В первом варианте конституции Муравьева развивался принцип безземельного освобождения крестьян («земли помещиков остаются за ними»). Предусматривалось даже возмещение убытков, причинен­ных переселением крестьян в другие места. В последнем, третьем ва­рианте (написанном уже в крепости по требованию следователей) ут­верждалось иное: «Помещичьи крестьяне получают в свою собствен­ность дворы, в которых они живут, скот и земледельческие орудия, в оных находящиеся, и по две десятины земли на каждый двор, для оседлости их». У Муравьева политические права обусловлены высо­ким имущественным цензом, тем более высоким, чем о более высоких государственных должностях идет речь (от 500 рублей до 60 тысяч).

На совещании 1820 г. Муравьев был согласен с Пестелем в требо­вании республики. Однако в 1821 г. он — не в последнюю очередь под влиянием отрицательного отношения к тактике и личности лидера южан — уже сторонник монархии, основанной на разделении влас­тей. Законодательную власть, по конституции Муравьева, осуществляет Народное вече, состоящее из Верховной Думы и Палаты на­родных представителей.

Верховная исполнительная власть принадлежит императору (он «есть верховный чиновник российского правительства»), но при этом монарх не имеет права объявлять войну и заключать мир. При вступ­лении в правление он приносит присягу Народному вечу — клятву верности сохранять и защищать конституцию России. Права импера­тора довольно обширны (назначение министров, чиновников, послов, право отлагательного вето, право верховного командования войсками и др.), но его деятельность и деятельность чиновников исполнитель­ной власти подлежат контролю и оценке Народным вечем. Исполни­тельную власть осуществляет «державный правитель», избранный Народным вечем и утвержденный императором. Верховная Дума (в составе Народного веча) избирается собраниями держав, т. е. адми­нистративных единиц. Высшим органом судебной власти является «Верховное судилище». Предусматривалось создание системы судов (областные, уездные заседания) с участием присяжных. Судьи, по мысли Муравьева, должны быть выборными.

Конституция была монархической, но в крайнем (ас учетом рос­сийской политической практики весьма вероятном) случае Муравьев предполагал введение республики. Как он говорил на следствии, «ес­ли бы императорская фамилия не приняла конституции, то как край­нее средство я предполагал изгнание оной и предложение республика­нского правления».

Необходимость же монархии для России он обосновывал выска­занным еще в «Наказе» Екатерины II аргументом — обширностью тер­ритории страны, требующей значительной силы власти. При этом Му­ равьев высказывал опасение, что сила власти может прийти в столк­новение с началами свободы. И для этого необходим повышенный контроль представительных учреждений за действиями администра­ции. «Всякий чиновник исполнительной власти отвечает за каждое свое действие, никто не может оправдываться полученным приказа­нием... и всякий исполнитель противозаконного веления будет нака­зан так, как и подписавший веление. Император не подлежит сужде­нию (если же сам император лично учинит какое-либо преступление, за которое никто другой не подлежит ответственности, то сие припи­сывается нравственному недугу Народным вечем, которое, в таком случае, учреждает регентство посредством особого закона)».

Если в столице (по первому проекту ею должен был стать Нижний Новгород, по второму — Москва) деятельность императора и чинов­ников контролирует Народное вече, то в обширной стране трудно обеспечить законность действий чиновников, отдаленных от столицы, без дополнительных гарантий.

Этим обстоятельством Муравьев в значительной степени объясня­ет федеративный характер будущего российского государства: «Феде­ральное или Союзное правление одно разрешило сию задачу, удовлет­ ворило всем условиям и согласило величие народа и свободу граждан». Муравьев был большим поклонником федеративного устройства Северо-Американских Соединенных Штатов и внимательно штудировал как федеральную американскую конституцию, так и конституции всех 23 штатов. Будущая Россия мыслилась им как федерация, состо­ящая из 15 держав и областей (в третьем проекте), образованных по территориальному принципу (Балтийская, Заволжская, Западная, Черноморская, Ленская и др.). В каждой из держав предусматрива­лось двухпалатное законодательное собрание (Державная дума и па­лата выборных). Державы делились на уезды во главе с выборными начальниками — тысяцкими.

При этом понимание Муравьевым федерализма, как справедливо заметил его биограф Н.М. Дружинин, было довольно специфическим: в столице Народное Вече под контролем императора издает общегосу­ дарственные постановления, а в державах и областях действуют обла­стные собрания, которым предоставлены «частные расположения, ка­сающиеся до областей». Такая интерпретация федерализма очень да­лека от североамериканского права, утверждавшего первоначальную власть каждого отдельного штата и не признававшего исключительно­го суверенитета за союзными органами. Произошло это потому, что Муравьев видел в федеративном правлении только противовес бюрок­ратическому централизму, для чего вполне достаточно расчленения го­сударственной территории на полуавтономные области.

В отношении тактики Муравьев полагал, что военная революция произойдет в столицах и других частях страны, где имеются вооружен­ные силы, руководимые офицерами — участниками тайных обществ. «Силою оружия», как лаконично ответил он на вопрос следственной комиссии, Сенат будет принужден к опубликованию Манифеста об от­мене крепостного права, о равенстве всех перед законом, о свободе пе­ чати и т. д. Предполагалось избрание выборных «представителей народных», которые «учредят на будущее порядок правления и государ­ственное законоположение». Одновременно в тех частях России, где одержат успех войска, руководимые тайными обществами, упраздня­ется крепостное право («раб, прикоснувшийся земли Русской, стано­вится свободным») и военные поселения, вводятся представительные учреждения, свободы печати, слова и совести. Движение войск на сто­лицы прекращается с упразднением прежнего правления.

По-другому эти же проблемы решал Пестель в своей знаменитой «Русской правде» — наказе Временному верховному правлению на пе­реходный период. Нарочито архаическое название было дано для то­го, чтобы подчеркнуть связь будущей революции с историческим прошлым русского народа, почтить национальные традиции. Той же цели служило и предполагавшееся перенесение столицы в Нижний Новгород с переименованием его во Владимир, введение древнерус­ских образцов в форменную одежду.

Во времена Союза благоденствия Михаил Лунин, посмеиваясь над обстоятельностью Пестеля, говорил, что тот «хочет наперед енциклопедию написать, а потом к революции приступить». «Русская правда», действительно, была документом стратегической важности — она должна была гарантировать, «что Временное правление единственно ко благу Отечества действовать будет», а не по «своему произволу, личным страстям и частным видам», а, следовательно, не ввергнет го­сударство в «ужаснейшие бедствия и междоусобия».

Лидер южан был горячим противником крепостного права. «Рабство крестьян всегда сильно на меня действовало», — утверждал он на следствии. О необходимости его уничтожения написаны самые страстные, яркие страницы проекта:

«Рабство должно быть решительно уничтожено, и дворян­ство должно непременно отречься от гнусного преимущест­ва обладать другими людьми. Нельзя ожидать, чтобы на­шелся один злосовестный дворянин, чтобы не содействовать всеми силами к уничтожению рабства и крепостного состо­яния в России. Но ежели бы, паче всякого чаяния, нашелся из­верг, который бы словом или делом вздумал сему действию противиться или оное осуждать, то Временное верховное правление обязывается всякого такового злодея безызъятно немедленно взять под стражу и подвергнуть его строжайшему наказанию, яко врага отечества и изменника противу первоначального коренного права гражданского. Сие уничто­ жение рабства и крепостного состояния возлагается на Вре­менное верховное правление, яко священнейшая и непремен­нейшая его обязанность» (Пестель П. И. Русская правда // Восстание декабристов. М.-Л., 1952. Т. 7. С. 156).

Аграрная программа Пестеля преследовала цель, освободив крестьян, улучшить их положение, «а не мнимую свободу им даро­вать». Для этого земли каждой волости делятся на две части, одна из которых будет собственностью общественной, другая — частной. Для формирования общественного земельного фонда предусматривалась частичная конфискация помещичьих земель (если у помещика име­лось более 10 тысяч десятин, то половина отбиралась «без всякого воз­мездия», а если менее — то с денежным или земельным возмещением). Но в любом случае помещик не мог владеть более чем 5 тысячами де­сятин. Национализированные таким образом земли Пестель предпола­гал разделить на две части: общественную и частную.