Василий привез друга к небольшому новому ресторанчику, что располагался на окраине города Веснянска. Аккуратный домик стоял в тени деревьев на берегу речки. Домик окружала терраса, по столбикам вился дикий виноград и еще какие-то лианы, цветущие маленькими желтыми цветочками.

– Симпатично, – Матвей с любопытством огляделся, – что-то я раньше здесь не был…

– Тут только для своих, – усмехнулся Василий, – да ладно, просто недавно они открылись…

– Васенька, солнце мое! – К ним уже поспешала приятная, чуть полноватая шатенка с яркими карими глазами и симпатичными ямочками на щеках. – Давно к нам не заглядывал…

– Здравствуй, Люся, – Василий игриво приобнял ее за округлые плечи, – не по карману мне к вам часто ходить. Сама знаешь, кусаются цены у вас!

– Зато вкусно и сервис отличный! – Она также игриво рассмеялась.

– Вот, друг мой, Матвей, – участковый кивнул на приятеля. – Ты посади нас в сторонке, поговорить нужно!

– Да у нас днем народу немного… – Люся пошла вперед, чуть покачивая бедрами. Надо сказать, вид сзади оставил весьма приятное впечатление, но Матвей тут же напрягся.

Василий только хмыкнул. Тут Матвею бояться нечего. Он знал, что муж Люси по пьяному делу сбил человека и теперь отсиживает положенный срок. Люсин ребенок тяжело болен – что-то у него с кровью, врачи дают не слишком благоприятный прогноз. Несмотря на такую беспросветную жизнь, Люся держится молодцом и всегда выглядит довольной и счастливой. Со всеми она приветлива и весела, так что мужики думают, что у такой-то женщины обязательно есть крутой хахаль. И не лезут попусту. А Люся ни с кем не крутит, уж если бы что было, то мигом бы бабы прознали. Веснянск – не Москва, тут от людей не скроешься…

На затененной террасе было прохладно, с реки поддувал легкий ветерок, пахло цветами. Приятели решили позволить себе по бокалу темного пива.

– Ну что, Вася, рассказывай, – торопил Матвей, – есть какие-нибудь новости?

Василий говорил долго, они успели между делом съесть принесенный Люсей салат с тунцом и жаркое. По завершении рассказа Уточкин выложил перед Матвеем бронзовую лапку и упаковку от импортного лекарства. И еще клочок бумаги, на котором для памяти нацарапал «штурмбаннфюрер Отто фон Армист».

– Вот так дела… – пробормотал Матвей, крутя в руках лапку, – вот, значит, куда след уходит… Шкатулка с секретом, как в кино… Что за секрет, никто не знает… Ну и что твое милицейское начальство обо всем этом думает?

– Ничего не думает, – ответил Василий невозмутимо, – оно, начальство мое, и понятия обо всех этих предметах не имеет и – самое главное – не хочет. Дело-то закрыли, убийцу нашли – здешний тип, некто Леха Утюг, матерый уголовник, зона для него – дом родной. Был освобожден по УДО, тут его и прихватили.

– А он-то за каким бесом четыре убийства на себя взял? – удивился Матвей.

– А на нем и так уже два висело – машину они остановили на лесной дороге, мужа с женой убили, машину хотели продать, да попались. Он уж теперь из зоны не выйдет, так что ему без разницы – трупом больше, трупом меньше…

– А вам бы только дело закрыть! – вскинулся Матвей. – Ясно же, что Утюг этот там и близко не стоял! А если бы и стоял, то нипочем столько добра, что в тех двух ящиках было, не бросил бы…

Василий посмотрел на него весьма красноречиво, и Матвей сник под его взглядом.

– Извини… – глухо сказал он, – просто я за ребят переживаю. Крути не крути, а я виноват в их смерти…

– Это кто ж тебя там, в Питере, так сильно виноватит? – поинтересовался Василий. – Вот что, Матвей. Если так рассуждать, то я тоже виноват – не прикрывал бы тебя, ты бы и не стал связываться с подводными работами. Я что мог – сделал, а больше никто мне не позволит в том деле копаться. Так что забирай вот эти вещественные доказательства и делай с ними что хочешь. Что-то мне подсказывает, что следы-то в Питере искать надо.

– Да я уж искал, – настал черед Матвея рассказывать про нападение на деда, про болтовню Костика и про все другое. Только про Надину двоюродную сестру он не стал вспоминать в разговоре – ничего важного, пустая болтовня…

Люся принесла кофе – отлично сваренный, с густой ароматной пенкой. Матвей рассеянно смотрел на блестящую сквозь деревья реку. Неужели расследование так и заглохнет и он никогда не узнает, за что убили ребят?.. Нет, нужно бороться. Василий прав, корни этого дела находятся в Петербурге. Убийца мог узнать про экспедицию только от кого-то из четверых. Нужно снова приниматься за расспросы. И разговаривать с той тетехой, Надиной сестрицей. Уж он встряхнет ее как следует и заставит вспомнить все!

– Пора! – решительно сказал Матвей. – Дел еще много, да выехать хочу пораньше…

Василий вспомнил, что у него тоже есть дела, и погрустнел. По всему выходило, что ему следует заняться ограблением сельпо в Кожуховке и допрашивать Генку Сугробова на предмет его участия в этом ограблении. Генка ни за что не признается, так что предстоит долгий, нудный, утомительный разговор, который, как чувствует Василий, ничем не закончится.

– Что, Вася, грустный? – Люся наклонилась к нему низко-низко. Пахло от нее не духами, а полевыми цветами.

Василий тихонько скрипнул зубами. Если Ирка не прекратит пропадать у тещи в Ейске по нескольку месяцев, он, Василий, за себя не ручается. Вот закрутит роман с Люсей, вон она какая привлекательная. И ему явно симпатизирует…

– Заходи, Вася, почаще, – сказала Люся с улыбкой, – не забывай. И вы, Матвей Андреич, тоже. Дорогу теперь знаете…