сказал Каз. - Этот странный круг вокруг него. Мы должны уйти, собрать исследовательскую группу, а затем вернуться и изучить это место в деталях.

Я рассеянно кивнул. После чего направился к саркофагу.

- Алькатрас! - воскликнула Бастилия. - Ты что, снова собираешься сделать что-то глупое и поспешное?

Я обернулся. - Ага.

Она моргнула. - О. Ну, ты, наверное, не должен. Считай, что я против этого. Что бы это ни было.

- Возражение учтено, - сказал я.

- Я… - опять начала Бастилия. Но остановилась, когда я ступил внутрь круга чистой земли вокруг саркофага.

Все сразу изменилось. Пыль начала падать вокруг меня, сверкая, как очень мелкий порошок металла. Вспыхнули ярким пламенем лампы, установленные в верхней части столбов, которые находились вокруг саркофага. Это выглядело так, будто я вошел в небольшую колонну золотого света. Каким-то образом я переместился из давно мертвого склепа в какое-то место с оживленным движением.

Осталось чувство благоговения перед этим пространством. Я повернулся, заметив, что Бастилия и Каз остались за пределами кольца света. Они, казалось, застыли на месте с открытыми ртами, как будто собираясь что-то произнести.

Я снова повернулся к саркофагу, пыль еле-еле падала в воздухе, осыпая все вокруг. Я поднял руку. Пыль была действительно металлическая, и сверкала желтым блеском. Золотая пыль.

Почему я слепо вошел в подобный круг?

Это трудно объяснить. Представьте, что вы икаете. На самом деле, у вас не просто икота, у вас Икота. Эта икота - всем икотам икота. Вы икаете всю свою жизнь, без передышки. Вы икаете так много, что потеряли друзей, вызвали у всех раздражение, и выросли с довольно низким мнением о себе.

И потом, к своему удивлению, вы открываете для себя группу людей, которые сталкиваются со схожими проблемами. Некоторые из них отрыгивают все время, другие все время шмыгают носом, а третьи имеют очень плохие газы. Они все издают раздражающие шумы, но они прибыли из страны, где это действительно здорово. Им всем понравилась ваша икота.

Вы общаетесь с этими людьми какое-то время, и в вас начинает расти гордость за вашу икоту. Затем вы проходите мимо рекламного щита, который говорит - в первый раз, - что ваша икота, скорее всего, завершит уничтожение мир.

Возможно, вы сможете после этого почувствовать себя примерно так же, как я. Растерянным, преданным, неприкаянным. Готовым вступить в странные кольца силы, чтобы противостоять человеку, который сделал рекламный щит.

Даже если он уже мертв.

Я отодвинул в сторону верхнюю часть саркофага. Это было тяжелее, чем я ожидал, и мне пришлось напрячься. Крышка стукнулась об пол, рассыпая золотую пыль.

Внутри было тело человека, и оно даже нисколько не разложилось. На самом деле, он выглядел настолько живым, что я отпрыгнул назад.

Человек в саркофаге не пошевелился. Я медленно придвинулся ближе, разглядывая его. Человек выглядел лет на пятьдесят, и был одет в древние одежды: своего рода юбку, обернутую вокруг голеней, гладкую рубашку в виде плаща на спине, что оставляла его голую грудь обнаженной. Лоб облегал золотой обруч.

Я неуверенно тронул его лицо. (Не притворяйтесь, что вы не сделали бы то же самое.)

Человек не пошевелился. Тогда аккуратно, съежившись от страха, я проверил пульс. Ничего.

Я сделал шаг назад. Так вот, возможно, вы видели мертвое тело ранее. Я искренне надеюсь, что нет, но давайте будем реалистами. Люди иногда умирают. Они должны - если они этого не будут делать, похоронные бюро и кладбища выйдут из сферы бизнеса.

Мертвые тела не выглядят так, как при жизни. Трупы, как правило, выглядят так, будто они сделаны из воска, - они вообще не кажутся людьми, скорее манекенами.

Это тело так не выглядело: щеки еще румяные, лицо сюрреалистическое - казалось, оно готово вздохнуть в любой момент.

Я оглянулся на Бастилию и Каза. Они по-прежнему были застывшими, как если бы время остановилось для них. Я посмотрел на тело, и вдруг уловил намек на то, что может происходить.

Надев Линзы Переводчика, я подошел к отброшенной крышке саркофага. Там, напечатанное богато украшенными буквами, было имя:

Аллекатрейс, владелец Линз, первый Носитель Темного Таланта.

По сути, мои Линзы Переводчика дали мне знать, что слова владелец Линз, когда произносились на древненалхаллском языке, звучали иначе для моих ушей. Древнее налхаллское слово для «Линзы» было «смед», а слово для «человека, который использует» было «дери».

Аллекатрейс, владелец Линз. Аллекатрейс Смед-дери.