задели. Весьма сильно и нагло. И я явственно почувствовал, что мое терпение все же лопнуло. «Пуххххх» — разлетелись куски в разные стороны, освобождая нечто, дремавшее до сих пор глубоко внутри.

— Рот закрой — произнес я, стараясь не смотреть в сторону Аршина. Понял, что ежели гляну, то точно пристрелю. Как собаку. Он послушно умолк. — Где держат дочь ганзейского начальника? — выкрикнул, как команду.

— Не знаю — прозвучал ответ. Слишком быстрый, словно заготовленный заранее.

— Слухай сюды, падла — я почувствовал надобность перейти на феню. Другого языка он, видать, не понимал. — Мне даже пулю на тебя тратить западло. Живьем зарою, гниду — мое лицо видать наглядным образом экранировало все, о чем я излагал, потому что он, уподобившись хамелеону, начал менять цвета на лице. Еще секунду назад оно было пепельно-серым, потом заделалось белым, как мел, а затем покраснело, налившись томатным оттенком.

— На Новых Черемушках — выстрелил он из себя. И тут же прикусил язык, поняв, насколько опрометчивым был этот жест. Наверное, в глубине души, хотя какая на хрен у него душа, но все же, он надеялся, что этой информацией сможет от меня откупиться. Поэтому держал ее про запас, как козырь. Но, слово не воробей, назад не воротишь.

— Молодец, хороший мальчик — выдал я на манер одноглазого пирата Сильвера из «Острова Сокровищ». — Будем прощаться.

— Не убивай — его губы затряслись, а глаза вмиг заделались красными и мокрыми от переизбытка влаги. — Я никому. Я же могила. Помнишь, как мы вместе …. — он хотел еще что-то добавить, но посмотрел в мои глаза и затих.

Я никогда не мог понять, почему в фильмах, перед тем как спустить курок, герои столь долго и пространственно разглагольствуют, чего-то объясняют, рассказывают, почему и как. Ведь, казалось бы, проще простого войти и тут же, без лишних предысторий, «бабах» — засадить пулю противнику меж глаз. Враг повержен, а вы благополучно, в целости и сохранности, уносите ноги. Частенько мне страстно хотелось ворваться туда, на экран, чтобы показать тем недотепам, как им надлежит поступать. Что нужно сделать, чтоб и рыбку съесть и в лес сходить.

И вот теперь, я сам, как-то незаметно, влез в их шкуру. Сидел и нес всякую чушь, как можно дольше оттягивая неизбежное. Оказалось, что выстрелить в человека совсем непросто.

«Дать ему тоже, какое оружие, что ли?» — подумалось мне. — «Что я, в самом деле, раскис как баба! Он должен подохнуть!» — в том, что он должен умереть я не сомневался. У меня просто не было иного выхода. — «Гад, все равно меня сдаст опять! Так что, либо я — либо он» — подначивал себя, как мог.

Уподобившись киногероям, я совершенно позабыл, что тем самым перетягиваю на себя и тот ход событий, обязательно наступающий после.

Аршин мог быть кем угодно. Подлецом, жуликом, предателем, сводником. Я, как впрочем и другие, никогда не знал всех его ипостасей. Но в одном я был уверен на все сто. Он не был идиотом. Его мозги всегда вертелись с утроенной скоростью, выискивая все новые и новые варианты, методы облегчения его же жалкого существования. А еще он страстно желал выжить. При любых раскладах.

Та кнопочка, которую он уже десять минут жал дрожащей ногой, неприметным проводком соединялась с лампочкой, установленной в палатке неподалеку. Простейшая схемка, но работала она исправно. Вот только здоровяк, который за соответствующую оплату, должен был всегда быть на подхвате, аккурат сейчас отсутствовал. Ему именно в этот момент захотелось сбегать в уборную. Оттого и столь сильная задержка, практически, едва ли не стоившая Аршину жизни.

Мастер спорта по регби, бывший защитник сборной, бесшумно ворвался в палатку, и последнее, что я успел заметить, кулак, нацеленный мне в висок. А потом я почувствовал себя так, словно мне на голову свалилась стокилограммовая гиря. Перед глазами моментально заплясали сверчки, и сознание уже в который раз за последнее время, покинуло меня, отправившись на подзарядку куда-то в непознанное.

Покажите мне того, кто сказал, что, всегда и во всем, самый трудный, страшный, а частенько и весьма болезненный именно первый раз, чтоб я смог хорошенько намылить ему его лживую физиономию. То, как я приходил в себя сейчас, не шло ни в какое сравнение со всем пережитым ранее.

Открыть глаза не предоставлялось возможным из-за той адской боли, от которой раскалывалась моя голова. Создавалось впечатление, что это мозги по какой-то необъяснимой причине рвутся наружу, вознамерившись разнести мешавшую им черепушку на тысячи маленьких осколков. Спазмы в животе вторили им, вместе создавая довольно таки неплохой певческий дуэт. А исполняли они нечто, что начиналось со слов: «Пристрелите меня, а то терпеть мочи нету!»

«О, и вы здесь» — я почувствовал на своих запястьях холод браслетов. — «Еще немного и я настолько к вам привыкну, что буду потом удивляться, как вообще мог жить без вас все это время» — шутка не удалась, потому что ни легче, ни веселее мне не стало.

«Мерный перестук колес и чихание мотора. Значит я на дрезине. И везут меня уж наверняка не в санаторий» — визит к Потапу не предвещал ничего хорошего. Мне тут же вспомнились пытки на Ганзе, и по телу прошла нервная дрожь. А еще госпожа злость вновь изволила пожаловать, рьяно расталкивая все другие чувства.

После драки руками не машут. Но я принялся это делать, мысленно упорно убивая Аршина всеми известными мне видами оружия и способами. Как раз сейчас у меня в руках был нож, которым мне яростно хотелось полоснуть эту сволочь по глотке. А опосля стоять и с наслаждением упиваться его немыми предсмертными спазмами. Непременно немыми, потому что слушать его скрипучее блеяние было бы выше моих сил.

В этом накручивании самого себя был и позитивный момент. Боль, яростно сопротивляясь, поддалась, уступила место ненависти. Желание отомстить возобладало даже над здравым рассудком.

Я приоткрыл один глаз. Но лишь настолько, чтобы незаметно оценить обстановку. Пол. Ноги. Перевел взгляд левее. Еще парочка давно нечищеных башмаков армейского изразца. Кажись все. Два охранника и я скрюченный на полу. Наручники просто сковывают руки спереди. Бандиты посчитали, что я не скоро очухаюсь, и не стали особо заморачиваться.

Ломать палец, чтоб освободить руки, было не ко времени. Могли услышать. А меня могла спасти лишь внезапность. Пользуясь тем, что дрезину частенько подбрасывало, будто на ухабах, и шатало со стороны в сторону, я постарался поменять положение и устроиться поудобнее. Быки как раз завели свой излюбленный разговор об очередной попойке и драке, и не заметили моих поползновений.

Минута. Я готов. Мое тело превратилось в силой скрученную пружину, а моя злость достигла той наивысшей точки, после которой если как можно быстрее не извергнуть это из себя, может наступить коллапс внутри.

Очередной поворот и нас сильно качнуло вправо. «Поехали» — механизм пришел в действие. Мои ноги внезапно распрямились и заехали здоровяку в область груди.

— Йо ….. — остальная часть фразы слетевшего с дрезины бандита, моментально затерялась позади нас.

— Мля! Убью! — второй бык нагнулся ко мне, желая привести сказанное в исполнение. Мне еще повезло, что, находясь в небольшом шоке, он напрочь забыл про автомат, лежавший рядышком на лавке. Его ручищи ухватили меня за грудки и потянули на себя. Дурацкий, скажу я вам, жест.

Я обвис, навесив на него максимум своего веса. По тому, как напряглись его жилы и вздулись бугры мышц на руках, понял, что результат достигнут. Выпрямил пальцы и, недолго думая, ткнул ими в выпученные глаза противника.

— АААААА!!! — бандит заорал, как недорезанный, и моментально отпустил меня, прикрыв ладонями лицо. Из-под одной из них потекла тоненькая струйка крови, и я понял, что, по крайней мере, одним глазом у того стало меньше.

Отпущенный бандитом я шмякнулся на пол, но тут же, опершись о локоть, вскочил на ноги. Дрезину