клокочет скопившееся за долгие годы раздражение. Бесчисленные случаи, когда я, по убеждению Сайруса, подводила его.

— Прости, пожалуйста, — миролюбиво попросила я. Может, увидев мое раскаяние, Сайрус уймется, вспомнит, что мы практически помирились? Разве не смотрел он на меня почти с сочувствием, совсем недавно? Конечно, от сочувствия до любви далековато, но надо же с чего-то начать. Я все еще ощущала у себя на лбу теплое прикосновение его губ. Было это? Или я все придумала?

— Нет, Рэч, одними извинениями тут не обойтись. — Сайрус крепко, слишком крепко, ухватил меня за запястье. — Я прошу немногого, но есть вещи, которые должны выполняться неукоснительно. Безделья я не потерплю. Ты хоть знаешь, сколько я работаю? Сколько нужно денег, чтобы содержать такой дом?

Я потрясла головой, не смея поднять на него глаза. Куда подевалась та уверенная в себе женщина? Она была здесь еще вчера. А сейчас, когда ее, как щенка, ткнули носом, чтоб не забывала свое место в этой семье, она в страхе затаилась. И даже не вздрогнула от зуботычины.

— Доброе утро. — Спустившаяся на кухню Лили в ужасе уставилась на мою руку, где краснели пятна от пальцев Сайруса, перевела взгляд на лицо, где на щеке уже наливался синяк. — Мам!

— Ничего страшного. — Я выдавила улыбку. — Я такая неуклюжая…

— Прекрати! — Лили хлопнула ладошкой по столу. — Прекрати мне врать! Я все знаю. Ты сама мне все рассказала.

«Далеко не все», — подумала я, размешивая тесто для блинов.

— Блинчиков с черникой хочешь?

— Не хочу. — Лили сердито направилась к лестнице.

— Но ты же должна что-нибудь поесть, — крикнула я ей в спину.

— Не хочу.

— Но…

— Я же сказала: я есть не хочу!

Я провожала ее взглядом, пока ноги в одних носках не скрылись на площадке второго этажа. Хлопнула дверь. Я вздрогнула, клякса теста шлепнулась на стол. Наш дом снова поле боя. Коротким было счастье. И как стремительно все изменилось, буквально за одну ночь. Просто как в грустной сказке.

Все следующие несколько дней дом жил в угрюмом напряжении. Лили почти не выходила из своей комнаты, демонстративно не снимая пижамы. Сайрус работал сверхурочно, хотя раньше на праздники брал выходные. И оба избегали меня, а на моей скуле красовалось багровое свидетельство того, во что превратилась наша жизнь.

Но Рождества никто не отменял, оно приближалось, невзирая ни на что. И уже сверкала в гостиной трехметровая елка, и лились рождественские гимны из радиоприемника, на какую бы волну я его ни настраивала. В воздухе явственно пахло праздником. И от этого становилось только хуже. В тот год магия Рождества прошла мимо меня. Какие там чудеса! Голова была полна мрачных мыслей и еще более мрачных предчувствий.

Я даже забыла, что Лили предстоит играть ангела. И вдруг днем в канун Рождества она спускается в костюме — жемчужно-белом одеянии, ниспадающем мягкими оборками до самых щиколоток, с кремовым искусственным мехом вокруг шеи и по подолу и такой же муфточкой.

— Потрясающе! — выдохнула я.

— А ты небось и думать забыла про наше представление, да?

— Забыла, — виновато призналась я. — Но все равно я тобой горжусь. И с удовольствием посмотрю, как ты будешь играть ангела.

— Мне, вообще-то, уже расхотелось играть. — Лили величаво проплыла через комнату и со вздохом плюхнулась на диван. — Настроения нет.

— Ну, дорогая, — я подошла и, присев на подлокотник дивана, запустила пальцы в ее золотистые волосы, — последние дни были не из легких. Но мы не должны забывать, чему посвящен этот праздник.

— А тогда почему ты сама не играешь ангела, если тебя это так волнует?

— Издеваешься? — Я пощупала краешек шелковистой материи. — Ты только посмотри на себя! Прямо дух захватывает.

— И крылья еще, — как можно равнодушнее проговорила Лили, но голос звенел восторгом, которого было не утаить.

— Ну, значит, нам осталось только причесать тебя.

Лили бросила на меня подозрительный взгляд:

— Как причесать?

— Как-нибудь затейливо. — Я захватила в руку длинные локоны и собрала их у нее на макушке. — Заплетем несколько косичек, заколем наверху, а кончики спустим.

— Похоже, ничего себе будет.

— Роскошно будет!

— Но у тебя же рука… — Она с суровым неодобрением глянула на мой гипс.

— Пальцы-то работают, видишь? — Я пошевелила пальцами, вопросительно приподняв брови.

Лили безразлично дернула плечом, но ей определенно хотелось, чтобы ее уговорили.

— Если не лень возиться, ладно. Посмотрим, что у тебя получится.

— Я мигом, только захвачу кое-что.

Я вылетела из комнаты и так же быстро вернулась, пока Лили не передумала. Эта прическа — единственное светлое пятно за всю неделю, мрачную и тоскливую, как погода за окном.

— Метель будет, — сообщила я, заплетая рыжие локоны в аккуратные косички. — Только бы снегопад спектаклю не помешал.

— «Шоу должно продолжаться», — пропела Лили. — Сара так говорит. И еще она сказала, что со снегом будет даже интереснее.

— Очень на нее похоже.

Я задумалась. Где она, моя подруга? Я так соскучилась. После визита в дом престарелых мы ни разу не встречались. Чем, интересно, она занимается? Кто знает, может, затеяла розыски моего отца. Только как бы ей втолковать: ну разведает она, где он живет, — и что? Сайрус все равно меня не отпустит.

Много времени не понадобилось, чтобы Лили стала выглядеть так, словно только что спустилась с небес. По опущенным плечам было видно, что она еще дуется, но мы, по крайней мере, сидели рядом.

Хлопнула гаражная дверь, и сердце мое зашлось. Господи, уже пять часов! Как незаметно промелькнул день. Пора везти Лили на генеральную репетицию, где будут и зрители. А заодно явить миру мой синяк и прочее. Малоприятная перспектива. Тошно выставлять на всеобщее обозрение руины незадавшейся любви. Терпеть взгляды исподтишка. Врать… Тошно.

Я тяжело вздохнула, собрала расчески, и в этот момент в гостиную вошел Сайрус.

— Почему это она так разодета? — спросил он, подозрительно разглядывая Лили.

— Лили играет ангела в рождественском спектакле. — Мы ведь уже раз десять это обсуждали. — Сейчас отвезу ее на ферму.

Сайрус удивленно уставился на меня:

— Никуда ты не поедешь.

Я замерла.

— Что, прости?

— В таком виде ты никуда Лили не повезешь.

Я оглядела себя. Вид как вид — хорошие джинсы, скромный жакет. Рассеянно провела рукой по волосам, заправила за ухо выбившуюся прядь. Растрепалась, что ли?

— Я переоденусь. Не хотела платье надевать, там будет холодно. Но, может, с сапогами…

— Одежда ни при чем. — Сайрус принялся застегивать куртку. — Идем. Я тебя отвезу.

— Нет! — воскликнула Лили. — Пусть меня мама отвезет.

— В таком виде она из дома не выйдет, — сказал Сайрус, словно бы меня здесь и не было.

— В каком виде? — спросила я.

— С такой разукрашенной физиономией.