школах, концепциях, подходах (и удачных, и не очень). Следует учесть, что авиапромышленность США и Великобритании, работая в более спокойных условиях, имела большие возможности для дальнейшего развития.
Там меньше «давил» пресс сиюминутных нужд фронта, хотя тоже зачастую принимались решения по принципу «количество за счет качества». Имея мощную исследовательскую базу, сохраняя большие резервные мощности опытного производства, на Западе не ограничивались эволюционным путем внедрения небольших модификаций, готовя к серии все новые и новые самолеты. У нас за войну дошли до серии лишь две принципиально новые машины – Ил-10 и Ту-2, а только в США – около двух десятков. Для нужд сухопутной и морской авиации там выпускали гораздо более широкий спектр типов самолетов, включавший и то, что не имело аналогов в СССР. Американские и английские заводы использовали более сложные и дорогие технологические процессы, меньше были ограничены в выборе материалов. Нас опережали в развитии авиамоторостроения, приборостроения, радиотехники, частично в оборудовании самолетов. В общем, там было чему поучиться.
Ознакомление с положительными сторонами иностранных образцов авиатехники уже в ходе войны вызвало сдвиги в подходе наших конструкторов к различным вопросам проектирования самолетов, их мотоустановок и оборудования. Произошли изменения и в смежных отраслях. Например, изменилась технология производства оргстекла. После войны ряд попавших в нашу страну систем оборудования был прямо скопирован советскими конструкторами.
Знакомство с импортной техникой положительно отразилось и на летном и техническом составе военной авиации. Английские и американские самолеты, более «капризные» и «придирчивые», изначально были рассчитаны на более высокую культуру эксплуатации, тщательное выполнение регламентных требований, высокий уровень подготовки летчиков и механиков. Полноценное их освоение во многом способствовало повышению требований к подготовке летного и технического состава, что потом положительно сказалось при переходе на реактивную технику.
Надо сказать, что информационный поток не был односторонним. Фирмы Великобритании и особенно США получили на советско-германском фронте возможность проверить выпускаемую ими технику в обстановке интенсивных боевых действий, в самых суровых условиях полевого базирования, в специфическом климатическом диапазоне. Поступавшие с фронта сообщения анализировались, обобщались и воплощались в соответствующие конструкторские решения. На фронтах появились специальные бригады инженеров, собиравшие отзывы наших летчиков, вырабатывавшие методы и приемы борьбы с выявленными недостатками машин. Фирмы получали сводки пожеланий инженерно-технического состава фронтовых полков, схемы и чертежи рационализаторских предложений фронтовиков, зачастую учитывавшиеся при последующей эволюции конструкции. Так, фирма «Норт Америкен» оперативно внедрила в серию подковообразный дополнительный топливный бак, предложенный специалистами 222-й дивизии бомбардировщиков (разумеется, в современном технологическом исполнении). Наиболее активно «обратная связь» использовалась американскими фирмами «Белл», «Норт Америкен», «Дуглас».
Освоение и внедрение в эксплуатацию англоамериканской техники в годы войны, глубокое знакомство с применяемыми на Западе технологическими процессами и приемами стали, по моему мнению, одной из немаловажных составляющих, позволивших в первые послевоенные годы совершить качественный рывок в развитии нашей авиации в результате перехода на реактивную технику.
ГРОЗА АВИАНОСЦЕВ
Александр Широкорад
Первым отечественным серийным противокорабельным самолетом-снарядом (СС) стала крылатая ракета КС-1 «Комета», созданная конструкторами ОКБ А. И. Микояна и специального бюро № 1. Конструкции и система управления самолета-снаряда оказались весьма удачными, и на базе КС-1 были созданы ракеты для вооружения крейсеров (КСС) и береговой обороны («Сопка»). Тем не менее до сих пор публикации о работе над «Кометой» отрывочны и противоречивы. В значительной мере это связано с тем, что ведущую роль в создании «Кометы» играл Серго Лаврентьевич Берия.(1*) Разработка «Кометы» была начата в 1947 г. Первый эскизный проект был закончен 30 ноября 1948 г.
В нем «Комета» почти не имела сходства с МиГ-15. Длина самолета-снаряда была 7,5 м, размах крыльев 6,23 м, угол стреловидности их 35 е . Крылья были выдвинуты к носу снаряда, воздухозаборник располагался под фюзеляжем. «Комету» предполагалось оснастить турбореактивным двигателем РД-20 и автопилотом АП-23. Ее стартовая масса доходила до 2600 кг, запас горючего 210 л. Дальность горизонтального полета при высоте пуска 4 км должна была составлять 195 км.
Эскизный проект 1948 г. имел много недостатков и был отклонен. 3 ноября 1949 г. был предъявлен новый эскизный проект «Кометы». Тут уже «Комета» стала похожа на МиГ-15, а ее габариты близки к габаритам серийного образца.
Первоначально «Комета» разрабатывалась под бомбардировщик Ту-4. Бортовая РЛС самолета, работая в режиме кругового обзора, обнаруживала неприятельский корабль. Далее оператор направлял на цель мощное излучение в виде узкого луча от станции наведения К-1 (на серийном комплексе ставилась модернизированная РЛС К-1М). Внутри этого луча и должна была лететь ракета. Бортовая система управления ракеты удерживала ее внутри луча (с учетом показаний барометрического высотомера). При подлете к цели бортовой радиолокатор ракеты К-2 захватывал отраженный от цели луч станции наведения К-1, после чего управление «Кометы» переходило в режим самонаведения.
Для ускорения отладки «Кометы» четыре опытных образца ее были сделаны пилотируемыми. На месте боевой части была встроена кабина пилота с ручным управлением. Полетная масса пилотируемых самолетов- снарядов колебалась от 2453 до 2550 кг. Масса пустого снаряда 2068 кг, полезная нагрузка составляла 385 кг, а запас топлива 284 л. Максимальная скорость на высоте 3 км была около 1060 км/ч, а посадочная 270-290 км/ч. На пилотируемых и серийных «Кометах» устанавливались турбореактивные двигатели РД-500К тягой 1500 кгс. 4 января 1952 г. первый полет на «Комете» выполнил летчик-испытатель Амет-хан Султан. Только после проведения 150 пилотируемых полетов в мае 1952 г. были начаты беспилотные пуски.
С. Л. Берия впоследствии сравнивал первые испытания атомной бомбы, свидетелем которых он был, с действием снаряда «Комета»: «Впечатление, безусловно, сильное, но не потрясающее. На меня, скажем, гораздо большее впечатление произвели испытания нашего снаряда, который буквально прошил крейсер «Красный Кавказ». В один борт корабля вошел, из другого вышел».
