– Что ещё? – нахмурился Клочков.

– Бирский и Жданов сами вышли на меня, – торжественно провозгласил Богессен, – и выразили желание сегодня же передать вам предиктор, совершив известный обмен.

– Что?! – заорал президент и вскочил. – Так что же вы молчали?!

– Я и так превысил свои полномочия… – скромно потупился Гуннар.

– Сегодня в три! – отчеканил Клочков. – На поле для гольфа, что у Истры! Их машина подвозит предиктор, наша – дочь Жданова! Вы ещё здесь?!

Царёв тщательно облачался в пустотный скафандр и наблюдал за остальными. Командир корабля «Буран-М» Ванька Дроздов сосредоточенно сопел, влезая во все одежки. Ванька рад безмерно своему командирству – тоже мечтал выше неба прыгнуть. Человек он был простой и надёжный, чем-то даже на самого Царёва походил. Сдержанностью, может? Или нелюбовью к шумному веселью? А вот Ашот Подолян был суетлив. Он по-южному черняв, скоблит щеки и подбородок каждый день, но всё равно остаётся впечатление лёгкой небритости. Панас Хилько – кибернетист. Несмотря на свою хохляцкую фамилию, говорит по-русски чисто, и – что самое удивительное, невиданное даже – не любит сала! Фёдор Жуков исполняет на корабле функции штурмана и сменного пилота. Говорлив, но не надоедлив, бывает занудой. И он, Геннадий Царёв. Пятый член экипажа.

Почти половину декады провёл он на околоземной орбите. Гиперзвуковик «Нимбус» «подбросил» маленький пассажирский «Клипер» до космоса, там челнок пристыковался к «Альфе» – российскому сегменту МКС, выведенному из состава станции в 25-м. Потом они пересели на «Буран». У Дроздова было задание – сделать профилактику пяти орбитальным платформам, и Царёв полетел со всеми, тем более что кристаллическая квазибиомасса ещё дозревала в технологическом модуле 03 «Гардар». Волнений и переживаний Гене это добавило изрядно, но что ж тут поделаешь? Не потащишь же на Землю полуфабрикат?

… В тысяче километров по левому борту проплыла «Альфа-2», кустистая от панелей солнечных батарей и радиаторов. Сросток крестов и клубеньков. Ещё полвитка, и в голубых отсветах Земли засеребрился «Гардар», неспешно раскручивавший колёсико жилых отсеков. Фиолетовым сверканием полыхнули солнечные батареи.

Дроздов тут же связался со станцией, и из селектора хлынули весёлые голоса:

– Привет, Ваня! Куды ж ты запропастилси, милок?

– На кого ж ты нас покинул?

– Ванька, ты ноги вытирал опосля тропинок? На далёких планетах пылюки…

– А вот тут деревенские бают, что тебе агромадный планетолёт доверили… Ты гляди там, с инопланетянами не стыкуйси, а то ишшо подхватишь каку заразу!

– Нет, чтобы погордиться за товарища! – скалился Дроздов.

Это вызвало новую волну:

– Так мы ж гордимся! Дуемся от гордости!

– Нешто мы без понятия?

– Костик уже лопнул, бедный, так надулся…

– Мы тут ходим строем, в ногу, и громко скандируем!

– «Шайбу, шайбу!»

– Черти… – умилённо сказал Дроздов.

– Идём в графике, всё в норме, – доложил Ашот Подолян.

– Первый маневр уже сделал? – осведомился командир.

– Первый двухимпульсный выполнил точно. Ориентацию выполнял в режиме «Импульс РО экономичный». Сейчас все три параметра по нулям.

– Принято.

– Цель расположена на четыре клетки вверх, точно по центру.

– Набирается скорость… Есть гашение боковой…

– Подходим к станции… Дальность сто метров. Включили ручное причаливание. Скорость ноль семь…

– Дальность пятьдесят метров. Прошло включение двигателя на торможение.

– Зона торможения… Есть захват! Ожидаем касания… Есть касание! Есть сцепка!

«Буран» ощутимо вздрогнул.

– Приехали!

Вблизи 03 «Гардар» смотрелся весьма внушительным сооружением. Этот «бублик», плавно вращавшийся на неподвижной оси системы – центральном блоке, крылья солнечных батарей, радиаторы… Сам тор был собран из одинаковых цилиндрических модулей. К тору, как лошадки на карусели, были присобачены фабрики-модули, совершенно одинаковые, похожие на колоссальные пивные банки. В одних «банках» готовились суперлекарства, в других – плазменные кристаллы или ещё что. Когда продукция была готова к употреблению, фабрика-модуль отстыковывалась и целиком помещалась в грузовой отсек «Бурана-М».

Космонавтов встречал весь экипаж орбитального завода – три женщины, трое мужчин. Пятеро были в одинаковых синих комбинезонах с трёхцветным наугольником на рукаве и надписью «УКС» слева на груди, а один маленький и чернявый мужчинка выделялся зелёным одеянием. Нагрудный карман его залепливал фиолетовый квадрат с кольцом жёлтых звездочек – «чужеродный элемент» из Европейского космического агентства.

Гости и хозяева мгновенно перемешались, то всплывая, то заново цепляясь за пол магнитными подковками. Коридорный отсек заполнился гомоном и трёпом. Все говорили сразу.

– Дрозд! Здорово! Всё клювом щёлкаешь?

– Вах, Ашот, когда же тебя откормят? Совсем схуднул!

– Светочка, радость моя, твой тебя не обижает?

– А я только вчера тебя вспоминал!

– Ну, как вам у нас?

– Стопудово!

– Да снимайте вы свои скафандры! Катька, помоги мне этого раздеть…

Две женщины, смущая бедного Царёва, насели на него и вынули из вакуум-скафандра.

– Пойдёмте, – заорал седовласый мужчина с шевроном директора завода, – закусим, чем УКС послал!

Шатаясь и подпрыгивая, вся компания протиснулась сквозь люк в следующий отсек, кают-компанию. Её стены украшали панорамные панели с лунными видами: волнистые равнины моря Спокойствия, желтовато-бурые с серым отливом, ярко освещённые голым Солнцем на фоне аспидно-чёрного неба; уходящая вдаль Стена – почти вертикально вздыбленный склон, где тёмное играло в паззлы со светлым, как на картинах Эшера; евроамериканский «Порт-Рорис» – серебристые цилиндры разложены на манер чурбачков при игре в городки, а шпили ретрансляторов и кружевные параболоиды антенн блестят ослепительным детским «конструктором».

Дроздов, улыбаясь до ушей, раздал всем присутствующим маленькие бутылочки с лёгким виноградным вином и грянул:

– Ну, поехали!