До нее вдруг донесся громкий лязгающий звук. Будто танк полз по бетонной дороге. Так оно и оказалось. Только это был не танк. А мощный карьерный экскаватор на гусеничном ходу. Он подполз к куче щебня, в котором лежала Вероника. И медленно стал разворачиваться ковшом к ней.

Откуда-то вдруг появились люди. Камуфляж, автоматы, непроницаемые лица. Они выстроились кольцом вокруг экскаватора.

Со скрипом и лязганьем экскаватор опустил ковш прямо на то место, где она лежала. Зачерпнул щебень вместе с Вероникой. И она оказалась в ковше. Пока экскаватор опускал его, люди внизу выстроились в круг. И в его центр выгрузили Веронику.

Она неловко упала на спину, ее больно осыпало щебнем. А люди с автоматами молча наблюдали за ней.

Откуда-то вдруг появился Нырков. И человек из его окружения. Чусов его фамилия. А еще Игорь, «бригадир» по кличке Шаман. Он все еще считает себя ее любовником. Поэтому смотрит на нее во все глаза. Похоже, все, что здесь сейчас происходит, для него полная неожиданность.

– Ты?!

– Что, Игорек, не ожидал? – гнусно усмехнулся Нырков.

Сейчас он вовсе не был похож на добропорядочного мэра. Взгляд холодный, жесткий, лицо злое.

– Это же Вероника... – растерянно пробормотал Шаман.

– Правильно, Вероника. Секретный агент враждебной нам организации. Прошу любить и жаловать.

– Но как же так?..

– А вот так, Игорек, вляпался ты в дерьмо. Тебя использовали, как презерватив.

– Сука! – Шаман аж позеленел от злости.

– Сука, – легко согласился Нырков. И впился в Веронику острым, пронизывающим взглядом.

Только никакого устрашающего действия он этим не произвел. Вероника прошла серьезнейшую школу психологической подготовки, ее даже сильным гипнозом не взять. А тут какой-то доморощенный страшила пытается ее испугать. Впрочем, она испугалась. Но только для вида.

Нырков махнул рукой. Через минуту во двор завода с гудком въехал локомотив. К нему прицеплена платформа. А на ней огромная бочка.

– Ты не это хотела видеть? – спросил Нырков.

Вероника промолчала.

К ней подскочили двое, заломили руки, надели на них наручники. Сковали и ноги. И только затем потащили к вагону. Поставили на бочку. Открыли крышку.

На платформу зашел и Нырков.

– Знаешь, что там такое? – спросил он. И сам ответил: – Серная кислота...

Только сейчас ей стало страшно. Но ни единая черточка не дрогнула на ее лице.

– Тебя сейчас зарежут. Легко и быстро, как барашка. Прямо здесь. И освежуют. Разрежут на куски. И замаринуют в кислоте. Только вот шашлыка из тебя не получится. Сама знаешь, кислота не самый лучший маринад. Она все сжирает...

Нырков заблуждался, если думал, что Вероника сейчас упадет перед ним на колени и начнет молить о пощаде. Она лишь скользнула по нему заиндевелым взглядом. Внутри ее включился холодильник, он замораживал все чувства. Она превратилась в робота, которому все равно, что с ним сделают. В этом состоянии Нырков и все, кто был с ним, воспринимались ею как неодушевленные предметы. Что бы ни делали они, их нельзя было ни любить, ни ненавидеть.

– Но я могу подарить тебе жизнь, – сказал Нырков.

На него и на себя Вероника смотрела сейчас как бы со стороны. Будто фильм перед ней крутили, а она равнодушный зритель – ей все равно, что говорят, что делают. Не важно, какой финал у этого кино, лишь бы оно поскорее закончилось.

– Ты мне рассказываешь, с каким заданием и от кого ты сюда прибыла...

Вероника словно не слышала, что он говорит.

– Она ничего не скажет, – покачал головой Чусов.

Этот понимает, что спектакль с экскаватором и серной кислотой мог сломить кого угодно. Но ее этим не подавишь. Она суперпрофессионал. И что бы с ней ни делали, не издаст ни звука.

Она робот. Робот, запрограммированный на молчание. Страх, жалость к себе, желание жить – все эти чувства заморожены крепче полярного льда и помещены на склад за семью печатями в дальний угол ее души.

Похоже, и сам Нырков это понял. Он дал знак своим людям. Веронику схватили за руки, снова куда-то потащили. Она не сопротивлялась – в ее положении это бессмысленно.

Ее бросили в микроавтобус и куда-то повезли.

Веронику переиграли. И теперь она в руках противника. Не зря предупреждал ее Полковник, что враг хитер и опасен, его голыми руками не возьмешь. И вот она на своем опыте убеждается в этом. Хотя до конца еще не убедилась.

Она лежала на полу. Над ней боевики. Братки Шамана. Эти охраняют завод...

Машину сильно трясло на ухабах, тело ее сотрясалось еще сильней. В нос лезла пыль. Но Веронике хоть бы хны. Она закрыла глаза, отключила сознание и заснула.

Она заставила себя проснуться в светлом просторном помещении без окон. Подвал дома. И Вероника даже знала, чьего дома. Ныркова. Ничего не боится мэр. И никого. А зря...

Ее усадили в кресло, закрепили в тисках руки, ноги. Шею стянул стальной обруч. Нырков и Чусов устроились с куда большим комфортом. На жестком кожаном диванчике.

Появился какой-то человек. Костюм средневекового палача. Они что, думают, будто ее можно взять пытками?

Палач разложил на столике свой инструмент. Клещи, иглы, зажимы, сверла, скальпели. И большой кусок ваты, бинты.

Нет, пытками ее не сломать. И, похоже, это понимал только Чусов. Он с сомнением наблюдал за приготовлениями палача.

– Ну что, будешь говорить? – глядя на нее, спросил Нырков.

И снова попытался надавить на нее взглядом. На этот раз Вероника и не думала показывать, будто он произвел на нее устрашающее действие. Она смотрела куда-то мимо Ныркова. И ни одна черточка не дрогнула на ее лице.

– Она не скажет, – покачал головой Чусов.

– А это мы сейчас посмотрим... Начинай! – велел Нырков палачу.

Тот подошел к Веронике с иглой в руке. Взял ее палец и поднес иглу к ногтю. Дешевка какая-то!..

– Ай! – вскрикнула Вероника.

Он только коснулся ее иглой, а она уже внушила себе, что ей невыносимо больно. Внутреннее напряжение перепрыгнуло планку болевого порога. И, как итог, болевой шок. Она потеряла сознание, отрешилась от действительности. Теперь что ни делай палач, все бесполезно.

Когда она очнулась, Нырков и Чусов по-прежнему сидели на диване. И спокойно попивали ароматный кофе.

– А вот и наш зайчик проснулся! – криво усмехнулся Нырков. – Кофе хочешь?

Вероника проигнорировала его.

– Хочет! – ответил за нее чей-то голос.

Она увидела палача. Он подходил к ней, а в руках стеклянная банка с кипящим кофе. Сейчас он выльет содержимое ей на ногу. Ей будет очень больно.

– Ой! – И Вероника снова потеряла сознание.

Обморок. Вполне естественно все выглядело.

Очнулась она от острого запаха нашатыря. Ныркову надоело ждать, когда она придет в себя. Он велел ускорить процесс.

Хорошо, что кипящий кофе так и не вылили на нее.

– Не пойму, как таких хлюпиков посылают на серьезные задания, – недоуменно смотрел на нее Нырков.

– Она не хлюпик, – сказал Чусов. – Это искусственное превышение болевого порога. Она профессионал