песок. Она была босиком - голые ступни кровоточили. Капельки крови стекали и по плечу, где от креста остались синяки и ссадины. Ярко-алые полоски струились по лбу - его расцарапал терновый венец. - Вам не кажется, Лидия, что вы переборщили с символикой, - усмехнулась я. Ижен стоял у меня за спиной все так же, молча, исподлобья глядя на Лидию. - Ах, это… - Она махнула рукой, и шрамы исчезли, оставив кожу чистой, как у ребенка… Вот вед блин - уже за сорок, а выглядит, как восемнадцатилетняя… Лидия снова усмехнулась и неуловимо для глаза превратилась в стервозную дамочку чуть за тридцать. Почти моя копия. Впрочем, белое рубище на ней осталось все то же - никаких тебе нарядов от кутюр. Вот только что чуть почище и дырок поменьше. - Так устроит? - Вполне. Уж лучше казнить знающую себе цену бабу, чем девочку из института благородных девиц, - подал голос Ижен. - Как хочешь, Иуда… Только крест на своем горбу я больше не потащу. Если хочешь непременно на вершине скалы меня распять - сам заволакивай. Я уже не девочка, и даже Богиням не все позволено. - Что Вы, Лидочка, можно прямо тут. Вид пусть и не такой шикарный, зато ветра нет… Вкапывать крест мне руками прикажете али лопату сотворите? - Отчего ж не сотворить… Сотворю… Лидия протянула Ижену возникшую из ниоткуда лопату. Я смотрела на них недоуменно. Диалог их, давно привычная разбираловка старых друзей, несколько выбил меня из колеи. Лидия смотрела на меня заинтересована? - И что, Ирина, умных мыслей до сих пор нет? Ни одной? Я думала ты - умнее… Ижен - и Иуда? Вот почему Иуда показался мне старым знакомцем - с его ухмылкой, с его подначками, с его очарованием старого ловеласа. Чем не портрет Ижена, постаревшего всего ничего - на почти две тысячи лет. Да Иуде и не дашь столько - ему ведь чуть больше тридцати, а выглядит он лет на пятьдесят… Темные волосы. Темные глаза. Крепкое рукопожатие - и - 'Мастер и Маргарита' на самом краешке стола, прикрытые кипой каких-то старых, пообтрепавшихся по углам рукописей. Иуда, надо же! Ижен Искариот, младший брат - или старший прообраз? На границе сознания голос Ксении. Тихий, чуть надорванный - и до боли родной… Мы знакомы две тысячи лет - Мы осмеяны даже легендами, Я - Сын Божий, которого предали, Ты звенишь своей горстью монет… Лидия смеется. Я пою уже не про себя - в полный голос, чтоб слышала и она, и Ижен - у меня ощущение, что на плечах моих лежат руки Ксении и Ларса, и это они поют, дуэтом, в темной моей кухне - а не я, безголосая, на берегу вечно шумящего - и вечно немого моря. Мы знакомы две тысячи лет - Я - Сын Божий, израненной птицею, Над тобою спешу помолиться, И собой искупаю твой грех. Лидия смеется еще громче, перекрывая мое пение - почти кричит. - Угадала… Когда мы делали программку, Ижен вспоминал это любимое тобой стихотворенье. Так что я тоже решила пошутить… Видишь, получилось. Правда, не две тысячи лет мы знакомы, чего уж врать, но лет пять-то точно… Правда, Горька? И потом, перекрывая меня, громко, сильно, перекрывая неровный гул моря, подпевает мне сама: Мы знакомы две тысячи лет - На меже, где в безумство ворота, Ты - Иуда из Кариота, Я - Сын Божий, которого нет. Тебя просто нет, Лидия Даренко. Поэтому я тебе не верю. Ведь если я тебе поверю, значит, Ижен и вправду предал меня. Не тебя, нет, он всего лишь сыграл роль подставного Иуды, прообраза для твоего смешного и очаровательного виртуального человечка. Он предал меня, меня - и во имя чего? Того, что некогда существовало в моем воображении и что я звала любовью? Тебя нет, Лидия, как нет этого Апокалипсиса, нет горящего города за моей спиной и моря у моих ног. Нет этого медленно поднимающегося на фоне черного неба темного силуэта креста - и когда Ижен только успел? А я ведь так и не заглянула в твои глаза, Лидия. Что в них - пустота, метель? Или та неземная синева, которую ты мне обещала со своих донельзя обманчивых картинок-загадок? Ну, Лидия, неужели ты боишься взглянуть мне в глаза - мне, растоптанной, униженной - и наблюдающей за непонятным ритуалом… Лидия подошла ко мне близко-близко. Коснулась рукой моего подбородка, взглянула в зрачки. Глаза у нее - такие же, как у меня - да что там, мои у нее глаза, с зелеными чертятами, отплясывающими канкан по радужке. - Апокалипсис? Не будьте дурочкой, Ирина, апокалипсис - это отнюдь не конец света. Это всего лишь откровение, девочка… То, в котором мы сами себе не смеем признаться…
Им не до меня. У них какой-то свой ритуал. Я сижу и смотрю на зеленую скатерть моря - на горизонте оно темнеет, сливается с небом. Интересно, я смогу пойти по воде аки посуху? Вот Лидия бы смогла, наверное… Я снимаю босоножки, автоматически вытряхиваю из них песок. Поднимаюсь, делаю несколько шагов по направлению к морю. Лидия и Ижен отвлекаются от свого спора, ждут, что же я сделаю. Я касаюсь кончиком ноги воды - вода теплая, как рука Ларса. Я смеюсь - звонко, заливисто. Ижен недоволен, крутит пальцем у виска. Лидия улыбается. Пусть… Я скидываю джинсы, майку и с разбегу прыгаю в воду. Однако, вода намного холодней, чем кажется… Почти ледяная. Я переворачиваюсь на спину и смотрю как с только что чистого неба начинают опускаться неправдоподобно-белые снежинки. Они падают в воду, но не тают, а плывут вместе со мной. И холод постепенно отступает, вода опять становится ласковой, теплой… Плыву. Лидия с берега смотрит непонимающе. Потом что-то говорит Ижену. Вы сами научили меня этой лазейке в правилах, господа программисты, так чего же теперь удивляетесь? Я опираюсь ладонями о воду, поднимаю сначала голову, потом встаю и медленно иду к берегу. Усмехаюсь, глядя, как с меня стекают струйки темно-зеленой морской воды. Море чуть пружинит под ступнями, и мне щекотно. Я смеюсь. Лидия тоже смеется - но ее смех жестче, чем мой, он бьется о край моря, как тысяча стекол. Будем считать, что я родилась заново - как Афродита из морской пены. Нет прошлого. Нет будущего. Есть сейчас и здесь. Неторопливо одеваюсь, иду к ожидающим меня Женщине и Мужчине. - Накупалась? - Насплетничались? Я подхожу к Лидию и создаю из воздуха терновый венец. Смотрю на него недоуменно - по-моему, это тот же самый, что украшал голову Лидия не так давно. Вон, даже капельки крови остались… Однако, ограниченный у нас запас фантазии. Могла бы и несколько терновых венцов нарисовать, страстотерпица ты наша… Ижен задумчиво обходит крест. Неудобно? Надо было сначала Лидию к нему привязать, а потом закапывать, гений. Впрочем, страдания Ижена мне сейчас глубоко безразличны -я дивлюсь своим новым возможностям. Интересно, если пойти в город и отыскать тело Ларса, он после моего поцелуя проснется, как спящая красавица? Хотя это будет не Ларс. Это будет его безмолвный призрак. Мои возможности априори ограничены рамками программы, а она поднятие Лазаря из могилы не предусматривает. Только мелочи типа творения терновых венцов из воздуха и хождения по воде. Сначала я примерила венец на себя. Нет, мне он определенно не шел - не тот типаж, никакой жертвенности в лице. Да и прикид явно не к месту, честно говоря. Подошла к Лидии, опустила веночек из колючек ей на голову. А что, вполне себе находка, можно на неделе высокой моды в Москве показывать. Коллекция 'Современные святые', гран-при фестиваля и пожизненная анафема от православной церкви. Ижен что-то сообразил. Снова усиленно возится с крестом и лопатой… Мы с Лидией сидим рядом на песке. Сплетничающие подружки, да и только. Смотрим друг другу в глаза. Оказывается, искусство чтения мыслей для меня совсем не ново. Я мысли Ларса всегда читала почти с той же легкостью. Или - задумку программы? Не думай об этом сейчас, Иринка, перед тобой великолепная возможность подумать об этом потом.
… с ним всегда как с ураганом…
…кому ты это говоришь? Мы не пять лет знакомы, почти с детства…
… но дурак…
…дурак…
…и Иуда - мой и твой. Я его, наверное…
…не любишь. Жалеешь. И еще он тебя…
…смешит… Лидия снова смеется. Разговор по душам, чего уж говорить. - Хочешь, я тебе на прощанье подарок сделаю, Ирр? Стараюсь не обращать внимания на это Ирр, но все равно невольно вздрагиваю. Так же протяжно, нараспев - почти как Ларс она это сказала. - А что за подарок? - Да так… Ту картинку-загадку, что я подкинула Ларсу. С портретом. - Давай… Лидия сжимает ладонь в кулак, а когда раскрывает, на ладони ее лежит лаковая миниатюра. Это женский портрет, до боли знакомый - ярко-зеленые глаза, коротко стриженные рыжие волосы. Я перевожу взгляд с портрета на оригинал. Лидия серьезна, протягивает мне рисунок. Как Ларс мог нас перепутать? Или он увидел на незамысловатом портрете кого-то другого? Я снова смотрю на картинку - черты лица оплывают меняются, а с миниатюрки на меня смотрит совсем другое лицо - нежной блондинки с серыми глазами. Я улыбаюсь и забираю подарок. Боже, Алиска, как же я по тебе соскучилась! Ижен закончил свою возню - крест почти на метр ушел в землю. Мог бы меня попросить, я бы все сделала быстро и чисто. Или Лидию. А то вон у него пот на висках и на носу. Некрасиво… Окликает нас: - Девочки… Зачем окликает - непонятно, мы и так на него обе смотрим. Лидия поднимается - Ну что ж, мне пора…
