АВГУСТ

Я смерть как не люблю природы показной,и не поймут меня ни молнии, ни громы.Но я попал под августейший знойи в рыбьи жидкие хоромы.И, как зеленые воздушные шары,кусты на берегу раздулись постепенно,и от медвежьей лапчатой жарыкрушу с размаху водяные стены.На грудь всей грудью прет ордастый лес,и в августе густом я — как букашка в травах.Сквозь дебри месяца я вскользь пролез.Но дальше легче ли, скажи, о Боже правый!

1971

(«Я не люблю тебя. Но ты средь бездорожий»)

Б.М.

Я не люблю тебя. Но ты средь бездорожийи посредине валкого путимне ног, и глаз, и костыля дороже,я без тебя в себе — как взаперти.Я не люблю тебя. Не гневайся, не фыркай!Кто станет руку и за что любить?Когда я слеп, то ты мне поводыркой.Быть без тебя — как руку отрубить.

1971

РЕКВИЕМ

Requiescat in pace!

Со святыми упокой!

Вечная память!

I

Из воды — на ненужный воздух,когда всё ничему равно.(А вечер был в снегу и в звездах,когда тебя коснулось дно.) Плыло тело. Был только Волхов.Воды — волоком. Час — как нож.И само пространство заволгло —не отворишь, не протолкнешь! Стар простор. Но стал он сужен,стиснут, сплющен и размозжен.Отчего же он стал ненужен?Кем кому и зачем был сужени навалил стопудовый сон?(Не с гитарой на веслахпод весенний восторг — на носилках безмозглыхпрямо смолоду в морг!Тут бесшумно, как в детской,и вопросом не тронь!Отвечает в мертвецкойтолько сиплая вонь.И в лицо ты, и с тыла,словно камень, молчишь.В пальцах песня застыла,как задушенный чиж.)Было молодости немного,было радости на пятак.Далеко-далеко до Бога,но всегда за какой-то такот порога и до порога,а живет человек- простак.

II

Нечем стало мне помолиться!Тряпки с тайны совлечены.Только хочется умалитьсядо ничтожной величины.И чтоб к черту вам провалиться,вам, ученой правды чины!Подавиться бы вам, окаянным,распоследним куском мертвеца!Смыло нацело океаном,замело до конца туманом, —нет лица на тебе, нет лица! Просто ты в простыни закутан,а выходит — как ангел бел.И любой бы Эйнштейн и Ньютонот безличия оробел.Человек невелик. Но одно яне могу, хоть убей, понять:как же может свое, родное,так безжалостно провонять?И не знаю я, как лукавитьи кому пустить подлеца.И зубов тебе не оскалить —нет лица на тебе, нет лица!Пусть исплакан мир и исплаван —ну, а горе прет напролом.И всего ты лишь белый саванна невидном своем былом.

III

Ум со святыми не упокоит,и начинаю я ворожить(как на ромашке): житьстоит — не стоит,стоит — не стоит?Юг, Север, Запад и Восток,да были ли вы намедни?На чем оборвется лепестоксамый последний?

IV

Из воды по воздуху — в землю!Гроб, одетый в чертов кумач,на сочувственное глазенье —гроб, багровый, будто палач.Кумач задыхается в черноземе,ком кулаком стучит о ком...Кончилось! Боже, а что же кроме? Холмик — как холод. А под бугоркомнечто такое, чего не надо.Вечная память! О, как ты зла!Вечная память — как канонадаили как выстрел из-за угла.Вечная память — как каталажка.Вечная память — до самого дна!Вечною памятью монашкатебя отпевает, совсем одна.И как же лелеять Божью обиду?И за нее сыскать на ком? (Служит теперь по тебе панихидуинокиня одиноко, тайком.)Если бы время переупрямить!Но не развязать на горе узла.Вечная память! Вечная память! Вечная память! Ох, как ты зла!

V

Холмик стал как вселенский холодс теплотою родной земли.Через заупокойный городс вечной памятью люди шли...Как далёко еще до Богаи как близко нам до креста!В черствой глине лежит так много —многоглавая пустота!

31 мая — 25 июня 1972

ЛЕТНИЙ САД

Летний сад сквозит, как воздух, емкий,понабрался статуй и людей.На пруду с зеленою каемкойподают здесь свежих лебедей.Без лица, но чем-то длинноглаза,как впервые вышедшая в мир,в лебедей глядится дева-ваза,тихо приодетая в порфир.И аллеи ходят как столетья.Вечер настает во весь размах.Фейерверки — точно междометьяи взлетают, как за ахом ах!

16 июня 1972

ЖЕНСКИЙ ПОРТРЕТ

Дочурку чудную баюкая,разнеженная в прах и в пух,тысячегрудая, сторукая,стоишь под завистью старух,блестишь здоровьем в палисаднике,свежа, как утренний надой,и за тобою день на задникенаписан краской молодой.На нем в воздушной пене мылятсяпеленки или облака,и ты сияешь, мать кормилица,слепой бутылью молока.

(«Вкруг пагоды висит осенняя погода»)

Вкруг пагоды висит осенняя погодана черных сучьях и на тусклых клочьях туч.У колеса времен совсем не стало хода,и бронзовый баран — как позабытый ключ.И мнится, белый свет ни сладок и ни горек,а в вечный будень он обыденный обед.В буддийской тишине лежит мощеный дворик,и снится кирпичам заоблачный Тибет.Стоит на Севере большой и косоротыйиз камня сложенный кроваво-серый мрак,как древней мудростью, скудея позолотой, —и нет вокруг него ни горсточки зевак.Только вывеска из тениизвещает вдруг, что тутморфологии растений(неподвижный) институт.

октябрь 1972

(«Когда живется мне, и я тогда живусь»)

Когда живется мне, и я тогда живусь,переживаясь от стены к обрыву.А то скачу себе, не дуя даже в ус,зато уж — до горы, и в хвост, и в гриву! И, погоняя своего коня,без шапки, без креста, без чекменяя еду от меня ко мне через меня.И, каждой Божьей вере изменяи ничего вокруг не присеня,я думаю, как бы остаться живу.Воистину, я круглый дурачинапосередине своего ума!А жизнь — одна сплошная кортома.Срядилась жить — готова котома,и догорай, моя лучина!Сильней всех истин — смерть. Но то-то и кручина,что истина сама и есть кончина,иначе ведь она и не
Вы читаете Избранное
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату