25 января произошла катастрофа, а во время катастрофы, как говорится, все потеряли голову. И видно, Света Малкова и Даня Яновская решили подождать, пока все уляжется…

Когда раньше срока вернулся муж Дани в качестве поверенного в делах, «девушки» решили поехать на курорт в Вера-Крус на отдых.

Светлана рассказывала, что во время ужина в ресторане Дане стало плохо. Там случайно оказался украинский предприниматель, который помог отвести ее в номер и вызвать врача. Так врач сказал им, что ничего страшного с ней не произошло, обычная история — она в положении.

Я слышала об этом раньше от Светланы — что у Дани был обморок, и что ей надо было еще отдохнуть на курорте. По-видимому, Даня собиралась там произвести некую операцию, но, так как после их отъезда внезапно заболел Яновский и их сразу же вызвали обратно, ничего не получилось Света возмущалась, что этот «идиотик» (так она называла поверенного в делах) запер Даню чуть ли не на замок, следит за каждым ее шагом и не разрешает ей ни с кем встречаться, никого видеть, и даже она не могла ее навещать. Светлана ходила злая, как туча.

В ресторане «Эль Патио» был дан ужин для бизнесменов по случаю приезда из Нью-Йорка представителя нашего «Амторга» тов. Николаева, и один из иностранцев, присутствовавших на этом ужине, вдруг спросил у меня с «щирым» украинским акцентом:

— А що у мадам Яновской родилось — дивчина чи хлопчик?

Признаюсь, я растерялась, так неожиданно был задан вопрос человеком, которого я первый раз в жизни видела.

— У них есть девочка, ей три годика…

— Видите, я не о той, — сказал он.

Он оказался тем господином, который помог Дане добраться до номера в гостинице, когда с ней случился обморок в ресторане на курорте Вера-Крус.

— Вы извините, но я ничего об этом не слышала, — ответила я.

Даня родила через семь месяцев нормального ребеночка — девочку, и, конечно, все шепотом и вслух высказывали предположение, что ребенок не от Яновского.

В это же самое время поверенный в делах всеми силами старался избавиться от тех служащих, которые были близки к погибшим Уманским.

Отозвали шофера Уманского Гусарова, для него это была трагедия. У него было двое детей и жена без одной ноги. Он был хороший шофер, чудный семьянин и отец, помогал жене готовить, стирать, убирать и за детьми ухаживать.

По-видимому, все разговоры о преждевременном рождении ребенка действовали на нервы поверенного в делах, поэтому он созвал человек восемь к себе в кабинет и стал читать им лекцию о морали и о том, как полагается вести себя советским гражданам за границей.

Гусаров не выдержал:

— Зря стараетесь, тов. Яновский! Не мне, а жене своей прочтите эту лекцию. Мне-то уезжать, а там я сам знаю, как себя вести. А вот вы остаетесь.

Яновский не выдержал и заорал:

— Не смейте оскорблять мою жену!!! За оскорбление личности я вас к ответу привлеку. А ребенок мой.

И в тот же вечер 25 октября в посольстве был издан приказ приблизительно такого содержания:

«Довожу до сведения всех сотрудников посольства и прошу принять во внимание, что климатические условия Мексики оказывают отрицательное влияние на некоторых женщин, которое выражается в том, что одни из них устраивают на территории посольства драки (это по поводу того, что только недавно наша Оливия устроила с кем-то драку), другие преждевременно рожают (это он о своей жене)».

Приказ вывесили в канцелярии на видном месте, все сотрудники должны были ознакомиться и расписаться.

Слух о таком чудовищном приказе быстро разлетелся по посольству, и все спешили скорее взглянуть на него. К концу дня стены посольства уже дрожали от хохота.

Каспаров обратился к Кириллу:

— Кирилл Михайлович, какое ваше мнение о происходящем в посольстве?

— Такое же, как и ваше, — ответил Кирилл.

— Ну, как бы вы поступили в данном случае?

— Это дело личное, зависит от характера каждого человека. Я человек ревнивый, а Яновский — нет. А вот такого дурацкого приказа я на его месте не издал бы и не вывешивал.

— Действительно, этот скандал не должен быть вынесен за пределы посольства.

— Да, выставили в канцелярии, и все работающие здесь иностранцы имеют возможность его прочесть и узнать, что за веселый приказ был издан, ведь вы видите, что делается в посольстве после объявления этого приказа. Я бы на вашем месте убрал его, и как можно поскорее.

Приказ был убран.

По посольству прошел слух, что с Катей Калининой не все в порядке. Меня это сообщение обеспокоило. Катюша среди сотрудников нашего посольства была самая молодая, самая юная, всегда спокойная, молчаливая.

Если жизнь всех семейных сотрудников нашего посольства была довольно скучная и однообразная ввиду всевозможных запретов, то жизнь двадцатилетней девушки, которая не могла завести ни с кем со стороны знакомство, не могла никуда пойти одна, была не из сладких.

Мы приглашали ее в различные наши загородные поездки, чтобы она меньше скучала, и нам было очень приятно проводить с ней время.

Я решила поговорить с ней. Катя, рыдая, жаловалась мне:

— Почему, ну почему я не могу выйти замуж за Артура и быть счастливой, как все?!! Кто дал право так жестоко, так бессердечно распоряжаться моей судьбой, моими чувствами, моей жизнью?!! Если я даже уеду, ведь моя жизнь окончена… Я нигде не найду себе покой, я просто сойду с ума. Чтобы предотвратить худшее, — сказала Катя, — я должна уехать!

И она обратилась к первому секретарю посольства П. Г. Каспарову с просьбой немедленно отправить ее в Москву.

— Вы с ума сошли, — ответил ей Каспаров, — вы единственный секретарь, знающий испанский язык, я этого сделать не могу.

— Он не может отпустить меня. А я могу?!! Разве кто-нибудь знает, чего мне стоит просить об этом! Большего наказания мне никто не в состоянии придумать.

Я обратилась к мужу:

— Посоветуй, Кира. Как и чем можно Кате помочь? Она действительно находится в ужасном состоянии. Для нее это трагедия.

— Я понимаю, — отвечал Кирилл, — но ведь в посольстве сейчас нет ни одного человека, с кем можно было бы поговорить, посоветоваться.

Из Москвы пришел отказ.