Индиано приблизился к старику.

— Друг мой, — начал он, — один кабальеро желал бы сказать вам несколько слов; он ждет вас здесь, за углом дома.

— Ждет меня? — недоверчиво переспросил Пабло.

— Да, вас. Опасаться вам нечего, сейчас светлый день, и кабальеро находится всего в двух шагах отсюда.

После минутного колебания старик согласился:

— Идемте.

Дон Диего повел старого слугу туда, где, закутавшись в плащ и надвинув шляпу на лоб, его поджидал дон Энрике.

— К вашим услугам, — проговорил старик, оглядев с ног до головы дона Энрике.

— Если не ошибаюсь, вы Пабло, старый слуга графа де Торре-Леаль?

— К вашим услугам, — снова проговорил старик.

— Сегодня какое-то торжество в доме графини? — спросил дон Энрике.

— Да, сеньор, сегодня свадьба брата моей госпожи.

— И сегодня же истекает срок для возвращения дона Энрике, старшего сына, не так ли?

— Да, такие толки ходят среди слуг, — ответил Пабло с явным неудовольствием.

— А вы знали дона Энрике?

— Знал ли я его? — воскликнул со слезами в голосе Пабло. — Знал ли я его? Да я его на руках носил, когда он был ребенком, я его, как родного сына, любил… И да простит меня бог, разве можно сравнить дона Энрике с теми, что теперь владеют его добром, его наследством?

— А что же случилось с доном Энрике? Где он?

— Да если б я только знал, где он, неужто я не побежал бы к нему?

— Узнали бы вы его, если бы вам довелось с ним встретиться?

— Разом узнал бы.

— Вы уверены?

— А то как же?

— Ну, так взгляните на меня! — воскликнул юноша, откидывая плащ, наполовину закрывавший его лицо.

Удивление и горячая радость выразились на открытом лице старика, и, после мгновенного колебания, он, рыдая, бросился на шею к дону Энрике.

— Мальчик! — закричал он. — Сеньорито! Это вы!.. Ах, какая радость, какая радость! Мальчик мой, какая радость!

— Полно, старина, — успокаивал его растроганный дон Энрике, — полно, умерь свою радость, еще кто- нибудь из прохожих увидит нас. Послушай-ка лучше, мне надо о многом поговорить с тобой.

— Я просто глазам своим не верю, сеньорито, — повторял старик.

— Ну, успокойся и послушай, что я тебе скажу. У нас мало времени.

— Что прикажете, дорогой сеньор? Я на коленях буду служить вам.

— Вот что, мне нужно незамеченным войти в дом и до поры до времени укрыться где-нибудь от посторонних взглядов.

— Это легче легкого, сеньорито: я вас проведу в вашу прежнюю спальню, помните?

— Да. А кто там теперь спит?

— Никто, сеньорито, никто. Ваш отец велел ничего не трогать в вашей комнате до сегодняшнего дня, когда все наследство должно будет достаться новому господину; а я каждый день прибираю там, чищу ваши вещи, платье, оружие, словно вы там по-прежнему живете.

— Спасибо, дружище!

— Так что, ежели желаете, можете надеть ваш лучший камзол, он в полном порядке. Только ваши лошади состарились, как и я. А все-таки никто их из конюшни не выводит.

— Так идем же, — сказал дон Энрике, воодушевленный добрыми вестями.

— Я пройду вперед и открою вам вход с улицы, чтобы никто вас не заметил.

— Отлично… А в котором часу назначено венчание?

— Капеллана ждут в девять.

— Ну, так ступай, открой нам дверь.

Старик с проворством юноши бегом вернулся к дому и поспешил отворить дверь, которая вела прямо в покои дона Энрике.

Подойдя к своему прежнему жилищу, дон Энрике побледнел, сердце его забилось сильнее. Дон Диего молча следовал за ним. Пабло ожидал их в прихожей. Друзья вошли, никем не замеченные.

Все комнаты на половине дона Энрике сохранились в том виде, в каком он их оставил; на всем лежала печать самого тщательного ухода. Обстановка, оружие, платье — все содержалось в образцовом порядке.

Сердце дона Энрике сжалось, он с трудом преодолел волнение.

— Ну, вот мы и дома, — сказал он дону Диего. — А как, по-вашему, нам следует поступить дальше?

— Я думаю, не пойти ли мне сообщить обо всем вице-королю. С его стороны было бы так великодушно поддержать вас своим присутствием в этом трудном деле…

— Боюсь, что он откажет.

— Как знать? Во всяком случае, я попытаюсь. Бракосочетание состоится не раньше девяти утра, я успею пойти во дворец и поговорить с вице-королем. Согласны?

— С условием, что вы вернетесь не позже девяти.

— Разумеется.

— Тогда согласен.

— Послушайтесь моего совета и наденьте ваш парадный костюм.

— Зачем?

— У меня созрел один план. Прошу вас, сделайте это ради меня.

— Хорошо.

— Итак, я не задержусь. Велите открыть мне, когда я постучу в дверь.

— Будьте покойны, Пабло ни на шаг не отойдет от меня.

— Я никогда, никогда вас не покину, — с восторгом подтвердил старик.

Индиано ушел, а дон Энрике стал переодеваться.

Его старший друг направился во дворец; он был уверен, что маркиз де Мансера, верный своей привычке, уже поднялся. В прихожей сидела Паулита.

— Что ты здесь делаешь, Паулита? — удивился дон Диего.

— Я пришла просить его светлость помиловать моего мужа.

— Ты еще не говорила с ним?

— Нет.

— Обещаю помочь тебе. Если мое дело завершится успешно, можешь быть уверена, что я испрошу помилование для твоего мужа.

— Дай-то бог! — вздохнула молодая женщина.

Дон Диего вошел в покои вице-короля.

— Как дела? — весело спросил маркиз, приветствуя своего крестника.

— Сеньор, я осмелился снова беспокоить вашу светлость по поводу нашего дела…

— Касающегося дона Энрике?

— Да, сеньор.

— Что слышно нового?

— Сеньор, мы успешно действуем; противник осажден, наши силы, а под ними я подразумеваю дона Энрике, проникли в крепость, хотя пока еще тайно.

— Это просто замечательно! — рассмеялся вице-король. — Но не позже чем через два часа мы перейдем в наступление. Мне думается, дону Энрике следует появиться как раз в тот момент, когда начнется бракосочетание.

— Совершенно верно. Мы хотели просить вашу светлость о такой большой милости, что я почти не