Поезд приближался к Рязани. Через несколько часов бабка выпрет обшарпанный чемодан на площадь Казанского вокзала и загрузит в машину, которая стоит на одном и том же месте несколько дней, потому что никто не должен знать точной даты его прибытия. И все закончится.
Но все должно было закончиться значительно раньше, потому что в Рязани курьера поджидала группа полковника Рубина. Когда обсуждали план акции, возникла некоторая заминка: выбрать бескровный вариант или… Обычно такие суммы добровольно не отдают, а лучшее средство от осложнений — решительные упреждающие действия. Но и оставлять за собой лишние трупы ни к чему. Пришли к компромиссу: Рубин осуществляет психологическое и силовое воздействие, Зимин страхует его «стрелкой», а Мордаков — бесшумным «ПСС». Если курьер окажется быстрее полковника — он умрет, если нет — выживет. По крайней мере до тех пор, пока не встретится с хозяевами денег.
Зашипела пневматика тормозной системы, лязгнули сцепки вагонов, поплыли за окнами, притормаживая, вокзальные здания. Солдатик отправился за мороженым для своей подруги; выпрыгнув на асфальт, он, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал в пространство:
— Шестнадцатое место.
В тамбур быстро поднялись четыре человека — двое в милицейской форме, двое в штатском. Они пошли по коридору, с противоположного конца вагона им навстречу двигалась точно такая же группа. Обе группы сошлись у нужного им места.
— Гражданин Клеманов? — спросил старший — высокий широкоплечий мужчина со шрамом от ожога на правой щеке.
Курьер вздрогнул. Эта фамилия осталась в далекой молодости, она никак не была связана с делами последних лет, а особенно с сегодняшней перевозкой. И лица заслонивших коридорный проем людей не допускали мыслей о случайности. Кухонный нож сам прыгнул в опытную руку, но еще более быстрый удар в переносицу опрокинул крупное тело навзничь. Все произошло в одно мгновение.
— Наркотики возишь, бабка? — с угрозой спросил человек со шрамом. — На старости лет в тюрьму захотела?
Стремительное развитие событий выбило бабку из колеи. Ей уже не хотелось кричать, скандалить и падать в обморок. Она подозревала, что в чемодане находится что-то противозаконное, но надеялась, что это никогда не выяснится. К тому же она очень рассчитывала на своего защитника, бесчувственно распластавшегося на полке. А когда речь идет о свободе, то сто пятьдесят тысяч не такие уж большие деньги…
— Я ничего не знаю, это все он…
Бабку легко стянули с полки, вытащили перетянутый чемодан, острый нож мгновенно вспорол исцарапанное днище. Пачки чужеземных денег перекочевали в брезентовый мешок.
— Ну что, снимать тебя с поезда или как? — спросил Рубин.
— За что, милый? Пожалей старуху! Я ить ни при чем здесь, — у нее имелся обратный билет из Москвы, и снятие с поезда на маршруте казалось катастрофой.
— Тогда сиди жди следователя, все ему расскажешь, как есть…
— Расскажу, милый, как есть расскажу…
Курьеру сквозь одежду ширнули укол, положили в карман несколько ампул промедола. Вся операция заняла три минуты.
Похожий на катафалк восьмиместный «Рэнглер» резко затормозил, оставляя на асфальте черные полосы от мгновенно заблокированных скатов. Водитель неторопливо выбрался наружу и, не запирая машину, направился к подъезду с вывеской: «Прокуратура Центрального округа города Москвы». За ним, отставая на шаг, шли два сопровождающих. Милиционеру на входе водитель показал повестку, вызывающую гражданина Черепанова для дачи свидетельских показаний к следователю Ланскому. Предъявил он и паспорт на имя гражданина России Черепанова Ивана Анатольевича, имеющего постоянную прописку в столице. Его спутники предъявили удостоверения частных охранников фирмы «Аргус». Все документы были в порядке.
В кабинет к следователю Черепанов зашел один, охранники остались в коридоре. На жестких стульях уныло сидели какие-то люди, за рядом одинаковых, обтянутых коричневым дерматином дверей с казенными табличками решались их судьбы или судьбы их близких. В затененном углу в конце коридора откинулся на поскрипывающую спинку крупный мужчина в драповом пальто и вязаной шапочке. Глаза были закрыты, со стороны казалось, будто он дремлет, на самом деле сотрудник оперативного отдела ГРУ по прозвищу Карл внимательно наблюдал за только что пришедшими. Скрывшийся в кабинете «свидетель» являлся известным бандитом по кличке Череп, это он застрелил несколько недель назад отставного майора ГРУ Сивкова. Охранники были его «пристяжью» и присутствовали при убийстве у «Золотого круга».
На совести всех троих было много преступлений, но каждый раз они выходили сухими из воды. И сейчас со стороны закона им вряд ли что-либо угрожало. Но никогда ранее они не убивали офицеров ГРУ, а потому не знали, какие последствия вызывают подобные действия.
Гражданин Черепанов удобно развалился на стуле, по-хозяйски осмотрелся и, не спрашивая разрешения, закурил. Круглолицый Ланский не стал делать ему замечаний: он хорошо знал, кем в действительности является «свидетель», ощущал исходящие от него волны презрения и звериной жестокости и хотел как можно скорее закончить обязательную процедуру.
Допрос продлился полчаса. Расписавшись об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, Черепанов рассказал, что никогда не был у ресторана «Золотой круг», гражданина Сивкова, изображенного на предъявленных фотографиях, никогда не видел, оружия никогда не имел. На сожженном у «Золотого круга» «Мерседесе» действительно одно время ездил по доверенности, но накануне автомобиль угнали прямо от дома, о чем он узнал только на следующий день. Кто мог угнать и сжечь машину, он не знает, так как врагов и недоброжелателей у него нет.
Репутация «свидетеля» и имеющаяся на него оперативная информация доказательственного значения не имели, а прямые улики отсутствовали, так что этот допрос должен был стать последним. Примерно так Ланский и объяснил накануне бывшему сослуживцу убитого. Где именно они вместе служили, здоровенный мужик с невыразительным лицом не уточнял, но следователь умел читать и разобрался в надписи на часах потерпевшего. Сейчас, глядя в наглую, демонстративно-безразличную физиономию Черепанова, Ланский полез в сейф, извлек вещдок и положил на стол.
— Тот, кого убили, был непростым человеком. Очень непростым.
Череп машинально взял часы, вгляделся в циферблат. Там красовалась эмблема ГРУ — летучая мышь, распростершая крылья над земным шаром. Для неискушенных в символике имелась и надпись: «Военная разведка».
Безразличия на наглой физиономии поубавилось.
— Ну и что? — гипертрофированные надбровные дуги делали гражданина Черепанова похожим на неандертальца.
— Да так, — Ланский забрал часы. — За него многие станут землю рыть…
«Свидетель» встал.
— Мне-то какое дело, — буркнул он, но Ланский с удовлетворением отметил, что испортил ему настроение. Это было все, что он мог сделать.
Карл увидел, как Череп вышел из кабинета и быстро пошел по лестнице, возбужденно говоря что-то своим людям. Он двинулся следом, щелкнув в кармане клавишей остронаправленного микрофона. Тут же капсула микроприемника зашипела в ухо горячечной блатной скороговоркой:
— …тот мужик, у кабака, комитетчиком оказался… Следак сказал: большой хипеж начнется…
— У какого кабака? Этих мужиков столько было…
— Где дело сорвалось, помнишь?
— Вот сучара! Он свое заработал!
— Какая разница, кто он такой! Мало мы ментов мочили?
На лице у Карла не дрогнул ни один мускул. Эти гниды не делают различий между спецслужбами, для них и все люди на одно лицо, они не помнят, кого искалечили, кого убили, зато уверены в полной безнаказанности. Самое большее, что им грозит — пара лет условно. Но сейчас и эта троица, и еще четверо активных членов череповской группировки условно живут на свете. Они еще дышат, двигаются, разговаривают, улаживают свои дела, не подозревая о том, что фактически являются мертвецами.
