искусственно вздували цены на собственные акции. В конце концов эти махинации привели к крупному биржевому краху, а лопнувшие от чрезмерного и финансово не обеспеченного раздувания фирмы были прозваны мыльными пузырями.
В Японии как раз и наблюдалось нечто подобное. С 1979 по 1989 год стоимость акций некоторых японских компаний возросла примерно в 9 раз. Получалось, что суммарная рыночная ценность акций японского рынка превысила аналогичный показатель США и составила примерно третью часть всей мировой капитализации.
Рост курсов акций во много раз превысил темпы роста реального капитала, то есть прибыльности предприятий. Стоимость одной акции превышала прибыль, получаемую с нее, в 100 раз, а в некоторых компаниях еще больше, в то время как обычно прибыль акции составляет не менее 7% ее стоимости.
Нечто похожее на еще один «мыльный пузырь» японцы устроили и в сфере рынка недвижимости, особенно городской. Цены на землю под жилищное строительство стремительно выросли. С 1985 по 1990 год они увеличились в 7 раз. Стоимость одного квадратного метра земли в престижном районе Токио достигала баснословной цены – 350 тыс. долларов США.
При таком раскладе дел возникала довольно фантастическая экономическая картина. Например, не слишком большой участок земли в Токио, на котором расположен комплекс императорского дворца (его можно пешком обойти по периметру всего за один час), по своей стоимости приравнивался к ценности всех земель американского штата Калифорния. А небольшая территория Японских островов, получалось, стоит почти столько же, сколько вся остальная земля на земном шаре.
Эти экономические бумы в сфере недвижимости и рынка ценных бумаг закономерно привели к еще одному буму – банковскому, поскольку стремительное увеличение спроса нуждалось в источниках финансирования, а самым выгодным в условиях японской экономики способом обеспечения финансами являлся кредит. Вполне естественно, что при такой экономической обстановке последовал рост ссуд, предоставляемых коммерческими банками и другими финансовыми институтами, в результате чего раздулся еще один «мыльный пузырь» в сфере банковского кредитования.
Следует пояснить, что для японской экономики характерны некоторые национальные особенности, благодаря которым и случился этот банковский бум. Вообще, для Японии свойственен очень высокий процент личных сбережений. Проще говоря, люди любят сберегать свои деньги, помещая их в банк. Огромный спрос на банковские услуги позволял банкам устанавливать весьма низкие проценты по вкладам, что, в свою очередь, давало возможность кредитовать заемщиков тоже по более низким процентным ставкам. Низкие ставки с лихвой компенсировались размерами совокупного капитала, отдаваемого под ссуду.
Участвуя в спекулятивном буме, заемщики (в основном это были фирмы по торговле ценными бумагами и недвижимостью, строительные фирмы и связанные с банками состоятельные люди) во всю использовали дешевизну банковских кредитов для своих финансовых махинаций. А банки, в свою очередь, совершенно не занимались анализом будущей платежеспособности своих заемщиков, заботясь только об увеличении спроса на банковские услуги. В результате только 25% банковских ссуд было обеспечено закладами. Остальные займы, в силу национальных традиций, давались чуть ли не под честное слово. Государство же на фоне всеобщей эйфории не уделило должного внимания возникающей проблеме. Попросту говоря, не усмотрело назревания кризиса в банковской системе.
Следует отметить, что руководство многих японских банков связано с могущественными криминальными структурами, которые фактически руководят их деятельностью и часто используют институт банков для отмывания своих денег. Вполне понятно, что основная часть ссуд предоставлялась разнообразным преступным группировкам (якудза), которые использовали полученные деньги для наживы на рынке недвижимости. По существу, японские банки стали как бы дочерними предприятиями криминальных структур. А советы директоров банков в современной Японии не обладают фактически никаким авторитетом.
Итак, в японской экономике в 1980–1990-х годах наблюдалась необычная картина. До 1990 года уровень цен на акции и недвижимость резко, поднимался вверх, а в 1990 году столь же стремительно начал падать. Если построить график, то будет очень хорошо видно, как лопнули «мыльные пузыри».
К 1997–1998 годам, когда Азию постиг глобальный финансовый кризис, японские акции обесценились в 2,5 раза в сравнении с 1990 годом, а цены на недвижимость упали в 4–5 раз. Для японских банков это стало полной катастрофой, потому что немногие заклады, принятые ими под выдачу заемщикам ссуд, составляли в основном те же акции и недвижимость, которые так сильно обесценились. В то же время ссуды, не обеспеченные никаким залогом, вообще не погашались должниками в результате их неплатежеспособности.
Таким образом, тройной кризис, поразивший Японию, показал всему миру уязвимость даже такой хорошо зарекомендовавшей себя в послевоенное время экономики, как японская. Рост ВВП упал за короткий срок (1993–1995 годы) до 1%. А в 1998 году японская экономика впервые за несколько десятилетий показала отрицательный рост ВВП. В 1999–2000 годах рост был хотя и положительным, но минимальным. Сумма банковских ссуд перестала увеличиваться, а в отдельные годы даже снизилась.
Впрочем, для такого глобального кризиса экономический спад не выглядит катастрофическим. Японской экономике пришлось тяжело, но она с честью выстояла и до сих пор остается на втором месте в мире по масштабам деятельности. Показатели прибыльности предприятий по-прежнему высоки, а недостаток банковского кредитования восполняется облигационными займами, увеличившимися за последние 10 лет почти в 5 раз. Кроме того, в стране имеются самые большие в мире валютные резервы, поскольку Япония является крупнейшим держателем казначейских облигаций США. И это далеко не весь перечень сильных сторон японской экономики.
Между тем перенесенные трудности оказали заметное влияние на социально- экономический климат Японии. В настоящее время в японских компаниях растет тенденция отхода от вековых традиций в бизнесе. Например, система «пожизненного найма», выгодно отличавшая рынок труда Японии от других стран, теперь начинает пересматривается, поскольку избавление фирм от заведомо избыточной рабочей силы повысило бы их прибыльность. Соответственно в Японии, всегда отличавшейся необычайно низким процентом безработных, в настоящее время наблюдается повышение показателя безработицы, хотя все равно этот показатель остается довольно низким (около 5%).
Финансовый кризис в Японии в 1990-х годах, несмотря на его масштабы, выгодно отличался от полного краха банковской системы, произошедшего в России в 1998 году, когда почти все крупные коммерческие банки потерпели банкротство и вышли из игры. Японская экономика намного успешнее, чем наша, справилась с ситуацией, хотя в ее статистике банкротств фигурировали денежные суммы на несколько порядков выше.
В первую очередь в Японии понесли огромные убытки специальные банки жилищного кредита (дэюсэн): их неоплатные кредиты в сфере недвижимости достигли 7000 млрд иен или около 70 млрд долларов США. Эти убытки по большей части легли на коммерческие банки, которые их финансировали. В 1994 году закрылись два больших банка, а вслед за этим оказался под ударом и Банк долгосрочного кредита (LTCB) – один из самых крупных банков Японии. Правительством было сделано несколько попыток спасти его путем слияния с другими банками, но все они закончились неудачно. В 1998 году государству пришлось пойти на последнюю меру – принять на себя обязательства банка, выкупив его акции и тем самым фактически произведя его национализацию.
Судьба этого финансового гиганта является показательным примером тех способов, которые использует государство для спасения банковской системы.
Финансовые кризисы в Японии, стремительное развитие которой во всем мире признано экономическим чудом, на Западе были встречены со смешанным чувством недоумения и злорадства. Американский эмиссионный банк («Federal Reserve System») даже провел собственное исследование экономической ситуации в Японии. В результате появился внушительный, на 62 страницы, документ под названием «Предотвращение дефляции: уроки из опыта Японии в 90-х». В нем указывается на довольно грубые, на взгляд американцев, экономические просчеты японцев. К примеру, Япония не сразу отреагировала на начавшийся кризис, полагая, что цены на акции и землю снова повысятся. Поэтому не были вовремя проведены необходимые мероприятия, которые противодействовали бы биржевому краху. Только в 1991 году банк Японии пошел на такую меру, как понижение процентной ставки. Но было уже слишком поздно для того, чтобы таким образом спасти ситуацию и уберечь страну от экономических катастроф.
В 1997 году и самим японцам стало ясно, что даже большие финансовые институты вовсе не застрахованы от банкротства, несмотря на публичное заявление представителей официального Токио, что «крахи таких банков не будут допущены». В это время появились первые признаки банковской паники, когда из банков, считающихся ненадежными, деньги стали изыматься вкладчиками с лихорадочной поспешностью. Тогда правительство приняло чрезвычайные меры: 26 ноября 1997 года министр финансов объявил, что независимо от действующей системы страхования депозитов (и без того достаточно щедрой), государство дает до марта 2001 года полную гарантию вкладов (как физических, так и юридических лиц) как в йенах, так и в иностранной валюте, а также других обязательств банков.
К этому времени очевидным стало общее несовершенство в финансово-экономической
