поведала: «Прилетит Богдан, поцелуй его троекратно! Обретешь себе мужа!»

– Ты пригожая и храбрая, – сказал Андрей. – Самая замечательная женщина из всех, кого я знал!

– Что ж другую избрал?

– Ей я нужнее…

Она смотрела укоризненно. Богданов наклонился и поцеловал ее руку.

– В уста так и не посмел! – фыркнула она. – Эх ты, боярин Пушкин!

«При чем здесь Пушкин?» – недоумевал Богданов, глядя ей вслед… В тот же день он сходил к священнику и договорился о венчании. Отец Пафнутий назначил день, исповедовал и причастил жениха и невесту. За то, что жили до свадьбы, наложил епитимью: сорок раз прочитать «Отче наш» и спать порознь до венчания. Они прочитали молитву вечером, и Аня отправилась к вдове. Андрей засыпал, когда дверь в клеть скрипнула, босые ножки прошлепали по дощатому полу.

– Там душно! – сказала Аня, влезая на кровать. – Печь топилась!

– Я пойду на лавку! – предложил Андрей.

– Не нужно! Я в рубахе!

«Рубаха не кольчуга!» – подумал Андрей, но промолчал.

– Скажи! – спросила она. – Венчание – это как загс?

– Намного серьезнее. В Евангелии сказано: «Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть». После загса можно развестись, после венчания – нет!

– Совсем-совсем?

– Не знаю точно, – сказал Андрей, – но читал: до революции с этим были проблемы. Жены изменяли мужьям, а те не могли с ними развестись.

– Проблемы были только у мужчин?

– Женщины не жаловались.

– Боишься, буду тебе изменять?

– Боюсь!

– Ты серьезно?

– На тебя многие заглядываются.

– Кто, например?

– Конрад. С первого дня.

– Он же немец!

– Швейцарец.

– Старый!

– Я бы не сказал, Ульяна довольна. Если б не боялся меня, давно б подкатился.

– Не замечала! – сказала Аня удивленно.

– Я заметил.

– Это не страшно! Мы улетим, Конрад останется.

– В полку ухажеры найдутся.

– Не придумывай!

– Например, Леша Тихонов. С тех пор как вывезли его с вынужденной, глаз от тебя не отводит. Это он заметил, что ходишь к Гайворонскому. Спрашивается, почему? К особисту многие ходят, а заметил тебя. Следил.

– Ты действительно меня ревнуешь? – удивилась Аня.

– Конечно!

– Здрово! Так приятно!

– Мне не очень.

Она склонилась над ним. Ее волосы упали и закрыли их лица плотным шатром.

– Андрей! – шепнула она. – Обещаю: даже не посмотрю на другого!

– Многие обещают! – возразил он. – Особенно перед свадьбой!

Она села, он услышал шорох одежды.

– Что ты делаешь?

– Снимаю рубаху!

– Нам же нельзя!

– У меня жених затосковал! – сказала она, прижимаясь к нему горячим телом. – Я должна утешить! Еще передумает! Мы потом молитву прочтем: сорок раз за утешение…

Решившись на венчание, Андрей планировал обойтись без свадьбы – к чему? Не тут-то было. Через попадью новость узнала Ульяна, через нее – весь Сборск. К дому вдовы прискакал Данило.

– Где свадьбу играть будем? – спросил весело. – В хоромах?

Лицо Данилы источало такую радость, что Богданов не решился спорить.

– В хоромах так в хоромах, – сказал со вздохом. – Только чтоб люду немного.

Данило пообещал. Люда в хоромах оказалось действительно мало – человек пятьдесят. Сколько поместилось. Остальные сели во дворе, заполнив его от тына до тына. Окна гридницы растворили; здравицы, возглашаемые в хоромах, были слышны снаружи, что давало возможность гостям выпивать синхронно. За тыном топталось немало желающих поглазеть и послушать. Расходы по угощению Данило взял на себя и не стал слушать возражений Богданова. Свадьба получилась веселой и громкой. Невеста в платье из парашютного шелка выглядела нарядно. Кусок, оставшийся после расчета с Путилой, пришелся кстати. Андрей красовался в новой рубахе. Платье Ане сшили за полдня, заодно накроили из шелка платочков – замужней женщине не пристало ходить простоволосой. Остатки шелка пошли в уплату за работу и были приняты с благодарностью. Рубаху Андрей просто купил. Ему принесли на дом с десяток, причем без всякой на то просьбы, и не хотели брать денег – еле уговорил. В гриднице было душно и шумно. Молодые стоически сносили многословные здравицы, похвальбы и скабрезные намеки на предстоящую ночь. Специально отведенную кладовую завалили подарками. Были здесь меха, кожи, сукна, полотна, до гибели всякой посуды и прочих полезных в хозяйстве вещей. Часть подарков блеяла, мычала и хрюкала в княжем сарае – Андрей даже не представлял, что будет со всем этим делать. Самый богатый дар последовал от княжны – деревня неподалеку от Сборска. Одиннадцать домов, полсотни смердов, считая женщин и детей, плюс окружающие земли. Богданов становился боярином.

Княжна сидела неподалеку от молодого и не слишком грустила. Радости на лице не читалось, но кручина отсутствовала. Зато Данило лучился. Он громко распоряжался за столом и с довольной ухмылкой наблюдал, как молодые краснеют от скабрезных речей. Были за столом Конрад с Ульяной, отец Пафнутий с попадьей, а также бояре и видные люди Сборска. И каждый желал что-то сказать…

В сумерках Богданов взгромоздился на мышастого, усадил на холку жену и поскакал к себе. Там они повалились в постель и, измученные, забылись. Проснулся Андрей утром – от ощущения пристального взгляда. Он открыл глаза. Аня лежала на животе и, подперев подбородок ладошками, с нежностью смотрела на него.

– Давно ты так? – поинтересовался Андрей.

– У меня есть муж! – сказала Аня. – Я хочу на него смотреть.

– Прежде не позволяли?

– Прежде не было мужа.

– Я сильно изменился?

– Глупый! – сказала она. – У тебя замечательное лицо, когда спишь. Милое и беззащитное.

– Это лучше, чем зверское.

– Еще ты разговариваешь во сне, – продолжила она, не обратив внимания. – Я прислушалась. Что-то: «Не верьте ведуну!..»

– Ему и в самом деле нет веры. Княжну обманул!

– Как?

Андрей рассказал.

– Бедненькая! – пожалела Аня. – Так надеялась!

– Может, переиграем?

– Дудки! Венчанные! На всю жизнь!

– Если ведун обманул княжну, то, возможно, и нас, – сказал Богданов. – Боюсь, мы остаемся здесь.