Этот предмет удивительно увлек меня. Я вслушивался в объяснения учителя физики г-на Лапрада с напряженным вниманием, с расширенными зрачками, затаив дыхание, уверенный, что между законом Авогадро и изменениями состояния чистого вещества и различными явлениями излучения имеется внутренняя связь, которую необходимо было раскрыть. И, странное дело, я не только с возрастающим интересом следил за ходом опытов г-на Лапрада, но и начал прекрасно понимать порой сложные физические явления и выражающие их формулы.

Новая страсть настолько овладела мной, что однажды я дошел до того, что поднял руку, желая ответить на только что поставленный вопрос учителя физики. Такого случая не помнили в нашем классе, и по взглядам моих одноклассников я понял, насколько мой поступок показался им возмутительным. Я сильно покраснел и, правильно ответив на вопрос (что всех уже совершенно ошеломило), стал ругать себя, как мог, дав слово удерживать себя в будущем от подобных несвоевременных порывов, которые могли только навести на подозрение и раскрыть тайну нашего следствия.

Надо сказать, что от Бетти не поступало никаких обнадеживающих известий, и наше следствие шло медленно. Я уже не находил больше средств, чтобы поддерживать энтузиазм моих «сыщиков», в особенности Боксера и Мяча, у которых было намерение «свернуться». Мне же не терпелось действовать, я искал выхода из создавшегося положения и сам решил начать новые допросы.

Во время урока рисования, особенно благоприятного для моих намерений, я завлек Клода Даву в угол класса и засыпал его тщательно подготовленными вопросами.

— Скажи мне, Клод, — спросил я непринужденно, насколько это возможно. — Шантрен… ну, эти заводы компании Сен-Гобэн в Шантрене… где они находятся?

— Чуть дальше Компьена, — ответил мне Клод, проницательно глядя на меня — А зачем тебе?

— Это далеко или нет?

— Да, что ты! Час езды!

— Твой отец отправляется туда каждый день?

А что тебе до того?

— Так, Клод, простое любопытство! Если ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о моем отце..

— Совершенно ни к чему!

— Хорошо! Все-таки скажи мне. Это не то, что выпить море!

— Пожалуйста! Он бывает там каждый день.

— Я представляю, что он управляет массой рабочих..

— Ничего подобного! Шантрен — одно из наиболее автоматизированных предприятий Европы…

Что значит «автоматизированных»?

— Ну как бы сказать… все производство автоматизировано! Есть агрегаты и приборы, контролирующие их работу.

— Ну тогда, что же делает твой отец?

— Ну, вот еще!

Ты смешишь меня, Клод! По-твоему там все производится само по себе, и тут же ты говоришь, что твой отец ездит туда каждый день. Что же тогда он там делает?

— Ну, если я тебе скажу, что он проверяет контрольные приборы.

Что это значит проверять контрольные приборы?

— Он с несколькими техниками ведет наблюдения и исправляет приборы, когда возникают какие-либо неполадки…

— А устройство контролирующих приборов… электронное?

— Что ты на меня уставился? Да, электронное! Что удивительного?

— Электронное… что это значит?

— Я ничего не знаю. Спроси у моего отца!

Вот ослиная голова! Хорошо, я спрошу его. И может быть раньше, чем ты предполагаешь! Но все- таки, скажи мне… что производит этот завод?

— Стекла!

— Как это стекла? Зеркала?

— Нет, стекла для витрин, для автомобилей, для шкафов и тысяч других вещей. Толстое прозрачное стекло…

— И ты это видел?

— Я? Простофиля! Ты верно думаешь, что туда можно пройти, как в зоологический сад?

— Но ведь твой отец…

Лишнее препятствие. Отец должен показывать пример…

— Чего?

— Умения не разглашать тайн. В Сен-Гобэне, старина, этого не любят. Есть же, наконец, секреты производства, понимаешь?

Последние слова были произнесены вызывающим тоном, исключающим реплику. Секреты производства! Я об этом не подумал. Этим объяснялось, почему Бетти не торопилась исполнить обещание. И я был готов поклясться, что за скрытностью и недоверчивостью Клода что-то таилось. Да, мне не понравилось его явное желание увильнуть от ответа. Мое чутье подсказывало, что тут что-то неладно…

На следующий день я тщетно ждал звонка Бетти. Я уже начинал терять терпение. В моей голове вертелись разные предположения. Как же выйти из тупика?

После полудня я нехотя пошел с тяжелым сердцем в спортивный зал лицея, где мне предстояло принять участие в баскетбольном мачте.

Наша команда выступала против команды лицея Шарле-маня. Матч уже начался, но я должен был вступить в игру со второй половины. Я пошел в раздевалку надеть шорты и майку. Маленький, но выносливый и подвижный, я был сносным игроком, не претендуя, однако, на класс игры Мяча или Марио, нашего капитана.

Я был уже одет, когда судья просвистел окончание первой части игры. Публика сильно шумела.

Наша команда имела небольшое преимущество над противниками, но еще неизвестно было, выиграем ли мы? Никто не был уверен в победе. Игроки удалились в раздевалку на время небольшого перерыва, их окружили болельщики двух лицеев. Мяч, обливаясь потом, подал мне руку.

— Как ты, в форме? — спросил он.

— Хм, — пробурчал я. — Я проглотил специально для этого банку шпината.

На самом деле я был бы счастлив, если бы кто-либо меня заменил. Но было слишком поздно. Моя команда уже отправилась на площадку. Несмотря на свое упадочническое состояние, я должен был во что бы то ни стало играть. Я последовал за ними, у меня дрожали губы и подкашивались от волнения ноги. Я заметил, что мой непосредственный противник — небольшого роста, коренастый паренек — он задаст мне работу.

Судья дал свисток, и мы сразу же бросились в атаку, чтобы ошеломить противника. Наш долговязый капитан Марио и Мяч были самыми ловкими и самыми подвижными. Я тоже бегал туда-сюда, но без увлечения. Кто-то мне пасовал, но, прежде чем я передал мяч, кто-то из противников перехватил его у меня. Игра перешла по моей вине на нашу сторону площадки, и капитан шарлеманевцев воспользовался этим, чтобы забросить мяч в нашу корзину. Это спортивное достижение было встречено криками «ура» и свистками.

— Будь внимателен, Комар! — проворчал наш капитан, когда игра возобновилась.

Я старался, но безуспешно. Мои мысли где-то витали, и ноги словно налились свинцом. Я совершал промах за промахом, то теряя мяч, то пропуская пасы. И почти всегда этим пользовался противник, увеличивая свой счет. Мои товарищи, особенно Мяч и Марио, творили чудеса, чтобы сравнять счет. Они хитрили, шли в атаку и время от времени забрасывали мяч в корзину. Но увы, им не удавалось компенсировать мои промахи, и мы неумолимо приближались к поражению. Наша команда пошла в новое наступление. Еще раз я получил мяч, и более того, находился совсем рядом с корзиной. Мои противники, захваченные врасплох, даже не собирались бороться. Мне нужно было только нацелиться и забросить мяч. Но вдруг в последний момент я почувствовал на себе чей-то взгляд из публики и я не мог не оглянуться. Взгляды наши встретились, и я сразу же узнал Бетти. В тот же миг вой и крики болельщиков отметили мою