Через два с половиной часа я оторвался от машины, размял ладонями затылок — вечно затекает, когда сидишь, уткнувшись в монитор, включил кофеварку.
Ни шеф, ни Илья, ни Семен не подходили на роль свихнувшегося потрошителя Темных. У всех было алиби — причем зачастую абсолютно железобетонное. Вот, например, Семен ухитрился провести всю ночь одного эксцесса на переговорах с руководством Дневного Дозора. Илья был в командировке на Сахалине — там однажды заварилась такая горячая каша, что потребовалась помощь из Центра.
Только я оставался под подозрением.
Не то чтобы я не доверял Толику. Но все-таки данные на себя просмотрел повторно. Все точно, никакого алиби.
Кофе был невкусным, кислым, видно, давно не меняли фильтр. Я глотал горячую бурду, глядя в экран, потом вытащил сотовый и набрал номер шефа.
— Говори, Антон.
Он всегда знал, кто ему звонит.
— Борис Игнатьевич, подозревать можно лишь одного.
— И кого именно?
Голос был сухим и официальным. Но почему-то мне казалось, что шеф сейчас сидит на кожаном диване полуголый, с бокалом шампанского в одной руке, ладонью Ольги в другой, а трубку прижимает плечом или левитирует ее возле уха…
— Но-но… — одернул меня шеф. — Ясновидец чертов! Кто подозревается?
— Я.
— Понятно.
— Вы знали это, — сказал я.
— Почему ты так решил?
— Не было надобности привлекать меня к обработке досье. Вы бы и сами справились. Значит — хотели, чтобы я сам убедился в опасности.
— Допустим, — шеф вздохнул. — Что делать будешь, Антон?
— Сухари сушить.
— Зайди ко мне через… э… через десять минут.
— Хорошо, — я выключил телефон.
Вначале я пошел к девчонкам. Толик был там, и все они усердно работали. На самом деле никакой надобности в двух никудышных программистках Дозор не испытывал. Допуск по секретности у них самый низкий, и почти все приходилось делать нам. Но куда еще пристроить двух очень-очень слабых, но славных волшебниц? Если бы согласились жить, не высовываясь, обычной жизнью, так ведь нет — хочется романтики, хочется службы в Дозоре… Вот и придумали для них работу.
А в основном они убивали время, лазая по сети и поигрывая в игры — причем наибольшая популярность приходилась на долю пасьянсов.
За одной из свободных машин сидел Толик. На коленях у него пристроилась Юля, ожесточенно елозя мышкой по коврику.
— Это называется обучение компьютерной грамотности? — спросил я, наблюдая за мечущимися по экрану монстрами.
— Ничто так не улучшает навыки работы с мышью, как компьютерные игры, — невинно отозвался Толик.
— Ну… — я не нашелся, что сказать.
Сам я давно уже не играл. Как и большинство сотрудников Дозора. Истреблять нарисованную нечисть интересно, пока не встретишь ее воочию. Ну, или прожив сотню-другую лет и приобретя огромный запас цинизма — как Ольга…
— Толик, я, наверное, сегодня не вернусь.
— Ага, — он без всякого удивления кивнул.
Способности к предвидению у нас в общем-то невелики, но подобные мелочи мы чувствуем сразу.
— Галя, Лена, пока, — кивнул я девчонкам.
Галя прощебетала что-то вежливое, всем видом демонстрируя увлеченность работой. Лена спросила:
— Мне можно будет уйти пораньше?
— Можно.
Мы не врем друг другу. Если Лена просит разрешения — значит, ей и впрямь надо уйти. Мы не врем.
Только иногда лукавим и недоговариваем.
На столе у шефа царил жуткий беспорядок. Валялись ручки, карандаши, листки бумаги, распечатанные сводки, тусклые, выработанные магические кристаллы.
Но венцом безобразия была горящая спиртовка, над которой в черном графитовом тигле калился белый порошок. Шеф задумчиво помешивал его кончиком дорогого «паркера», явно ожидая какого-то эффекта. Порошок игнорировал как нагрев, так и помешивание. Я покосился на диван. Ольги в кабинете не было, только вот пустая бутылка из-под шампанского и два бокала стояли на полу.
— Что будем делать? — не поднимая глаз, спросил Борис Игнатьевич.
Он был без пиджака, рубашка помята, галстук съехал на бок.
— Я не убивал Темных… Этих Темных.
— Знаю.
— Но доказать этого не могу.
— По моим расчетам, у нас в запасе два-три дня, — сказал шеф. — Потом Дневной Дозор предъявит тебе обвинение.
— Можно организовать фальшивое алиби.
— Ты пойдешь на это? — заинтересовался Борис Игнатьевич.
— Нет, конечно. Откуда все эти данные? Откуда снимки и видеозаписи?
Шеф хмыкнул и почесал нос кончиком авторучки.
— Что, не нравится! Ты ведь смотрел и мое досье, Антон. Оно менее откровенно?
— Нет, пожалуй. Потому я и спрашиваю. Почему вы позволяете собирать подобную информацию?
— Я не могу этого запретить. Контроль осуществляет Инквизиция.
Дурацкий вопрос: «А она действительно существует?» — я сумел удержать на языке. Но, наверное, мое лицо было весьма выразительным.
Шеф еще минуту смотрел на меня, ожидая вопросов, потом продолжил:
— Вот что, Антон. С этого момента ты не должен оставаться один. Разве что в туалет можешь сходить самостоятельно, а в другое время — два-три свидетеля рядом. Есть подозрение, что произойдет еще одно убийство.
— Если меня действительно подставляют, то убийства не случится, пока я не окажусь без алиби.
— Ты окажешься без алиби, — усмехнулся шеф. — В этом и вся наша надежда.
Я вытаращил глаза, ничего не понимая.
— Ольга! — позвал шеф.
Дверь в стене, которую я всегда считал створкой шкафа, отошла в сторону. Вошла Ольга, поправляя волосы, улыбаясь. Джинсы и блузка туго обтягивали ее тело. За ее спиной я успел заметить большую ванную комнату с джакузи и одностороннее зеркальное окно во всю стену.
— Ну что, готова? — спросил шеф.
Она пожала плечами.
— Спиной к спине! — скомандовал шеф.
У меня засосало под ложечкой — я понял, что сейчас произойдет что-то очень серьезное.
— Оба откройтесь! — рявкнул Борис Игнатьевич.
