уверена, вы найдете правильный выход и поступите так, как подскажет вам ваше чувство.

Катя с облегчением вздохнула:

— Спасибо.

Каспаров через несколько дней сообщил нам:

— Завтра у нас будет прощальный ужин. Мы устраиваем проводы Кати. Обязательно приходите. Кстати, я еду по делам в Вашингтон, мы поедем вместе.

Когда мы пришли к Каспаровым, в его небольшом особняке было много провожающих, стол в столовой был накрыт с изысканной пышностью.

Катю посадили в центре стола, рядом с ней сидел Каспаров. Все произносили поздравительные тосты, посол заявил:

— Вы сегодня среди нас самая счастливая, вы скоро увидите Москву, мы все с нетерпением ждем этой минуты.

Пили за скорую и радостную встречу. После ужина начались танцы. Катя сидела, не трогаясь с места, как пришитая, мне казалось, что она не выдержит и вот-вот разрыдается.

Каспаров, следивший внимательно за ней, подошел к нам:

— Если бы я раньше знал, если бы я раньше был в курсе дела, мы бы такую пышную свадьбу сыграли всем врагам на зависть! Но ничего, Катенька, мы сделаем это в Москве.

Артура на этом вечере не было.

В прохладное солнечное раннее утро мы спешили на вокзал провожать Катю.

Каспаров был в исключительно хорошем настроении, он шутил, смеялся, он был уверен, что передаст ее в надежные руки.

На перроне вдали от всех стояли Артур и Катя. Для них никого не существовало.

Я чувствовала и понимала, что все мы здесь ненужные, лишние.

Поезд вот-вот должен был тронуться.

Катя подошла, попрощалась, ей трудно было говорить.

В вагоне она прильнула к окну, устремив свой взгляд на Артура, стоявшего на том же месте с глазами, полными слез.

Поезд тронулся и унес Катю с ее горестями и страданиями.

Артур быстро и незаметно исчез в толпе.

Вернулся Каспаров.

— Как Катя? — спросила я.

— Все в порядке, она теперь близко к Москве.

Каспаров был доволен, он свою миссию выполнил до конца. Дальнейшая судьба Кати его не волновала, теперь она находилась в надежных руках.

Катя обещала писать, обещала, если будет сын, прислать телеграмму, но писем от нее никто не дождался. Несколько месяцев спустя приехали дипкурьеры, они нам сказали, что у Кати родился мальчик.

Бедный Артур оббивал пороги посольства. Вначале он долго беседовал с Каспаровым, выходил от него счастливый, весело улыбаясь, уверял всех нас, что, только когда он попадает на территорию посольства, он чувствует себя счастливым, это тот островок, который соединяет его с Катей.

Но постепенно все грустнее и грустнее становилось его лицо. Сотрудники при встрече с ним сочувственно улыбались. Прошло много времени, и он начал понимать, что попасть в Москву, несмотря на все обещания, ему не удастся. Он начал просить, потом требовать, чтобы Катю вернули обратно.

Но вдруг и Каспарова вызвали в Москву. Это известие его страшно взволновало. Мы все тоже поняли, что все события, произошедшие за последнее время в посольстве, сыграли в этом свою роль.

Уже давно известно было, что в посольстве не все благополучно. По-видимому, в доносах все старались спихнуть вину друг на друга. Ясно было одно, что отъезд принимают с огорчением не только рядовые служащие посольства, но и чины высшего ранга.

Узнав об отъезде Каспарова, Артур совсем загрустил. Уезжал человек, на которого хоть и слабая, но все-таки была какая-то надежда.

Последний визит Артура ободрил, ушел он от Каспарова очень веселый. Каспаров обещал, что, как только вернется в Москву, он все уладит и Артур скоро увидит сына и Катю.

За несколько дней до отъезда Артур принес Каспарову огромную посылку для Кати. После ухода Артура испуганный, взволнованный Каспаров обратился к мужу:

— Кирилл Михайлович, выручи, пожалуйста, мне навязали посылку, я не знаю, что с ней делать. Нельзя ли ее как-нибудь другим путем отправить в Москву?

Кирилл напомнил ему, что из Мексики посылки вовсе не принимались, в лучшем случае ее можно было оформить через Нью-Йорк.

Каспаров страшно нервничал:

— Что же я буду с ней делать? Мне вовсе не улыбается это поручение, — сокрушался он.

Потом вызвал завхоза посольства и попросил его в присутствии всех вскрыть посылку, это была одна из мер предосторожности. В посылке оказались концентраты, какие-то питательные порошки для ребенка и различные детские вещи.

— Ну а как там Катя? — спросил Кирилл.

— Черт его знает, вот совсем не ожидал такого оборота. Я думал молодой, красивый парень, пройдет полгода-год и забудет ее, а оказывается, вовсе не так, здесь любовь, да еще какая.

Незадолго до нашего отъезда мы были приглашены к послу на ужин, после ужина, не помню уже, в который раз, посол показывал нам свои киносъемки из Вашингтона, где повсюду на первом плане красовался Громыко с женой. Эти снимки были гордостью посла.

Здесь же присутствовал совершенно нам незнакомый, только что приехавший из Москвы человек. Зашла речь о Кате, и он сообщил нам, что видел ее перед отъездом и почти не узнал и что она подала просьбу в Президиум Верховного Совета на выезд, но ей отказали.

— Знаю, знаю, — немного с раздражением сказал посол.