— Она такая хорошая и такая несчастная!

— Ну что ж, иди.

Москит улегся и вскоре безмятежно захрапел. Паулита оделась тщательнее обычного; мысль о доне Энрике не шла у нее из головы, ей казалось, что она непременно встретится с ним на улице, вот почему она постаралась принарядиться.

С гордым сознанием своей красоты она вышла на улицу и направилась к дому Хулии.

Несмотря на раннее время — пробило только восемь часов утра, — весь дом был на ногах. Хулия не показывалась из своей комнаты; сеньора Магдалена успела послать дону Хусто записку.

Паулита и дон Хусто подошли к дому почти одновременно, он спешил к сеньоре Магдалене, она — к сеньорите Хулии. Тихонько постучавшись, Паулита вошла в спальню к подруге.

Хулия была очень бледна; темные тени под глазами говорили о том, что она провела бессонную ночь. При виде Паулиты она поднялась к ней навстречу.

— Добрый день, Хулия. Как вы себя чувствуете? Вы видите, я прибежала к вам чуть свет, мне стало вдруг тревожно.

— Вы доставили мне большую радость, Паулита. Я очень несчастна, и, кроме вас, у меня нет друга…

— Ну, как? Что говорит ваша мать? Что вы надумали?

— Паулита, ваши советы, тревога, которую я прочла в глазах матушки, ее плохо скрытая грусть, воспоминания обо всем, что здесь произошло, страх перед жизнью, ожидающей меня в материнском доме, — все это, как мне ни больно, заставило меня принять твердое решение.

— И что же вы решили?

— Выйти замуж, как того желает матушка.

— Слава богу! Слава богу! Вот разумное решение! Увидите, вы будете поминать меня добрым словом.

— Да, я решилась и уже сказала об этом маме, но просила ее об одном…

— О чем же?

— Поспешить со свадьбой.

— Боже мой, так у вас больше решимости, чем я предполагала.

— Мне не на что больше надеяться, к чему же оттягивать? Для меня это тягостная жертва, но бедная мама получит наконец душевный покой. Пусть хоть она будет счастлива, раз для меня счастье невозможно. Я помеха на ее пути, мое замужество все уладит.

— Но кого она выбрала вам в мужья? Вы-то знаете этого человека?

— Как же! Это брат графини де Торре-Леаль, дон Хусто, тот самый, что разыскал меня у вас в доме.

У Паулиты вырвался возглас досады.

— Вы знаете что-нибудь плохое о нем? — спросила Хулия.

— Нет, я просто не люблю его, ведь он враг дона Энрике.

— Того человека, которого вы любили?

— И продолжаю любить, Хулия, продолжаю любить; на мою беду, он приехал в Мехико.

— Когда?

— Точно не знаю; но, едва вы вчера уехали от нас, муж рассказал, что видел его и говорил с ним.

— И эта весть взволновала вас?

— Вы даже не представляете себе, что творится со мной. То я чувствую прилив радости, то меня охватывает невыносимая грусть. Я и хочу и боюсь увидеться с ним. Мне мучительно стыдно перед мужем, что я люблю другого, и вместе с тем я не раскаиваюсь в моей любви. Я горжусь тем, что сладила с чувством, и тут же проклинаю свою нерешительность, — лучше б я стала его возлюбленной. Он так смел, благороден и великодушен, он стоит любой жертвы. Да, он стоит того, чтобы женщина пожертвовала ради него своей честью и гордилась этим больше, чем королева своей короной.

— Так сильно вы его любите?

— Ах, Хулия, я схожу с ума от любви! Всю ночь напролет я не сомкнула глаз и прибежала к вам в такую рань, чтобы поплакать у вас на груди и чтобы вы пожалели меня. И зачем только он приехал в Мехико?

— Он, верно, уже женился? — спросила Хулия.

— Женился? — в ужасе и гневе повторила Паулита. — Нет, такого испытания я не выдержала бы… Не могу допустить даже мысли, чтобы он полюбил другую!..

— Но вы же вышли замуж…

— Я — да, но я не желаю, чтобы женился он… А в сущности, какое право я имею чего-то требовать, на что-то надеяться?

И Паулита залилась горькими слезами.

— Успокойтесь, успокойтесь, — повторяла Хулия, гладя ее по голове. — Где же ваша твердость, о которой вы мне вчера толковали?

— Я была тверда, Хулия, но, узнав, что он здесь, я потеряла мужество. Горе мне, горе мне!

— А как вы думаете, Паулита, что было бы, если бы тот, кого я люблю, вдруг появился передо мной?

— Но это невозможно, Хулия, ваш пират не смеет с мирными целями ступить на американскую землю.

— А ваш возлюбленный все-таки появился.

— Это совсем, совсем другое дело. Дон Энрике вернулся в Мехико, потому что он здесь родился, к тому же он не совершил никакого преступления против короля, а вашему даже в Веракрусе нельзя высадиться.

В дверь постучали.

— Кто там? — спросила Хулия.

— Сеньорита, — раздался за дверью голос служанки, — госпожа просит вашу милость пожаловать к ней.

— Скажи, я иду, — ответила Хулия и, обращаясь к Паулите, прибавила: — Наверное, матушка хочет сообщить мне ответ дона Хусто. Не уходите, подождите здесь, мне так нужна ваша поддержка.

— Не теряйте мужества, Хулия.

— Не бойтесь за меня, вы видите, я спокойна.

Хулия поднялась и с величавым видом вышла из комнаты, приведя Паулиту в изумление своей решимостью.

В то время, как Хулия и Паулита беседовали между собой, в кабинете сеньоры Магдалены тоже шел разговор о серьезных вещах.

Дон Хусто, как известно, явился в дом одновременно с Паулитой и направился в покои сеньоры Магдалены. Он велел доложить о себе и был тотчас же принят.

— Сеньора, — начал дон Хусто, — получив от вас записку, я поспешил отклинуться на ваш зов. Располагайте мной.

— Благодарю вас, дон Хусто. Известно ли вам, что произошло с моей дочерью?

— Да, сеньора, и поверьте, я весьма огорчен, что послужил невольной причиной печального происшествия и тех горестей, что выпали на долю Хулии, которую я всем сердцем люблю и почитаю.

— Благодарю вас.

— Я имел счастье узнать, где Хулия нашла себе приют, и смог прийти и предложить ей мои скромные услуги.

— Я этого не знала…

— Я хотел сообщить вам об этом не раньше, чем вы успокоитесь, чтобы испросить у вас прощения для Хулии и проводить ее домой.

— Благодарю вас, Хулия уже дома.

— О, как я рад!

— Она здесь и согласна стать вашей женой, если вы по-прежнему настаиваете на вашем предложении.

Дон Хусто вскочил, как ребенок, которому показали игрушку; он даже побледнел от радости.