На то, чтобы осознать сказанное, у Рика ушло несколько секунд.

– Что с ним стряслось?

– Он упал. Под низ.

– Подо что?

Она вспомнила имя, которое Коди Локетт назвал в том доме, и с трудом произнесла:

– Под жилище миссис Стел-лен-берг. Я вас отведу туда.

– Дудки! – сказал Зарра. – Мы возвращаемся на Окраину! Верно, Рик?

Второй паренек не отвечал. Твердой уверенности, где Локетт, у него не было, но существо как будто бы говорило, что он провалился под дом.

– Не знаешь, глубоко он слетел?

– Тринадцать, запятая, шесть земных футов. Приблизительный подсчет, плюс-минус три дюйма.

– А.

– Визуально я вычислила, что длина этой привязи пятнадцать земных футов. – Дифин с трудом попыталась поднять тяжелый моток веревки, который стащила с полки. Мышцы рук дочернего тела напряглись от его тяжести. – Вы мне поможете?

– Забудь про Локетта, мужик! – возразил Зарра. – Пошли к своим!

Дифин не поняла характер отказа.

– Разве Коди Локетт не свой?

– Нет, – сказал Рик. – Он из Щепов, а мы – Грему… – И замолчал, сообразив, как глупо это должно звучать для существа с другой планеты. – Он не такой.

– Коди Локетт человек. Вы человеки. В чем разница?

– Наши живут за рекой, – сказал Зарра. – Туда мы и идем. – Он направился по проходу к двери и, увидев, что Рик не идет за ним, остановился на пороге. – Пошли, мужик!

Рик продолжал светить девочке в лицо. Она не сводила с него глаз, ожидая ответа. Коди Локетт был Рику никто и ничто, но все-таки… похоже, беда ко всем пришла одна: фиолетовая решетка заперла в клетке и Отщепенцев, и Гремучих Змей.

– Пожалуйста, – взмолилась Дифин.

Он вздохнул и опустил 0.38.

– Возвращайся в церковь, – велел он Зарре. – Скажи Паломе, что я в порядке.

– Ты рехнулся! Твой сраный Локетт ради тебя и пальцем не шевельнет!

– Может, и так, но я не Локетт. Давай двигай, возьми машину. Я приду, когда смогу.

Зарра опять было запротестовал, но он знал: если Рик что решил, его уж не собьешь.

– Проклятое кретинство! – пробормотал он и уже громче сказал: – Осторожнее там. Усек?

– Усек, – ответил Рик. Зарра вышел к мерседесу Кейда, сел в него и покатил в сторону моста.

– Ладно, – сказал Рик Дифин, когда мерседес исчез из вида и передумывать было поздно. – Веди меня к нему.

Существо лупило кулаком в крышу бьюика Керта, как в наковальню, вминая железо. Теперь крыша над головой Локетта-старшего снизу стала мятой, как раздавленная жестянка из-под пива. Машина содрогалась, грозя вот-вот сделаться неуправляемой, а стрелка спидометра дрожала на сумасбродной отметке «семьдесят».

Керт пронзительно крикнул: «Слазь!» и дернул машину вправо, потом влево. Бьюик взревел, выписывая кривую, соскочил с дороги и взметнул кипень пыли и камней. Когда колеса снова оказались на асфальте, Керт увидел в свете фар какой-то силуэт: перед ним со скоростью около двадцати миль в час полз грузовичок-пикап, нагруженный матрасом и паршивенькой мебелью, а на штабеле ящиков сидел темноволосый малыш-мексиканец. Глаза ребенка расширились от ужаса, и, пока Керт сражался с рулем, бьюик проскрежетал мимо пикапа, подняв пыльный смерч.

Дорога вилась между красными валунами величиной с дом. Сквозь вой мотора Керт услышал визг отгибаемой назад крыши. Не теряя времени даром, пальцы с металлическими ногтями ухватились за верх дверцы со стороны пассажирского сиденья. Снова вылетели винты, а «Лори» тем временем продолжала дубасить по крыше сжатой в кулак свободной рукой. Керт снова сильно дернул машину влево-вправо, но чудовище держалось цепко, как клещ.

Между краем ветрового стекла и крышей образовалась щель. Трещины превратили стекло в головоломку. Рука «Лори» обхватила ржавый верхний край дверцы со стороны шофера, и Керт заколотил по пальцам кулаком. Она тянулась внутрь, нащупывая Керта, и чуть было не вцепилась ему в волосы, но он успел отодвинуться на соседнее сиденье. Машину повернула, соскочила с дороги и запрыгала по колеям, отчего Керт треснулся головой о помятую крышу. Но вдруг существо не удержалось, соскользнуло с крыши, скрежеща металлическими ногтями, и съехало по заднему стеклу. Оно попыталось за что-нибудь ухватиться, но не нашло, за что. В зеркало заднего вида Керт увидел, как «Лори» соскальзывает с виляющего багажника. Покатые очертания скрыли освещенное красным светом задних фар наполовину изуродованное прекрасное лицо, и Керт испустил радостный вопль.

– Чтоб ты сдохла! – хрипло проорал он, резко разворачивая машину и снова выскакивая на шоссе. – Я т-тя отучу лезть к ковбоям!

Прямая лента шоссе N 67 уходила все дальше вглубь пустыни. Поодаль – может быть, в двух милях впереди – вдоль всего горизонта в землю, перекрывая дорогу, уходила лиловая решетка. За ней переливалось и мерцало море красно-синих огней: машины полицейского управления штата.

Не может такая штука быть твердой, вспомнил Керт слова Харлэна. Быть того не может.

Он взглянул на спидометр. Семьдесят пять. Можно прорваться, сказал он себе. Прорваться, будто эта штука стеклянная. А если нет… ну, так я ж об этом никогда не узнаю, верно?

Вдавив педаль до отказа, Керт сжал руль, чтобы справиться с пляшущими колесами. Жар от мотора ощутимо просачивался в машину, обдавая ноги.

Тут раздалось гулкое «бум!», словно взорвалась бомба, и из-под капота забил пар. Выхлопная труба плюнула черным дымом. Бьюик встал. Железо в моторе лязгнуло, как китайские гонги. «Доконал, – подумал Керт. – Чем-то здорово приложился.» Стрелка спидометра немедленно начала падать: семьдесят… шестьдесят пять… шестьдесят…

Но решетка быстро неслась навстречу, угрожающе увеличиваясь в размерах. «Успею, – рассудил Керт. – Точно. Можно пробиться прямо через эту сволочь, потому что такая хреновина не может быть твердой…

А сына-то я бросаю.»

От осознания такого факта у Керта захватило дух. «Сматываю удочки, как последний трус, а сына бросаю тут.»

Сына.

Стрелка спидометра упала до пятидесяти. До решетки оставалось меньше полумили. «Еще можно успеть», – подумал он.

Но левая нога замерла над педалью тормоза. Керт медлил в нерешительности, а расстояние ярд за ярдом сокращалось.

«Окаянный пацан не даст себя в обиду, – подумал Керт. – Это всякий знает.»

И вдавил ногу в пол. Педаль тормоза треснула, оборвалась, из-под тормозных колодок полетели искры. Машину заполнил запах паленого. Тормоза отказали.

Перед ветровым стеклом выросла решетка, а за ней – мигающее море огоньков.

Он дернул стояночный тормоз и с трудом переключил скорость с четвертой на вторую. Раздался сильный скрежет и что-то вроде автоматной очереди: сорвались приводы. Машину тряхнуло. Последние две сотни ярдов она, не останавливаясь, проделала на сорока милях в час. Керт выкрутил руль, но лысые покрышки придерживались собственного мнения, и, когда колеса начали поворот, Локетт-старший понял: решетки не миновать.