— Нет, не заряженный. Этот Эрген, которого в тот же день допросили, клялся-божился, что из него не стрелял.
— Чем он объяснил, что пистолет у него?
— Первые его показания были, что якобы этот пистолет он нашел в порту. Потом, когда на него надавили, изменил показания и сказал, что якобы русский, которого он в самом деле в тот день довез до Тегерана, ему этот пистолет подарил.
— Он дал описание этого русского? Пассажира, которого он вез?
— Дал. Это один к одному описание Лапика. Помолчав, Гущин кивнул:
— Ну что, пойдем отстреливать? Варфоломеев у себя?
— У себя, куда ему деться, — сказал Дерябко. — Я на всякий случай ему позвоню?
— Позвони.
Сняв трубку и набрав номер, Дерябко сказал:
— Константиныч? Если мы сейчас с главным подойдем к тебе один пистолет отстрелять, сделаешь? Лады. Да, еще, Константиныч, у тебя должна быть трассология по пуле, которой был убит Дашков, я не ошибся? Ага. Порядок, мы сейчас будем.
Варфоломеев, старший научный сотрудник трассологичес-кой лаборатории, щуплый человек в белом халате, с пушком волос на голове, долго рассматривал пистолет. Посмотрел на Гущина:
— Виктор Александрович, произвести полный анализ? Или вас интересуют только пули?
— Только пули. Точнее, одна пуля — та, которой был убит Дашков. Я хочу знать, из какого пистолета она была выпущена.
— У вас есть подозрение, что пуля, убившая Дашкова, была выпущена из этого пистолета?
— Вы правы, есть.
— Хорошо. Сейчас я отстреляю этот пистолет. Затем соберу отстрелянные пули — и сравню с той.
— Как долго вы будете все это делать?
— Не очень долго. Отстрелять — секунды. Сравнить пули — от тридцати до сорока минут. Подождете?
— Да, подождем. Мы посмотрим, как вы отстреливаете?
— Да, пожалуйста.
Взяв с полки новую обойму, Дашков неуловимым движением заправил ее в пистолет. Встал, подошел к расположенному в углу лаборатории небольшому тиру. Нажал кнопку, подождал, пока поворотный механизм расположит фронтом к нему пробную мишень — вставленную в специальные щупы толстую плиту штукатурки. Штукатурку Варфоломеев выбрал, потому что пуля, убившая Дашкова, была извлечена из оштукатуренной стены кухни, в которой был найден убитый.
Надев наушники, Варфоломеев взял пистолет двумя руками, прицелился и выпустил вразброс по цели всю обойму.
Сняв наушники и положив пистолет на стенд, взял специальную металлическую плошку, щипцы с резиновыми прокладками и начал по очереди доставать из штукатурки пули, складывая их в плошку. Вернувшись к столу, взялся за работу.
Сев на стулья, Гущин, Дерябко и Хрулев молча наблюдали, как Варфоломеев по очереди сравнивает пулю, убившую Дашкова, с каждой из пуль, которые были только что выпущены из ствола принесенного пистолета.
Закончив работу, выключил яркую лампу на столе. Достал платок, протер глаза. Посмотрел на Гущина:
— Виктор Александрович, ответ отрицательный.
— Отрицательный?
— Да. Пулю, которой был убит Дашков, выпустили из другого пистолета. Не из этого.
— Ясно, — Гущин встал. — Спасибо, Савелий Константинович.
— Не за что. Это моя работа. Выйдя из лаборатории, Гущин сказал:
— Полный провал. Надеюсь, вы понимаете, что я решил отстрелять этот пистолет просто от отчаяния?
Ответом ему было молчание. Двинувшись вместе с Дерябко и Хрулевым к кабинету, Гущин добавил:
— Ведь если пистолет Лапика все это время был в Чахбеха-ре, из него никак не могли убить Дашкова.
— Виктор Александрович, мы все понимаем, — сказал Дерябко. — Я бы сам тоже отстрелял этот пистолет.
— Но сдаваться я не хочу. Вот что, ребята: отправляйтесь-ка вы в Шереметьево.
— В Шереметьево? — переспросил Дерябко.
— Да. По версии Лапика, он приехал в Москву на поезде, через двое суток после убийства Дашкова. Но чисто теоретически он вполне мог попасть в Москву намного раньше, прилетев самолетом. А билеты на поезд Тегеран — Москва приобрести у проводников.
