Именно в это время возросло влияние Распутина. Хитрый «возжи­гатель дворцовых лампад» (его официальная должность) ничего не «приказывал» Николаю II — давления царь не потерпел бы. Через фрейлину Вырубову Распутин узнавал о заботах и пожеланиях царя и царицы, никогда не перечил их твердым намерениям, но зато на осно­ве точной информации сообщал о явлениях ему святых и Божьей во­ ле. Для мистически настроенной императрицы это было «божествен­ным» подтверждением ее собственных мыслей, и она учила царя, как ему надо поступать. Так, знаменитый «брусиловский прорыв» летом 1916 г. был остановлен Николаем II по требованию царицы (Распу­тину было «видение свыше»); через два месяца она требовала у мужа: «Он просит тебя приказать начать наступление возле Риги, говорит, что это необходимо...» При этом царь, по-видимому, искренне считал, что близость к царской семье мужика, вызывающее поведение и скан­дальные похождения которого становились известными всей стране, подрывая престиж династии, есть его личное дело.

Безграмотные решения, вроде очередного призыва в армию в раз­гар полевых работ, приводили к волнениям в деревне, а мобилизация освобожденных от воинской службы среднеазиатских «инородцев» — к настоящему восстанию, с трудом подавленному через несколько ме­сяцев. В ноябре 1916 г. правительство уже не в силах было справить­ся с продовольственным кризисом и объявило на 1917 г. продразвер­стку, которую губернские земства выполнять отказались. Паралич власти и дискредитация династии привели к тому, что в конце 1916 г. к царю обратились даже консервативный Государственный совет и съезд объединенного дворянства с просьбой об устранении влияния «безответственных сил». Поддержали ее и члены царской семьи: «Я только что возвратился из Бэкингемского дворца. Жоржи (английс­кий король Георг. — авт.) был огорчен политическим положением в России. Агенты Интеллидженс Сервис, особенно очень хорошо осве­домленные, предсказывают в России революцию. Я искренне наде­юсь, Ники, что ты найдешь возможным удовлетворить справедливые требования народа, пока еще не поздно», — предостерегал самодерж­ца великий князь Михаил Михайлович. Но все было напрасно.

Неспособность Николая II понять сложность стоявших перед страной проблем активизировала оппозицию в Думе, и даже право­верные монархисты заговорили о дворцовом перевороте. Осенью 1916 г. лидер партии октябристов А.И. Гучков и его друзья обсужда­ли план захвата царского поезда во время проезда из Петрограда в Ставку. Арестованный царь должен был отречься в пользу наследни­ка Алексея, а регентом назначить своего младшего брата Михаила. Можно предположить, что устранение непопулярного монарха, в со­четании с энергичными мерами по наведению порядка в тылу, могло бы не довести ситуацию в столице до взрыва. Но для осуществления замысла надо было иметь надежные воинские части под командой ли­хого генерала. Сам Гучков позднее признавал: «Сделано было много для того, чтобы быть повешенным, но мало для реального осуществле­ния, ибо никого из крупных военных к заговору привлечь не удалось». «Патриотическая тревога» правых обернулась кровавым фарсом: от рук убежденного монархиста В.М. Пуришкевича и князя Ф.Ф. Юсупова пал последний временщик Григорий Распутин. Но пародия на дворцовый переворот не смогла спасти монархию.

Императрица призывала мужа: «Будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом — сокруши их всех... Распусти Думу сейчас же... Будь властелином, и все преклонятся перед тобой». Но было уже поздно. В царствование Николая II Россия прошла три пе­риода развития (1894-1905 гг., 1905-1914 гг., 1914-1917 гг.). Начало каждого из этих витков давало возможность проведения ре­форм, а заканчивались они кризисом или революцией. Но во всех слу­чаях царь и его ближайшее окружение неизменно отвергали сколько-нибудь последовательные реформы. В феврале 1917 г. Николай II больше всего думал о том, куда отправить детей после кори на отдых, и радовался отъезду из Петрограда в далекую и спокойную Ставку: «Мой мозг отдыхает здесь, — писал царь, — ни министров, ни хлопот­ливых вопросов, требующих обдумывания. Я считаю, что это мне по­лезно... »

События 25 февраля — 1 марта 1917 г. подробно изложены в учебниках: всеобщая стачка перешла в восстание войск и населе­ния в Петрограде. Многовековая монархия, казавшаяся неруши­мой основой российской государственности, рухнула за три февральских дня: государя некому было защищать, кроме столичной по­лиции и нескольких сотен оставшихся до конца верными солдат и офицеров. Разбежалось бессильное правительство. Николаю II отка­зала в поддержке армия — не только бунтовавший столичный гарни­зон, но и командовавшие фронтами генералы. От царя отвернулась церковь — через несколько дней священники возносили молитвы за «благоверное» Временное правительство. Даже члены династии при­ соединились к победителям и нацепили красные банты, как это сделал будущий «император в изгнании» — великий князь Кирилл Владими­рович.

2 марта 1917 г. российский император в вагоне личного поезда, остановленного всесильным профсоюзом железнодорожников Викжелем на станции Дно под Псковом, протянул прибывшим к нему посланцам из охваченного восстанием Петрограда листок бумаги с от­речением от престола. Последняя церемония в истории империи прошла на удивление буднично — государь «точно эскадрон сдал».

«.. .В эти решительные дни в жизни России сочли Мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплоче­ние всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственной Думой признали Мы за благо отречься от престола Государства Российского и сложить с себя Верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном Нашим, Мы передаем наследие Наше брату Нашему, Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на престол Государства Российского. За­поведуем брату Нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями наро­да в законодательных учреждениях и на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую прися­гу во имя горячо любимой Родины».

В последнем акте царствования Николай остался верен себе. От­речение было недействительным, ибо нарушало имперский закон о престолонаследии: царь не имел права произвольно распоряжаться престолом и, тем более, отрекаться за сына-наследника. Парадокс состоял в том, что никогда не понимавший, как какой-то закон мог ог­раничивать самодержца, царь призвал своего преемника править «в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законо­дательных учреждениях» — тех самых, которые презирал как «парламентриляндию адвокатов».

Империю свалили очереди за хлебом — но никак не «немецкие деньги», о которых в последнее время опять немало говорят и пишут. Немецкий бизнесмен Парвус действительно подал в 1915 г. прави­тельству Германии план подготовки России к революции, под который просил всего 5 млн марок. Этот «меморандум» от 9 марта 1915 г. включал несколько «мероприятий»:

<*— Организация массовой общероссийской забастовки под ло­зунгом 'Свобода и мир', руководимой из Петербурга. Она должна охватить оружейные заводы, железные дороги.

Взрывы железнодорожных мостов, которые парализуют снабжение больших центров, прервут подвоз войск и снаря­жения к линиям фронта, что вызовет массовые волнения внутри страны.

Подготовка конгресса ведущих российских социалистов-демократов в Швейцарии — на нем должен быть выработан единодушный призыв к действиям против царизма...

Организация восстаний и забастовок в регионах с полити­ческими лозунгами, поджоги нефтяных депо.

Поддержка русских изданий за рубежом и местных пар­тийных газет. Они должны создавать всюду настроения против царизма.

Поддержка лозунга РСДРП ' Свержение правительства и скорейшее заключение мира '.

Подстрекание антирусских настроений на Украине, в Фин­ляндии и на Кавказе» (Комсомольская правда. 2001. 4 ап­реля).

Но совместные действия сепаратистов и революционеров оказа­лись невозможными: Ленин отверг предложения украинских нацио­налистов, а другие левые партии поддерживали участие в войне до по­ бедного конца. «Массовая общероссийская забастовка» не состоялась ни в 1916, ни в 1917 г. Восстаний и диверсий на железных дорогах не было, да они и не понадобились: транспорт был дезорганизован не­ согласованными распоряжениями правительства и Ставки.

Что же касается пропаганды, то основной вклад в распростране­ние антиправительственных настроений внесли не социалисты, а ли­бералы. В обществе имели колоссальный успех думские речи лидера кадетов Милюкова, обличавшие «измену» и придворную «немецкую партию» под покровительством императрицы.