— Тот, который подготовили вы.

— Да, сэр.

— И вы не хотите, чтобы эти данные попали в Лусаку.

— Я думала, мы задержим Мпайипели в аэропорту. Намеревалась послать диск с кем-то из моих людей. Я по-прежнему склоняюсь к этому плану.

— Овладеть ситуацией.

Она кивнула:

— Овладеть ситуацией.

Директор выдвинул ящик письменного стола.

— Я тоже должен кое в чем вам признаться, — сказал он, доставая из ящика цветную фотографию и протягивая Янине.

Она осторожно взяла старый, выцветший снимок за уголки. Видимо, директора снимали лет двадцать назад — он был еще совсем молодой. Его рука лежала на плече молодого чернокожего парня, высокого и широкоплечего, гибкого, мускулистого, с правильными чертами лица, решительными ртом и подбородком. За ними виднелся военный джип.

— Дар-эс-Салам, — пояснил директор. — Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый.

— Не понимаю, сэр.

— Второй человек на снимке — Тобела Мпайипели. Он был моим другом. — Рот маленького зулуса дернулся в улыбке.

По спине Янины Менц пробежал холодок.

— Так вот почему вы приказали задействовать отряд быстрого реагирования!

Директор смотрел в потолок — мысли его блуждали в другом времени. Она терпеливо ждала.

— Этот человек не знает жалости. Специфический тип… Когда он вступил в наши ряды, ему было всего семнадцать. Но его заметили с самого начала. В то время, как остальные проходили общевойсковую подготовку в Танзании и Анголе, его в группе немногих избранных отправили в Советский Союз и ГДР. Сначала в него влюбился КГБ; нам регулярно сообщали о его успехах. Потом его подобрали немцы. Они знали…

— Так вот почему мы не могли найти никаких сведений о нем!

— В нем они нашли воплощение своей мечты. Преданный делу, умный, сильный — в том числе и сильный духом. Вскоре… Он здорово стрелял, ах, как Крошка стрелял…

— Крошка?

Директор усмехнулся:

— Его кличка — сама по себе интересная история. Но главное, его в Европе никто не знал. Он был неизвестной величиной. О нем не было известно ни американцам, ни англичанам, ни даже МОССАДу. Неизвестный чернокожий, «темная лошадка», наемный убийца, которому не терпелось убивать… — Директор с явным усилием заставил себя вернуться в настоящее. Его взгляд сосредоточился на собеседнице. — Потом они перекупили его у нас. Щедро заплатили оружием, взрывчаткой, программами спецподготовки. Оставалась одна небольшая проблема. Он не хотел работать в Европе. Рвался на родину — убивать буров, сражаться с армией Южной Африки. Его ненависть была, так сказать, узконаправленного действия. Его уламывали почти две недели, внушали, что он внесет свой вклад в общее дело, что ЦРУ и МИ-5 миндальничают с бурами, что война против одних есть война против других. Две недели они его уговаривали… и наконец им удалось склонить его на свою сторону.

Янина положила снимок на стол и посмотрела директору в глаза. Так они и сидели молча — смотрели друг на друга, оценивали, выжидали.

— Он напоминает мне Мазибуко, — нарушила молчание Янина Менц.

— Да.

— Это его называли Умзингели?

— Даже я не знаю всего.

Янина встала:

— Нельзя допустить, чтобы он добрался до Лусаки!

Директор кивнул:

— Мпайипели как раз такой человек, который способен вернуть и Джонни, и данные.

— А этого не должно произойти.

— Да, этого не должно произойти.

В комнате повисло молчание. Оба размышляли о возможных последствиях. Наконец директор сказал:

— Я еду домой отдохнуть. Вернусь позже. Охранять меня будут те же люди, что и всегда?

— Да, сэр, та же команда, что и всегда.

Директор устало кивнул:

— Вот и хорошо.

Глядя на пухленькую Аллисон Хили, редактор «Кейп таймс» в который раз подумал: если бы она сбросила десять-пятнадцать кило… Она вызывала желание. Интересно, подумал редактор, в чем дело — в ее округлостях или в ее характере. Он чувствовал, что где-то глубоко в ней таится стройная красавица.

— …и больше никто не знает об этом Джонни Клейнтьесе, что дает нам много материала для завтрашней статьи. У меня есть его адрес, и я договорюсь об интервью с его дочерью. А сегодня вечером мы сфотографируем миссис Нзулулвази с мальчиком. Эксклюзивные снимки!

— Правильно, — кивнул редактор, думая: интересно, девственница ли она?

— Но все не так просто, шеф. Я чувствую. И поэтому хочу выступить на радио. Подброшу им лакомые кусочки. Так сказать, положу приманку.

— Но вы ведь не собираетесь выдавать нашего информатора?

— Шеф, я проведу беседу ловко и умно.

— Вы всегда ловкая и умная, Аллисон.

— Это точно, — ответила она, и оба рассмеялись.

— Только не забывайте рекламировать нашу газету. И намекните: те, кто купят завтрашний утренний выпуск, узнают гораздо больше…