Она согласно кивнула, но, похоже, неискренне.
Тревожное настроение, овладевшее Сборском после вылазки ордена, проявилось не только в усилении дозоров. Конрад стал выводить роту на учения, теперь ему не мешали. Наемники маршировали по выгону, перестраивались, отрабатывали приемы. Богданов выходил посмотреть, из города набегали зеваки. Швейцарцы действовали лихо. Вот на роту мчится конница врага в лице самих же наемников числом с десяток. Короткая команда, стена щитов, торчащие жала алебард… Конники торопливо натягивают поводья, пытаются обойти роту и напасть с другой стороны, но и там встречают врагов щиты и жала. Потом вдруг команда, щитоносцы присели, над их головами – строй арбалетчиков. Щелчок тетив, хорошо, что арбалеты не заряжены… Враг повержен; рота уже не обороняется – наступает, разя противника алебардами и стрелами…
Прежде Богданов не интересовался военной тактикой Средневековья – не считал нужным. Со дня на день ждал возвращения в полк. Война пришла к нему сама, и теперь лейтенант постигал ее тонкости: наглядно и в беседах с Конрадом. В лице Богданова Конрад нашел благодарного слушателя. Они часами просиживали за кувшином-другим местного пива, в то время как Аня с Ульяной занимались своим, женским. Конрад вспоминал многочисленные битвы, в которых ему довелось участвовать, и те, которые состоялись без него, но подробности стали известны. Плеснув на стол из кувшина, капитан рисовал пальцем на темных досках боевые порядки противоборствующих сторон, прокладывал направления ударов и пути отступления. Подробно перечислял состав войск, давал характеристику вооружения и боевой подготовки сторон. Богданов скоро убедился: пропадает великолепный преподаватель тактики. Существуй в Средние века военные училища, Конраду цены бы не было!
В сумерках Богданов с Аней шли к себе. К дому их сопровождала пара неразговорчивых швейцарцев – Конрад не доверял кметам. Дома летчики ужинали и ложились спать. Сном это можно было назвать весьма условно…
Однажды они поссорились. На ночь Аня рубаху снимала – в темноте-то не видно! Как-то на рассвете она проснулась и видит: одеяло сползло, Андрей, вместо того чтоб укрыть ее, сидит и пялится.
– Бесстыжий! – сказала Аня, прикрываясь. – Я же голая!
– Я заметил! – сказал он.
– Не стыдно?
Он пожал плечами.
– Развратник! Как можно?
– Меня тоже рассматривали, – сказал Андрей. – И даже трогали.
– Я думала, ты спишь! – сказала Аня, краснея.
– В другой раз, когда захочешь потрогать его, не жди, пока усну.
– Ты не сочтешь меня развратной?
– Мне это понравится.
– Клавку свою попроси! – вспылила Аня. – Я тебе не какая-нибудь!..
Он вздохнул и вышел во двор. Присел на завалинку и подставил лицо солнцу. Лето было в разгаре. Жаркое солнце пробивалось сквозь закрытые веки, отчего мир вокруг казался розовым. Внезапно розовый свет исчез – кто-то заслонил солнце. Андрей открыл глаза. Аня, простоволосая, стояла перед ним и смотрела исподлобья.
– Я пробовала сама, – сказала, показывая гребешок, – не получается!
Андрей протянул руку. Она немедленно порхнула ему на колени (где еще сесть во дворе?) и молчала, пока он расчесывал и заплетал косы. После чего пристроилась на груди.
– Ничего не могу с собой поделать – ревную тебя! – сказала тихо. – К Клаве.
– У нее давно другой.
– Думаешь?
– Не сомневаюсь.
– Как же ты мог с ней? Все видя и понимая?
– Я объяснял.
– Расскажи, как по мне сох!
– Рассказывал.
– Я хочу еще!
– Ты обещала казнить в понедельники, – сказал он. – Сегодня среда.
– Расскажи! – попросила она. – Пожалуйста! С самого начала!
Богданов неохотно подчинился. Она слушала, отстранившись, внимательно наблюдая за выражением его лица.
– Зд
– Еще чего! – возмутился он.
– Что ты понимаешь! Они подумают: ты со мной из жалости или по глупости. Им такое не скажут!
– Скажут! – не согласился Андрей. – Еще лучше!
– Вот это фигушки! – возразила Аня.
Они помолчали.
– В принципе, чем я лучше Клавки? – вздохнула Аня. – Живу с тобой, как и она, просто так.
– Аня! – сказал Андрей. – Здесь нет загса. Рапорт о женитьбе подавать некому.
– Разлюбишь, как ее, и бросишь! Стану тебя щупать, а ты скажешь: «Зачем мне распутная? Поищу порядочную!»
– Сама придумала или солнцем напекло? – Андрей снял ее с колен и усадил на завалинку. Встал и ушел в дом. Там лег на лавку, заложив руки под голову. Аня явилась следом.
– Пойдем завтракать! – позвала с порога.
– Не хочу! Ешь одна!
– Я не стану одна!
Она вошла в клеть и стала перед лавкой. Он не отреагировал.
– Ты специально лег, чтоб я стояла?
Богданов сел.
– Чего надулся?
– Не знаю, как убедить тебя, – сказал он с горечью.
– Зачем смотрел на меня голую?
– Мне этого хотелось.
– Не для того, чтоб сравнить меня с Клавой и решить, кто лучше?
– Аня! – сказал Андрей потрясенно. – Я даже не думал о таком!
– Раз хотел – смотри!
Она стащила рубаху и оказалась перед ним в одних сапожках. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Она не выдержала первой, прыснула. Он засмеялся, вскочил и подхватил ее на руки.
– Идем завтракать? – спросил. – Или?..
– Или! – сказала она…
Проблема с женитьбой решилась сама по себе. Как-то Аня ушла к Ульяне, Андрей скучал дома один. Внезапно за оградой послышался топот. Андрей вышел во двор. Евпраксия, привязав жеребца, шагнула в калитку. Андрей молча поклонился.
– У меня есть крестная дочь, – сказала княжна, – я за нее в ответе.
Андрей насторожился.
– Дочь моя живет в блуде! Это сором!
– Что я должен сделать? – спросил Андрей.
– Венчайтесь! И поскорее!
– Ладно! – сказал он.
Княжна пошла к выходу.
– Проша! – окликнул он.
Она обернулась.
– Тебе это зачем?
– Пока ты не женат, – сказала она, кусая губы, – я надеюсь! Это все ведун! Обманул меня! Отроковица
