восстановили; разве позорно для коммуниста быть восстановленным - сперва в жизни, а потом и в партии? В истории нашей родины имеется восстановительный период!
- Да, конечно. Но коммунист, товарищ Землянина, должен всегда и во всем сохранять кристальную чистоту.
- Разумеется, - подтвердила Землянина.
- Как же в таком случае следует расценивать то, что вы в таком серьезном деле прибегли' к той самой семейственности, которая всегда осуждалась партией?
- Не понимаю, - сказала Анна Ефимовна растерянно.
- Чего же тут не понимать? Вы ведь сами признали, что вновь возникнуть в жизни вам помог не кто иной, как ваш собственный сын. Вот и Иван Сергеевич слышал. Что же это, по-вашему, как не семейственность?
- Простите, - сказала Анна Ефимовна, собравшись с силами, - но не кажется ли вам, что вы тоже возникли в этой жизни благодаря действиям ваших собственных отца и матери? Может быть, это тоже семейственность? И как к этому вашему появлению относится районная партийная организация?
- М-м... Ну, это спорно, - сказал Федор Петрович, несколько смущенный неожиданным поворотом темы. - Как ты думаешь, Иван Сергеевич?
- Очень, очень спорно, - поддержал помощник.
Наступило молчание, продолжавшееся с минуту.
- Хорошо, - сказал секретарь, во время паузы вновь перелиставший бумаги в папке. - Но вот существенное обстоятельство. Тут, среди документов, я никак не могу найти решение о вашем восстановлении.
- Я ведь и прошу, - сказала Землянина, - о решении бюро райкома о моем восстановлении.
- Что касается восстановления в партии, то начинать вам следовало не с нас, а с первичной парторганизации, и уже ее решение мы стали бы рассматривать, - сказал Федор Петрович. - Но сейчас я имел в виду другое решение: о вашем восстановлении в жизни. Кем принималось такое решение, товарищ Землянина? И принималось ли оно вообще?
Тут Анна Ефимовна несколько смутилась.
- Я, собственно, не в курсе, - сказала она. - Это лучше было бы спросить у сына...
- Не было решения, не было, - сообщил Иван Сергеевич. - Мы запрашивали. Никто не разрешал.
- А кто должен давать такое разрешение? - еще менее уверенно спросила Землянина.
- Ну, тут надо подумать, - сказал Федор Петрович. - Может быть, трудовой коллектив. Или райсовет. Или Мосгорисполком.
- Верховный суд, - подсказал Иван Сергеевич. - Коллегия по гражданским делам.
- Да, это лучше всего, - согласился Федор Петрович. - По протесту прокурора.
- Совершенно верно, - поддержал помощник.
- Ну да. Вот пусть прокуратура Союза опротестует... ну, хотя бы свидетельство о вашей смерти. По вновь открывшимся обстоятельствам. Прокурор принесет протест, суд вынесет соответствующее решение - вот тогда и можно будет считать вас восстановленной в жизни по всем правилам.
- А если суд оставит протест без удовлетворения? - тихо проговорила Землянина. - Что же, мне опять...
- Подадите прошение на имя Верховного Совета. Или даже Президента страны. Подумайте, товарищ Землянина, и вы поймете: мы сейчас стремимся создать правовое государство, мы, выполняя заветы Октября, передаем всю власть Советам - и потому никак не можем восстановить вас в партии, пока вы легально не восстановлены в жизни!
- Я надеялась, - сказала Анна Ефимовна, - что указания, данного партийным органом, будет достаточно хотя бы для милиции, чтобы...
- Такая практика, товарищ Землянина, - строго произнес Федор Петрович, - так называемое телефонное право, строго осуждена как порочная. Мы, Анна Ефимовна, готовимся к деятельности в условиях парламентаризма и многопартийного плюрализма, и, в духе постановлений XIX партконференции и XXVIII съезда, а также лично товарища Горбачева, не собираемся решать вопросы за милицию, прокуратуру, суд и даже наш районный совет.
- Да и вообще совет этот... - пробормотал Иван Сергеевич. - Навыбирали неизвестно кого, прямо не совет, а путь из варяг в греки... - Тут Иван Сергеевич даже встрепенулся. - Постойте, у вас что же - и паспорта даже нет?
- Нет, - откровенно призналась Землянина. - Я признаю свою ошибку и в ней раскаиваюсь, но тем не менее...
- По какому же документу вас сюда пропустили? - строго продолжал Иван Сергеевич.
- А по свидетельству о смерти, - сказала Анна Ефимовна.
- Да какой же это документ! - возопил помощник.
- Официальный. С печатью.
- Гм, - сказал Федор Петрович. - Безусловно, свидетельство о смерти может в определенном смысле служить удостоверением личности. И тем не менее, если у вас нет паспорта, то, по сути дела, ничто не доказывает, что вы являетесь гражданкой СССР. А в КПСС могут состоять лишь граждане нашей страны.
- Чья же я, по-вашему, гражданка? - Анна Ефимовна была уже близка к слезам. - И в какую же партию мне вступать?
- А в любую, - сказал Федор Петрович. - Хоть к кадетам.
- Товарищ! - грозно произнесла Землянина.
- Ну, это я пошутил, конечно. А вообще... Сложный период переживаем мы, товарищ Землянина. Братские партии в лагере мира и социализма, по сути, перестали существовать, да и сам лагерь тоже. Смутные стоят времена.
- Прямо скажем, - подтвердил Иван Сергеевич. - Правда, это только в странах Варшавского договора. В капстранах - там компартии существуют, как и прежде. Вот если вы куда-нибудь выедете...
- Как же я могу выехать без паспорта?
- Товарищ Землянина! - Федор Петрович почувствовал себя вынужденным даже несколько повысить голос. - Повторяю: это дело не наше, а соответствующих учреждений и органов. А ошибку действительно совершили и вы, и ваш сын, восстановивший вас без соответствующего решения... Кстати, он в какой системе работает? Академии наук?
- Нет. Он в кооперативе...
- Опять кооператив, - вздохнул Федор Петрович. - Просто диву даешься, на что только они не идут ради прибыли! Вот, пожалуйста - людей воскрешают уже! А самовольное восстановление людей в жизни, товарищ Землянина, голос его снова окреп, - есть не что иное, как нарушение социалистической законности. Это антиперестроечное действие, вы понимаете? Думаю, что вопрос о восстановившем вас кооперативе следует рассмотреть со всею серьезностью. Иван Сергеевич, отметь. Тоже мода: инкорпорировать в наше общество людей без гражданства! Вот так, товарищ Землянина! К сожалению, на данном этапе помочь вам ничем не можем!
- Если разрешите, Федор Петрович, - сказал помощник, - одно замечание.
- Говори, Иван Сергеич.
- Вообще-то вопрос, как мне кажется, очень прост. Товарищ Землянина, независимо от смерти и восстановления, уже давно автоматически выбыла из партии в связи с неуплатой членских взносов за срок, намного превышающий три месяца. А по Уставу партии и трех месяцев более чем достаточно.
- М-да, - кашлянул Федор Петрович. - Конечно. Но в последнее время приходится терпеть...
- Верно, Федор Петрович, но ведь уставное требование никем не отменялось? Следовательно, нет оснований говорить о восстановлении в партии, ибо товарищ Землянина выбыла из рядов КПСС вполне обоснованно.
- Ну, и какой же ты делаешь окончательный вывод? - поинтересовался секретарь.
- Вывод простой: если товарищ Землянина оформит все необходимые документы, мы сможем посоветовать ей подать заявление о приеме в партию на общих основаниях. А там уж как бюро решит.
- Вы поняли, Анна Ефимовна? - подвел итоги Федор Петрович. - На общих основаниях. Ну, все. Вопрос
