увидел, что тот спокойно читает газету. Даже если он закричит, этот пентюх может и не услышать. А если и услышит – какой от него толк?

– Садись в машину, – прошипел парень едва слышно и подтолкнул Матвея пистолетом.

– Ты меня с кем-то перепутал, братан! – проговорил Матвей как можно спокойнее.

– Я сказал – садись! – повторил незнакомец, и Матвей услышал металлический щелчок. Он хорошо знал, что это такое – пистолет сняли с предохранителя.

Он невольно вспомнил берег озера, лагерь аквалангистов и разбросанные на траве трупы.

– Сажусь, сажусь! – Матвей медленно двинулся к приоткрытой дверце. – Ты только не горячись и не делай глупостей! Видишь же – я подчиняюсь! Не горячись, парень!

Дверца машины открылась, и парень втолкнул Матвея на заднее сиденье. Там сидел еще один человек – мужчина лет сорока с тяжелым подбородком, пронзительными голубыми глазами и шрамом, криво рассекающим правую щеку.

– Здорово! – проговорил этот мужчина, подвинувшись, чтобы дать место Матвею.

Матвей не ответил. Он смотрел на своего соседа выжидающе.

– Здорово, говорю! – повторил тот. – Ты, это, не изображай обиду. Нам с тобой поговорить надо.

– Странный способ приглашения к разговору! – ответил наконец Матвей.

– Да что ты с ним валандаешься, командир? – подал голос с переднего сиденья парень с пистолетом. – Моя бы воля…

– Остынь, Мурена! – оборвал его человек со шрамом.

– Что значит – остынь? Из-за него Андрюха погиб, а мы с ним тут разговоры разговариваем! Ты еще с ним на брудершафт пить будешь!

– Может, и буду. Я пока не определился. Только точно тебе говорю – ни в чем он не виноват!

– Ах не виноват! – кипятился парень. – Мы с Андрюхой через такое прошли… сколько раз он мне жизнь спасал… да и я ему, бывало, но об этом незачем… да и тебе, командир!..

– Я с тобой не спорю! – резко проговорил старший. – Я тебе просто приказываю заткнуться!

Парень недовольно замолчал. Командир всем телом повернулся к Матвею, уставился на него своими пронзительными глазами, словно просветив его насквозь. Наверное, минуту он смотрел так, изучая и раздумывая, не говоря ни слова.

Матвей неуютно чувствовал себя под этим рентгеновским взглядом, но старался не паниковать, никак не показывать своей растерянности и не произносил ни слова, предоставляя незнакомцу инициативу.

Наконец тот что-то решил для себя и проговорил:

– Ну, вроде ты нормальный мужик. Не суетливый, не трус. Давай рассказывай, что там случилось на озере.

– Подожди, командир! – проговорил Матвей негромко. – Прежде чем рассказывать, я должен знать кому. Кто вы такие? А то мы совсем не в равном положении: вы про меня наверняка разузнали все, что можно, чем я дышу, что на завтрак сегодня ел, а я на нуле, ничего про вас не знаю. Подошли какие-то, пушку в бок сунули и задаете вопросы. А может, это вы всю ту кашу заварили, почем мне знать!

– Слушай, ты! – зло проговорил парень с переднего сиденья и схватил Матвея за воротник. – Ты нас лучше не зли! Я и так едва себя в рамках держу! Из-за тебя такой человек погиб… такой человек, что ты и мизинца его не стоишь!

– Мурена, я тебе что сказал? – одернул его командир. – Я тебе приказал сидеть тихо! Руки убери!

– Да я за Андрюху… да мы с ним под Ачхой-Мартаном в такой заварухе были… а за два года до того в Южной Америке он меня буквально со дна морского поднял… – забормотал парень, но тем не менее отпустил воротник Матвея.

– Все мы не на бухгалтерских курсах жизнь постигали! – примирительно проговорил человек со шрамом. – Только ты, Мурена, лишнего-то не болтай. Насчет той операции в Южной Америке никто не должен знать. А Матвей прав, и ты его должен понять. Почему он должен перед первыми попавшимися душу раскрывать?

Он перевел дыхание и продолжил:

– Кто мы такие – объяснить довольно сложно, да мы и права такого не имеем. Считай, что спецподразделение для выполнения спецзаданий. Где только нам не приходилось действовать – и во всех горячих точках бывшего Советского Союза, и в разных концах планеты… И покойный Андрей был одним из нас…

– Не просто одним из нас, а одним из лучших! – вклинился парень, но тут же замолчал под тяжелым взглядом командира.

– Если он был один из лучших, – проговорил Матвей недоверчиво, – почему же он ушел от вас? Ведь он только потому и согласился на мое предложение, что остался без работы…

– Вопрос закономерный… – вздохнул командир. – Моя бы воля, этого бы не случилось… дело в том, что мы, каждый из нас, раз в полгода обязательно проходим медкомиссию. Врачи проверяют наше здоровье, прогоняют через такие тесты – мама не горюй!

– И что – Андрей не прошел эту комиссию? – спросил Матвей по-прежнему недоверчиво. – Насколько я его знал, он был человек на редкость здоровый и сильный!

– Согласен, – кивнул человек со шрамом. – Здоровье у него было железное. К нам другие не попадают. Да вот привязался к нему психолог. У Андрея незадолго до этого случился нервный срыв…

– Да у кого бы не случился! – взорвался Мурена. – После того, что в той деревне устроил террорист- смертник…

– Заткнись! – рявкнул командир. – Ты что, хочешь, чтобы тебя тоже на комиссии отсеяли?

Он снова повернулся к Матвею и продолжил:

– В общем, запретили ему участвовать в оперативной работе, перевели в канцелярию. А какой из Андрея клерк? В общем, психанул он и подал заявление, попросился в отставку…

– Я думал, что из таких контор, как ваша, в отставку только вперед ногами выходят…

– Много про нас всяких слухов ходит, – отмахнулся командир. – Не всему можно верить. Короче, я ему так сказал – заявление свое пока забери, будем считать, что я его не видел. Возьми отпуск на год, отдохни, приведи нервы в порядок, подумай – а там, может, вернешься. А если нет – тогда уж смотри… хотя такие люди на улице не валяются, силой мы никого не держим!

Он на какое-то время замолчал, и Матвей уже подумал, что больше ничего не узнает. Но вдруг командир заговорил снова:

– Судя по тому, что он принял твое предложение, Андрей решил не возвращаться в отряд. Решил попробовать себя, так сказать, на гражданском поприще. И вот чем оно кончилось… знаешь, так ведь часто бывает – люди трудных, рискованных профессий погибают в простой, безопасной жизни, потому что расслабляются, думают, что здесь-то им ничто не угрожает…

Он еще помолчал, потом поднял взгляд на Матвея:

– Ты только не подумай, что у нас нет других дел, кроме как мстить за своего кореша. Месть – дело дурацкое, от нее ни проку, ни радости, ни пользы для здоровья.

– Ты чего, командир!.. – пробормотал Мурена. – Месть – это святое!

На этот раз человек со шрамом даже не повернулся в его сторону, не посчитал нужным отвечать.

– Мы хотим в этом деле разобраться по другой причине. Нам важно понять, из-за чего погиб Андрей. То ли это связано с нашими делами, то ли нет. Если его убили из-за того, что он служил в нашей группе, – тогда, получается, мы все под ударом, вся наша группа, и мы должны нанести ответный удар первыми. Если же это с нами никак не связано – ну, тогда, само собой, отойдем в сторонку…

– Никуда я не отойду! – проворчал Мурена. – Я за Андрюху…

– Вот поэтому я и спрашиваю еще раз: что тебе известно?

– Ну, во-первых, там, на озере, наверняка работал профессионал… – начал Матвей.

– Дальше! – Командир махнул рукой. – Это и без тебя понятно. Любитель никогда не застал бы Андрея врасплох, не смог бы с ним справиться. Тут работал игрок высшей лиги.

– Во-вторых, мне в этом деле тоже очень многое непонятно. С первого взгляда, всех их убили ради содержимого тех ящиков, которые немцы затопили в озере во время войны. На другой стороне озера, в санатории, сидел наблюдатель, следил в бинокль за лагерем. Его туда заранее подселили, по чужим документам. Как только ребята подняли ящики, наблюдатель сообщил своему шефу, и тот послал убийцу.