банд севера Чикаго и вождями сицилийцев накалялись, хотя до стрельбы и не доходило. Перелом наступил весной 1924 года, когда О'Бэньон обманул Торрио и «кинул» его на несколько сотен тысяч долларов. О'Бэньон, совместно с Торрио и Капоне, владел пивоварней Сибен на севере города – это была одна из самых крупных пивоварен периода сухого закона. Где-то в середине мая 1924 года О'Бэньон созвал Торрио и Капоне на совет и сообщил, что решил отойти от дел и уехать на ранчо Луи Олтери в Колорадо. Для достоверности он добавил, что боится братьев Генна. Торрио и Капоне выкупили долю О'Бэньона в пивоварне за сумму в полмиллиона долларов и тут же получили собственность в распоряжение. О'Бэньон согласился принять участие в экспедировании последнего конвоя с пивом из пивоварни и назначил отправку на 19 мая.

Вечером 19 мая в пивоварню Сибен явился с обыском усиленный наряд полиции во главе с начальником полиции Морганом Коллинзом и капитаном Мэттью Зиммером. Было конфисковано тринадцать грузовиков, арестовано двадцать восемь гангстеров и пивоваров, в том числе – Торрио, Хими Вейсс, Луи Олтери и О'Бэньон. И Коллинз не отвез арестованных в участок, а передал их федеральным властям. На вопрос, почему он таким образом перевел дело из-под юрисдикции прокурора штата, Коллинз отвечал впоследствии, что окружной прокурор «обещал нам сотрудничество». Джонни Торрио залез поглубже в карманы и нашел там средства для внесения залога за себя и полдюжины своих людей, но отказался выкупать О'Бэньона, Вейсса и Олтери, у которых нужной суммы с собой не оказалось. Им пришлось ждать приезда Билли Скидмора, профессионального поручителя и игрока, чье имя до сих пор часто упоминают, заводя речь о преступном мире Чикаго.

Как только в пивоварне появилась полиция, Джонни Торрио заподозрил подвох. Позже он получил и доказательства того, что О'Бэньон обманул его. Союзники из числа политиков предупредили О'Бэньона о готовящемся обыске, и он решил воспользоваться вовремя полученной информацией и успел продать свою долю пивоварни Торрио и Капоне. Знал О'Бэньон и о том, что дело будет передано окружному прокурору и что на федеральный суд связи Торрио не распространяются. Он понимал, что на него самого наложат штраф, но решил, что Торрио, как одного из владельцев пивоварни и пойманного не первый раз – в 1923 году Джонни уже был оштрафован на две тысячи долларов, – накажут гораздо серьезнее. В основном все случилось именно так, как и предполагал О'Бэньон. Сам он никакого наказания не понес вообще – потому что к тому моменту, как дело дошло до суда, был уже мертв, – но Торрио, один из одиннадцати фигурантов дела, признанных виновными, был оштрафован на пять тысяч и приговорен к девяти месяцам тюрьмы. Правда, еще год он оставался на свободе под залогом.

Характерными свойствами Торрио, которые во многом помогали ему быть звездой преступного мира, были терпение и способность скрывать свои чувства. Несомненно, он ненавидел О'Бэньона, как только вообще мог кого-нибудь ненавидеть, но сам продолжал вести дела как ни в чем не бывало, понимая, что война с севером города может привести к развалу всей налаженной системы торговли алкоголем и погрузить преступный мир в хаос – как в конце концов и произошло. Но О'Бэньон дальше повел себя еще хуже. В ответ на совет мудрого Хими Вейсса помириться с Торрио и братьями Генна О'Бэньон презрительно бросил: «Да пошли они, эти сицилийцы!..» Этой фразой, которую бойцы О'Бэньона стали цитировать как пример остроумия и находчивости своего вожака, он подписал себе смертный приговор, потому что и для сицилийцев и для итальянцев это была кровная обида. Торрио, Капоне и братья Генна несколько раз за лето 1924 года планировали убийство О'Бэньона, но Майк Мерло, все еще надеявшийся на мирное разрешение конфликта, всякий раз останавливал их. Однако 8 ноября 1924 года Мерло умер, и на посту президента Сицилийского союза его сменил Анджело Генна. Через два дня Дайон О'Бэньон был найден мертвым среди цветов.

Похороны Мерло представляли собой внушительную церемонию. Друзья прислали к его дому цветов на сто тысяч долларов; этими цветами был устлан не только весь дом, но и весь газон вокруг него. Самым впечатляющим букетом был памятник убитому, двенадцати футов высотой и целиком составленный из цветов; говорят, портрет получился похожим. В похоронном кортеже его везли в автомобиле перед катафалком. Большая часть этих цветов была куплена в магазине О'Бэньона; он получил заказ на десять тысяч долларов от Торрио и на восемь тысяч – от Аль Капоне. Даже один из братьев Генна, Джим, пришел в магазин О'Бэньона и купил там цветов на семьсот пятьдесят долларов. Однако, как выяснилось позже, на самом деле визит Джима Генна был вызван желанием ознакомиться с магазином изнутри. На протяжении всего воскресенья 9 ноября О'Бэньон и его партнер Шофилд усердно трудились на ниве составления цветочных композиций, которые отправлялись к дому Мерло. Вечером, уже после ухода О'Бэньона, в магазин позвонили по телефону и заказали еще гирлянду. Забрать ее заказчик пообещал на следующее утро.

10 ноября около полудня три человека вошли в цветочный магазин О'Бэньона и подошли к гангстеру, который был занят в ближней комнате скреплением букета хризантем. Кроме хозяина, в магазине находился только негр-швейцар, натиравший в дальней комнате пол. Он был свидетелем тому, как О'Бэньон вышел навстречу клиентам, произнес: «Привет, ребята, вы за цветами для Мерло?» и протянул пришедшим руку. Обычно, разговаривая с кем-то, особенно с чужаком, О'Бэньон держал руку на рукояти пистолета в кармане, но в этот раз он потерял бдительность: правая рука его была протянута вперед для рукопожатия, а в левой у него были ножницы. Один из посетителей, тот, что стоял в центре, пожал О'Бэньону руку и вдруг сильно дернул его на себя. Не успел хозяин магазина восстановить равновесие и выхватить пистолет, как двое стоявших по бокам всадили в его тело пять пуль. Шестая, контрольная, была выпущена в голову.

Негр-швейцар свидетельствовал, что двое из убийц О'Бэньона были итальянцами, а третий – евреем или греком, но никакого более точного описания дать не смог. Полиции так и не удалось получить достаточных улик, чтобы арестовать кого-нибудь, и убийство это до сих пор числится нераскрытым. Но люди О'Бэньона в конце концов установили, что убийство было организовано Торрио и Капоне и что человеком, схватившим О'Бэньона за руку, был Майк Генна, а стрелявшими – Джон Скализи и Альберт Ансельми. Оба они получили за работу по десять тысяч долларов наличными и по кольцу с бриллиантом стоимостью три тысячи. Скализи свое кольцо отослал любимой на Сицилию.

Похороны О'Бэньона были самыми шикарными изо всех гангстерских похорон. Его гроб, стоимостью в десять тысяч, был доставлен на автомобиле из Филадельфии. На церемонии прощания в часовне пришло сорок тысяч человек. Похоронная процессия была в милю длиной, впереди шли три оркестра и полицейский кортеж из Стикни (начальник полиции Коллинз запретил выделять для этих целей чикагских полицейских). Для того чтобы везти цветы, потребовалось двадцать пять легковых и грузовых автомобилей. За гробом шло десять тысяч человек, а еще десять тысяч ждало у могилы. Кардинал Манделейн отказал в просьбе провести заупокойную службу по погибшему гангстеру, но лично знавший убитого с детства священник с кармелитского кладбища Маунт прочел по нему молебен, «Аве Мария» и Господню молитву. Похоронили гангстера в неосвященной земле, но пять месяцев спустя его перезахоронили на участок, приобретенный миссис О'Бэньон. Таким образом он попал в освященную землю; по этому поводу хорошо заметил капитан Джон Стидж, честный полицейский, рьяно сражавшийся с гангстерами: «О'Бэньон при жизни был вором и убийцей, а теперь похоронен в восьми футах от епископа»[29].

10

Хими Вейсс, который умер вторым из авторитетов, а исчез со сцены Чикаго – третьим, родился в Польше. Настоящая фамилия его была Вайцеховский; когда его семья переехала в Штаты, он сократил свое имя до «Вейсс». В полицейских записях Чикаго приводится его имя Эрл, но в преступном мире его знали как Хими-поляка, Малыша Хими, а чаще – просто Хими. До введения сухого закона он занимался взломами, вскрытием сейфов и не гнушался случайными заказами от профсоюзов на убийство или избиение. Однако к матери своей он относился с большой нежностью, что отмечали все гангстеры. Как и большинство бандитов и убийц своего круга, он был религиозен, носил в карманах четки и распятие и регулярно посещал мессу. Осторожный и дальновидный Хими, в союзе вместе с импульсивным и прямолинейным О'Бэньоном, представляли собой выдающийся криминальный дуэт. В полиции Чикаго считали, что это именно Вейсс поставил на ноги алкогольный бизнес О'Бэньона; он всегда был готов рассмотреть жалобы владельца салуна и к избиениям прибегал только тогда, когда не было уже никакой возможности уладить дело миром.

После смерти О'Бэньона главенство в северной банде перешло к Вейссу, который немедленно объявил войну Торрио, Капоне и шестерым братьям Генна. Первый удар он нанес по Капоне. 12 января 1925 года к машине Капоне, стоявшей у ресторана на углу Стейт-стрит и Пятьдесят пятой улицы, подъехали Вейсс,

Вы читаете Банды Чикаго
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату