доме»). Чтобы скопить денег и принять участие в выкупе крепостного поэта, небогатый декабрист Федор Глин­ка отказался от питья чая, стоившего тогда очень дорого, и пил вместо чая кипяток, откладывая сэкономленные деньги.

Лицейский однокашник и друг Пушкина Иван Пущин, выполняя программу борьбы с судебным беззаконием, совершает невиданный для дворянина поступок — уходит в надворные судьи и, по выраже­ нию Н.Я. Эйдельмана, «вторгается в мир московского правосудия, ку­да доселе не ступала нога человека». В результате такой деятельности, по свидетельству Глинки, «многие взяточники обличены, люди беско­ рыстные восхвалены, многие невинно утесненные получили защиту; многие выпущены из тюрем... иные прощены и от ссылки избавле­ны... купец Савастьев уже с дороги в Иркутск возвращен и водворен благополучно в семействе...». Николай Тургенев и Александр Му­равьев написали и подали царю обстоятельные записки о вреде крепо­стного права и неотложной необходимости реформ. Записка первого осталась без ответа, второму император велел передать — «дурак, не в свое дело вмешался». Это был хороший урок на будущее...

Наконец, во время голода 1820 г. в Смоленской губернии члены Союза Иван Якушкин и Михаил Фонвизин организовали комитет по­мощи голодающим и спасли тысячи человек. Это вызвало тревогу у Александра I, заметившего одному из своих придворных — «эти люди могут, кого хотят, возвысить и уронить в общем мнении».

Однако, разрастаясь, Союз благоденствия терял и без того шаткое организационное и идейное единство. В обществе оказалось слишком много случайных людей, и — при весьма слабой конспирации — его деятельность стала слишком прозрачной для правительства. Кроме того, усилился радикализм взглядов левого крыла, не желавшего ми­риться с медлительностью и постепенностью преобразований и все бо­лее склонявшегося к мысли о военном перевороте и цареубийстве.

Сам Пестель в это время, по его собственным словам, «от монар­хического конституционного образа мыслей был переведен в респуб­ликанский» — размышлениями над «возрастаниями благоденствия в северных Американских Соединенных Штатах», упадком Рима вре­мен империи и «щастием» Великого Новгорода. На петербургских со­вещаниях зимой 1820 г. он выступил с докладом о «выгодах и невы­годах как монархического, так и республиканского правлений», с целью, чтобы «потом каждый член объявлял свои суждения и свои мнения». В итоге все высказались за республику. Это, в свою оче­редь, потребовало пересмотра тактики (Павел Пестель и Никита Му­равьев высказались за цареубийство, остальные считали, что оно «неминуемым последствием будет иметь анархию и гибель России») и разработки конституционных проектов для будущей «преображен­ной России».

Собравшийся весной 1821 г. в Москве съезд Союза благоденствия проходил в сложных общественных условиях. Революции в Испании, Неаполе, Португалии, Пьемонте расшатывали троны западноевро­пейских монархов и давали русским заговорщикам обильную пищу для размышлений. В России тоже было неспокойно: происходят восстания в военных поселениях, осенью 1820 г. случилась «Семеновская исто­ рия». Правительство Александра I фактически отказалось от проведе­ния обещашгых реформ. По справедливому замечанию С.В. Мироненко, «на отказ верховной власти от реформ тайное общест-во ответило переходом от тактики просветительской конспирации к тактике пря­мого революционного действия». Сама жизнь начинает новый этап в истории тайного общества. Новое вино невозможно было вливать в старые мехи.

Этот новый этап начался в 1821 г.: именно тогда, на съезде в Москве, участники Союза благоденствия объявили о ликвидации собственной организации. Правда, роспуск этот был мнимым, нап­равленным на «очищение рядов» тайного общества. Новой организа­ции, которую предстояло создать на руинах Союза благоденствия, на­до было избавиться как от случайных и благонамеренных, так и от крайне радикальных сотоварищей.

К числу последних принадлежал, например, генерал-майор Ми­хаил Орлов. Орлов к этому времени имеч немалый военный опыт: с 1805 г. он воевал, прошел всю Отечественную войну и заграничные походы, в 1813 г. подписал акт о капитуляции Парижа, был лично знаком с императором Александром I и неоднократно исполнял его конфиденциальные дипломатические поручения. Орлов считал, что всего этого вполне достаточно для того, чтобы стать единоличным ли­дером будущей русской революции.

В распоряжении генерала была реальная военная сила — к 1821 г. он командовал 16-й пехотной дивизией. На съезде Орлов потребовал немедленного начала военной революции и при этом «ручался за свою дивизию, требовал полномочия действовать по своему усмотрению»; разговор шел также «о заведении типографии в лесах, даже делании там фальшивых ассигнаций, для доставления обществу потребных сумм». После отказа участников съезда поддержать его «неистовые меры» Орлов покинул тайное общество.

Однако большинству участников Московского съезда был чужд не только генерал Орлов, но и радикалы иного, якобинского толка. Поэтому Пестелю и его приверженцам было объявлено о роспуске обще­ства. Но Пестель решениям съезда не подчинился.

В Тульчине (город в Киевской губернии, место дислокации штаба 2-й армии, в котором Пестель служил) он созвал совещание собствен­ных сторонников. Согласно показаниям участника совещания Алек­сандра Барятинского, Пестель спросил у собравшихся: «Ужели соб­равшиеся в Москве члены имели право разрушать общество, и соглас­ны ли мы его продолжить?» На что все единогласно изъявили свое намерение его продолжить.

Так в марте 1821 г. возникло Южное общество (в терминологии следствия; сами его участники сохранили название Союза благоден­ствия) , а Пестель стал его руководителем.

На этом же совещании была официально принята и новая такти­ка — «революционное действие посредством военной силы» (военная революция). Согласно идее Пестеля, русская революция должна на­ чаться в Петербурге «яко средоточии всех властей и правлений». За­дачей же тех членов тайного общества, которые служили вне столиц, было, по его собственным словам, «признание, поддержание и содей­ствие Петербургу». В тактические планы южных заговорщиков было официально включено и цареубийство.

Думы южные и думы северные

Следующим шагом стало образование в 1823 г. Северного общества (самоназвание — «Союз убежденных и присоединенных») и создание двух основных декабристских документов — «Русской правды» Песте­ля и «Конституции» Никиты Муравьева. Как вспоминал Басаргин, «Южная и Северная думы приняли два различных направления: пер­вая положила себе целью демократический переворот, вторая — мо­ нархически-конституционный. Несмотря на это разногласие целей и средств, обе думы, не действующие совокупно, не прекращали сноше­ний между собою. Двигателем по Южной думе был Павел Пестель, по Северной — Никита Муравьев».

Следует отметить, что оба эти проекта, как и большинство других теоретических разработок декабристов, имеют очень много общих черт: ликвидацию самодержавия и введение в России представитель­ного правления (в виде республики или конституционной монархии), отмену крепостного права, упразднение дворянства. И это не случай­но. При всех личных и идейных разногласиях, при всех колебаниях и сомнениях члены тайных обществ были едины в одном: будущая Рос­сия должна быть государством бессословным, построенным на нача­лах всеобщего юридического равенства и всеобщих равных возмож­ностей. «В отношении дворянства вопрос о реформе ставится так: что лучше — быть свободным вместе со всеми или быть привилегирован­ным рабом при неограниченной и бесконтрольной власти?.. Истинное благородство — это свобода; его получают только вместе с равен­ством — равенством благородства, а не низости, равенством, облагора­живающим всех», — утверждал Николай Тургенев. Судя по «Русской правде» и «Конституции», авторы обоих этих проектов были с Тургене­вым вполне солидарны.

Однако различий в проектах Пестеля и Муравьева тоже было нема­ло. Различия эти носят теоретический характер и объясняются в основ­ном стремлением их авторов создать альтернативу друг другу в плане ор­ганизационно-тактическом и личном. В рамках обрисованной выше об­щей программы ряд конкретных целей и способов их достижешвд лидбры Северного и Южного обществ представляли себе по- разному. Разногласия относились к вопросам о земле, политических правах граж­дан и форме правления, федеративному или унитарному строю будущей России, а также способам осуществлешш своих революционных планов.