сзади солдат, вовремя заметил мои поползновения в сторону ближайшего дома, я б со всей дури рванул куда-то в сторону. А так, скорее от безысходности, нежели от того что мне сделалось легче, но я продолжил свой путь.

Собака всегда, во все времена считался самым верным и преданным другом. Это животное иногда позволяло по отношению к себе такое, от чего любой человек давно бы уже дошел до бешенства. Оно терпеливо прощало все, возведя хозяина на некий пьедестал. Пинки от божества — запросто. Пустая миска — да не вопрос. Забыли вывести во двор — ах не утруждайте себя, я обожду.

Единственным, чего собака простить так и не смогла — было предательство. Ее бросили. Нагло, без предупреждения. И даже тогда, еще какое-то время, бедное животное тратило время на поиски, не верило в произошедшее. Напрасно. Запах, и тот постепенно исчез, вытесненный чем-то иным, до сей поры неизвестным. И тогда пришло понимание, а с ним и злость. На весь мир. На людей. Всех, без разбору. И эта ненависть передалась, была всосана с молоком матери, ее потомству.

Та стая, которая неслась по ночным улицам Москвы в поисках добычи, мало чем напоминала своих предков. Мутация в третьем поколении, превратила их в нечто такое, при виде чего у меня волосы встали дыбом.

Полное отсутствие шерсти, а сама кожа словно вывернута наизнанку. Цвета запекшейся крови. При свете луны такие детали были различимы на очень большом расстоянии. Пасть у животных была оголена, отчего десна вместе с зубами были неестественным образом вывернуты наружу. Хвост тоже нуждался в отдельном описании. Он, как бы это сказать, вел некую отдельную, совершенно не зависящую от остального тела жизнь. Создавалось впечатление, что он, каким-то непостижимым образом, тоже «видит» все вокруг. Подобно перископу подводной лодки, сей отросток, то «погружался», почти припадая своим кончиком к земле, то снова высоко поднимался вверх, вертясь во все стороны.

Наша группа выжидающе замерла. Видать бойцы все еще надеялись, что стая пройдет мимо. Что животные вышли в поисках совершенно иной добычи. Тем более, что и расстояние было довольно таки приличным. Да и ветра не было вовсе. Но мы не учли один-единственный, но столь важный фактор. Ненависть. Она вела их получше любого запаха. Они, словно нутром чуяли, куда надо свернуть.

Вожак стаи, особь величиной с годовалого теленка, оскалив пасть, громко тявкнул и стая, не раздумывая, бросилась в нашу сторону.

— Восемь, девять, десять — считал я, спрятавшись за спины бойцов, которые выстроились в шеренгу и приготовили автоматы.

— Хоть нож дайте — взмолился я, когда расстояние к нам сократилось до нескольких десятков метров. Подобную просьбу можно было бы выдвинуть и обратившись к стене. Никакой реакции.

Не зря я предположил, что мои спутники до этого побывали не в одном сражении. С таким спокойствием, с которым они принялись расстреливать мутантов, мне, холерику по натуре, еще никогда не приходилось сталкиваться. Да я курю куда эмоциональнее.

А солдатики прицельно, будто в тире, когда у вас на все про все три пульки, вколачивали нападавших в растрескавшийся асфальт. Глушители полностью обесшумливали звук выстрела, и если бы кто наблюдал это зрелище со стороны, ему б наверняка показалось, что собаки сами, по собственной воле, натыкаясь на невидимую стену, валятся на землю.

Пробуя на бегу восстановить ход произошедших только что событий, я пытался понять, когда собственно все пошло не так. С какого места и каким образом ситуация перестала быть контролируемой. Ведь, казалось бы, все шло как надо. Мои спутники, выражая полнейшее спокойствие, я б даже сказал равнодушие ко всему, что творилось вокруг, вылавливали своими лазерными метками в гуще нападавших свои, конкретные цели, и отстреливали их одну за другой. Еще чуть-чуть и путь был бы свободен.

Та тварь, которая буквально упала на нас с неба, своими крыльями, скрыв полностью луну, умудрилась в секунду вогнать улицу во тьму. Нам еще повезло, что она нацелилась, привлеченная запахом крови, на валявшиеся поодаль трупы мутантов.

Оставшиеся в живых собаки, жалобно повизгивая, моментально бросились в рассыпную. Мы тоже спешно ретировались, кинувшись во всю прыть к ближайшему дому. Тварь же успела за это время приземлиться, и лунный свет снова залил улицу. Прижавшись спинами к стене дома, и приготовившись, если что, скрыться в темноте подъезда, мы как завороженные уставились на это ужасающее зрелище.

Тем временем монстр, сложил свои перепончатые крылья за спиной, превратившись в эдакое подобие морщинистой старухи, зябко кутающейся в видавший виды потертый плащ. Если бы не голова, а вернее клюв. Размеры черепушки не превышали по своим габаритам голову той же бабульки, но вот отросток, торчавший спереди вместо рта, моментально заставлял провести аналогию с совершенно другим видом земной фауны.

— Точь в точь крокодил — я наблюдал, как чудовище в мгновение ока с помощью когтей и зубов разорвало тело собаки пополам, а затем, оторвав кусок побольше, и подняв свою окровавленную пасть вверх, попыталось заглотнуть его целиком. С первого раза не получилось, и оно недовольно замотало головой, разбрасывая во все стороны ошметки жертвы.

Внезапно крик, приглушенный противогазом он скорее напоминал хрип, резанул по ушам откуда-то сбоку. Один из сталкеров, занявший позицию справа от двери, вдруг исчез. Испарился. Оказалось, что мы ожидали опасности, совсем не с той стороны. Только что стоял здоровенный такой парень, а тут пустота.

Первым среагировал командир группы. Мне вообще-то его таковым не представляли, но я видел, что Незнакомец именно с ним дольше вех разговаривал, отдавая последние распоряжения.

Возле тротуара у обочины стояло несколько проржавевших от времени автомобилей. Он боком откатился к одному из них и по-пластунски юркнул под днище. Я, успев привыкнуть к тому, чтобы без слов и задержки реагировать на все его телодвижения, тут же бросился следом. Уже почти достигнув остова другого авто, я снова услышал весьма похожий вскрик.

Оглянуться я смог, только полностью убедившись, что мое тело надежно прикрыто металлом от твари, которая и не думала покидать центр улицы. Слух действительно меня не обманул. Еще один солдат пропал из виду. Складывалось впечатление, будто его сожрал сам дом. Во всяком случае другого варианта не было.

Мы замерли, не зная, куда собственно нам смотреть. Наши глаза шарили, выискивая на неровностях замшелых стен малейшую зацепку. Ничего. Абсолютно. Дом, построенный еще в сталинские времена, и дальше оставался обыкновенным домом.

— Что за х….? — командир лихорадочно водил автоматом то в одну, то в другую сторону. Его палец нервно подергивался, яростно желая вжать спуск до предела. Но нужна была цель, которой то, как раз и не было. Я же с завистью посматривал в его сторону. Повторить свою просьбу по поводу оружия я не решался, понимая, что в таком состоянии он меня и пристрелить может. Запросто.

— Как же так. Петруха и Гарик, они ж… — у солдатика справа видать начали сдавать нервы.

— Соловцов! — гаркнул командир. — Ты …. — он не успел закончить, потому что мы все же увидели, что сожрало наших товарищей.

В природе существует такое понятие, как мимикрия. Ею когда-то обладал ряд тварей и растений, используя эту свою способность, чтоб весьма надежно прятаться от посторонних глаз, пребывая при этом на виду у всех. Они, включая того же хамелеона, просто-напросто меняли цвет, а иногда и форму, полностью сливаясь с окружающей средой.

От стены осторожно и совершенно беззвучно отделился большущий кусок той же таки стены, и, мгновенно приобретя объем, сменил свое положение, отодвинувшись на пару сантиметров вправо. Там нечто замерло, снова превратившись в кирпичную кладку. А пространство под ним вдруг окрасилось в красный цвет. Поначалу тоненький, ручеек постепенно наводнялся новыми поступлениями крови, направив свое страшное русло к земле.