«Красная роза» принадлежит мне и Велу.
Вел — мой компаньон, но в зале он появляется редко. Большую часть времени он проводит в крошечной темной комнате, которую называет кабинетом. Именно там Вел занимается делами. Договаривается с поставщиками, «крышей» и всеми остальными, кому есть дело до «Красной розы».
И делает это отлично.
Моя задача — обслуживать посетителей, наливать пиво, вино или что-нибудь покрепче, а еще выслушивать их истории.
Ведь люди, и вообще любые живые существа, чаще всего приходят в бар, чтобы не просто выпить, но и поболтать. И бармен обязан уметь не только смешивать коктейли, а также слушать.
Если это, конечно, хороший бармен.
Ну а я себя плохим не считаю.
Но обычные люди, желающие рассказать о том, как их обижает жена и какой козел — начальник, в «Красную розу» не приходят. Наше заведение прячется от их взглядов, и обладатели банальных рассказов идут в другие бары, кафе и рестораны, которых в Москве сотни, на любой вкус и кошелек…
К нам заходят только обладатели оригинальных, необычных историй.
Ну и еще завсегдатаи. Но о них разговор особый.
Хмурым декабрьским вечером, когда погода никак не могла определиться, осенняя она или зимняя, у нас было пусто, точно в заброшенном склепе. За окном сыпалась помесь дождя со снегом, редкие прохожие шагали, уткнув носы в воротники, и шансов на то, что кто-то зайдет, было очень мало.
В такую погоду может явиться тот, кому нужно срочно выпить, или завсегдатай, живущий в двух шагах.
Но в понедельник и те, и другие возникают редко.
Я читал газету, негромко подпевая Тарье Турунен, чей голос доносился из динамиков нашей аудиосистемы.
Скрипнула дверь, я повернул голову.
Вошедший в «Красную розу» мужчина выглядел так, словно только что бежал. Волосы его намокли, капли влаги блестели на лбу. Дорогое пальто из темной ткани было расстегнуто, под ним виднелся темно- синий костюм, из-под шарфа торчал узел голубого галстука.
В руке гость держал портфель из настоящей кожи.
— Прошу, заходите, — сказал я, отложив газету. — Если хотите поесть, то это не к нам. Зато насчет выпивки — полный порядок.
И я указал себе за спину — на полки, где рядами стоят разноцветные бутылки.
Чего тут только нет: ликеры, водка, коньяк, вина со всех концов Земли, текила, мескаль, кальвадос, абсент, граппа, ракия, арака…
Для завсегдатаев имеется еще неприметный шкаф с особыми напитками, но его я демонстрировать не собирался.
Мужчину в пальто я видел впервые.
— Э… да… — сказал он, подходя к стойке. — Выпить? Это можно. Это то, что мне сейчас нужно.
Его серые глаза полнило беспокойство, в голосе ощущалось напряжение, а руки он сжимал в кулаки.
— Если вы замерзли, могу сделать глинтвейн, — предложил я.
— Нет. Лучше чего-нибудь покрепче. Водки.
Он уселся на один из табуретов перед стойкой, а я потянулся за бутылкой «Хлебной слезы». Эту водку производят в Нижнем Новгороде и мало ценят за его пределами.
И совершенно зря.
— Пятьдесят? Или сто? — уточнил я.
— Давайте сто. И соку стакан, — сказал мужчина и, вздрогнув, нервно оглянулся на входную дверь.
Стопку он схватил жадно, точно утопающий — спасательный круг. Проглотил водку и принялся за сок.
— Еще? — спросил я.
— Нет, не надо… не надо пока, — мужчина покачал головой, потер лоб и вопросительно глянул на меня.
Все понятно: клиент созрел для того, чтобы поговорить. История распирает его изнутри, и если не выпустить ее наружу, то она, того гляди, разорвет кожу.
— Вы знаете, — не очень уверенно сказал мужчина, — на меня сегодня упала сосулька…
Я покачал головой.
— В самом деле?
— Да, когда я вышел из офиса, чтобы пообедать…
Я вздохнул и приготовился слушать.
Оттепель подкралась к Москве вчера, когда горожане дружно решили, что в город так и не придет весна. Но мороз сменился мерзкой сыростью, зазвенела капель, с крыш свесили острия первые сосульки.
Слишком большими они вырасти не успели, и коммунальные службы не обратили на них внимания.
Но Василий Ильич Фомин, тридцати семи лет, хозяин сети из четырех химчисток, заметил, что крыша дома, где он снимал помещение под офис, ощетинилась ледяной порослью. Потом закрутился, погрузился в водоворот дел и забыл про то, что собирался позвонить в ЖЭК.
А сосульки напомнили о себе, когда он вышел на обед.
Едва сделал шаг с крыльца, сверху донесся треск. Василий Ильич не успел и вздрогнуть, как его ударило по макушке тяжелым и холодным. Он взмахнул руками, перед глазами все закружилось.
Когда очнулся, понял, что сидит, прислонившись спиной к чему-то твердому, что голова страшно болит и кто-то бьет по щекам.
— Жив, Ильич? — спросили голосом мощным, точно рев водопада, а носа коснулся запах перегара.
Голос и «аромат» Василий Ильич знал. Они принадлежали Петровичу — дворнику, следившему за чистотой около их офисного здания. Тот работал здесь чуть ли не с начала девяностых, был на короткой ноге со всеми, от топ-менеджеров до секретарш, и любил рассказывать старые анекдоты.
— Вижу, что жив, — сказал Петрович. — «Скорую» вызвать?
— Нет, не надо…
Головная боль уходила, а в остальном Василий Ильич чувствовал себя неплохо.
Открыв глаза, он нервно всхлипнул и подумал, что к врачам все-таки стоит обратиться.
Петрович сидел рядом на корточках, сине-оранжевый комбинезон его, как обычно, покрывали грязные пятна. Торчала черная борода, вот только глаза на смуглом лице были желтыми, словно у кота, а зрачки — вертикальными.
Из густой шевелюры дворника выпирали багровые рожки в мизинец длиной.
«Контактные линзы, — подумал Василий Ильич. — А рога можно в магазине купить, на проволоке».
— Ты что, на маскарад вырядился? — спросил он.
— Какой маскарад? — Петрович удивленно мигнул и поднялся. — Ильич, ты что?
Василий Ильич почувствовал, что краснеет. Поспешно встал, переждал легкое головокружение и принялся отряхивать брюки.
— Я долго валялся? — спросил он.
— Пару минут. Я сразу подошел, — голос дворника сделался удивленным. — Только я не понял, чего ты шлепнулся? Лед-то я еще утром счистил…
— Сосулька, — Василий Ильич огляделся, но крыльцо и тротуар рядом с ним были чисты. То, что упало с крыши, исчезло без следа. — Она точно была… упала мне на макушку… честное слово…
— Да? — Петрович ухмыльнулся, лицо его на мгновение стало обычным, потом вновь вернулись
