– Это дезертирство! – возмутилась Аня.

– Дезертир покидает часть по своей воле, нас не спрашивали. Мы здесь два месяца, в полку ждать перестали. Записали в без вести пропавшие, извещения родственникам выслали.

– Мама!.. – вдруг всхлипнула Аня. – Никогда ее не увижу?..

Богданов обнял ее, стал гладить по спинке. «Многие не увидят! – подумал горько. – Война…»

– Попросим Бога, чтоб вернул нас? – внезапно предложила Аня.

Богданов не нашелся, что ответить.

– Мне Ульяна сказала перед крещением, – продолжила Аня, – Бог обязательно подаст, если просишь от чистого сердца. Я попросила – он дал. Я сказала: «Пусть меня ранят! Пусть даже убьют, но чтоб с ним!»

– Анечка!.. – сказал Богданов потрясенно.

– Попросим?

– Обязательно! – заверил Андрей. – А если не подаст?

– Подаст! – решила Аня. – Обязательно!

– Анечка! – Богданов поцеловал ее в плечико. – Мы не знаем, чего этот Бог замыслил. Вдруг здесь оставить? Что делать? Кому я нужен?

– Мне нужен! – возразила Аня. – Очень-очень!

– Я о другом. Займемся чем? Кончатся боеприпасы – и я не воин. Профессии нет, как семью кормить?

– Придумаем что-нибудь! Ты замечательно ладишь с людьми. Данило хотел тебя зарезать, а ты с ним подружился. Вместо княжны женился на мне, а она не прогнала. Швейцарцы готовы за тебя сражаться, хотя ты убил двоих и денег им не платишь. Люди на тебя разве что не молятся. Ты можешь стать даже князем.

– Князем нужно родиться!

– По-другому нельзя?

– Ну… Поискать княжну…

– Нет! – возразила Аня, садясь. – Княжон искать мы не станем! Законная жена имеется, другой не положено. Если кто попытается, приговор будет суровым – за измену Родине!

– Только размечтался! – вздохнул Богданов. – На белом коне, в красном плаще…

– Князь из тебя никудышный! Людей пораспускаешь, имущество растранжиришь…

Богданов сделал обиженное лицо.

– Да-да! – подтвердила Аня. – Растранжиришь! Ты такой. Корову женщине купил, здесь деньги раздаешь… Коня сироте подарил, чтоб замуж взяли, целый табун смердам сожженной деревни отдал… В драки вечно встреваешь… Один против банды разбойников полез…

– Та-ак! – заинтересовался Андрей. – Откуда сведения?

– Данило поведал.

– Трепло он!

– Совсем не трепло! Летели тебя выручать, ему страшно стало. Взмолился. Я говорю: «Расскажи что- нибудь!», чтоб отвлекся. Он и рассказал.

– С тобой в самолете не такого наплетешь! Чуть не угробила сотника!

– Я, может, неважно летаю, – обиделась Аня, – зато не вру, как ты!

– Когда я врал?! – возмутился Богданов.

– Всегда! Главное, так хитро придумает! Собралась стреляться, сказал, что давно за мной смотрит. Мол, такой-сякой, признаться стеснялся. Я уши и развесила. Разозлилась, стала его мучить и стреляться забыла. Он и рад! Лгунишка!

Богданов насупился.

– Наплетет – и глазом не моргнет! – продолжила Аня. – Стала ревновать его, заявил: измены моей боится. Лешу Тихонова приплел, заставил оправдываться. Это ж надо придумать: я буду ему изменять! Я! – Она чуть не задохнулась от возмущения. – Врун! Законченный!

– Так! – сказал Богданов, приподымаясь. – Оскорбление непосредственного начальника и старшего по званию!

– Меня не проведешь! Каждое словечко твое помню! Каждый взгляд!

– Глаза залепим, уши заткнем! – сказал Богданов, делая страшное лицо. – Руки-ноги свяжем, отнесем в подвал! За неимением гауптвахты…

– Не посмеешь! – Она уперлась ладошками ему в грудь. – Я тебе не просто подчиненная, я жена…

Она не договорила. Богданов преодолел сопротивление и прижал ее к себе. Приник к губам. Она ответила на поцелуй и обмякла. Он приподнял ее и усадил на себя. Она недоуменно застыла, но он помог ей понять… После последней судороги она, задыхаясь, упала ему на грудь.

– Распутник! – прошептала сердито. – Разве можно вот так?

– Нужно! – сказал он, чмокая ее в макушку. – Всякий раз, как будешь оскорблять командира, стану наказывать! Именно так!

– Да? – Она задумалась. – А я не договорила…

Он засмеялся и стал ее целовать. Она довольно жмурилась и даже приподнялась, помогая ему дотянуться не только к лицу. После чего принялась целовать его. Закончилось это очередным наказанием, в конце которого как виновная, так и правая стороны упали на постель истомленные, но довольные.

– Все равно буду тебя ревновать! – сказала Аня, устраивая голову на плече мужа. – Не отговоришься!

– Это от безделья! – предположил Андрей. – Найдем тебе работу!

– Какую?

– Купим дом, заведем хозяйство… Целый сарай живности подарили! Будешь присматривать. Потом детишки пойдут! Каждый год по одному.

– Да? – возмутилась Аня. – Буду им сопли вытирать, а ты – по бабам?

– Сопли вытирать я тебе не доверю!

– Это почему?

– Знаешь, какие у них носики? Маленькие, нежные…

– Справлюсь!

– Это тебе не рычаги самолета дергать! Не подпущу! Ты будешь рожать, а я воспитывать!

– Тогда сам и рожай!

Она надулась. Он не выдержал, фыркнул. Она приподнялась, глянула с подозрением.

– Все шуточки?

Он засмеялся.

– Значит, так! – сказала Аня. – Никаких княжон и Средневековья! Возвращаемся в полк! Дети – пожалуйста, но после войны. Ты меня не проведешь! Демобилизуюсь, беременная, а он к другой – шмыг! Я полковых баб как облупленных знаю! Мигом уведут!

Богданов не удержался, захохотал.

– Хаханьки ему! – нахмурилась она. – Разлегся! Завтракать пора, а я непричесанная…

Завтракать им не пришлось. Едва Богданов покончил с косами, как в клеть постучали. Это был Конрад.

– Кондотьер! – сказал он смущенно. – Извини, что не вовремя! Это неотложно.

Они вышли во двор.

– Мы присягали тебе до Рождества Богородицы, – сказал Конрад. – Помнишь? Рождество прошло.

– Почему не напомнил?

– Ты свадьбу затеял, а спешить было некуда. Не знали, куда идти. К Довмонту? В орден? К рижскому архиепископу? Колебались… Сегодня прискакал гонец из Вендена. Он русский, кметы пропустили.

– Так! – сказал Богданов, суровея лицом.

– Орден берет нас на службу и платит за время, что служили тебе…

– Что ж! – сказал Богданов. – Рад за вас!

– Ты не дослушал, кондотьер! – Конрад глядел ему в глаза. – Гонец просил держать это в тайне, но я скажу. Ландмейстер велит присоединиться к войску ордена. Через день под стенами Плескова…