– Н-н прыгай!
Хоботку же послышалось: 'Прыгай, прыгай!' Он набрал в себя побольше воздуха и прыгнул в колодец.
Сийм видел, как его хорошенький толстенький слоник делается все меньше и меньше, как он ударяется в светлое окошко, как это окошко вместе с колодезным мальчиком и колодезным слоником разбивается на мелкие осколки. Больше Сийм ничего не видел. Он закричал.
Потом только и разговоров было, что о Хоботке. Как, мол, он невозмутимо плескался в воде, когда все сбежались на крик Сийма, как он ловко прыгнул в ведро, которое спустил ему в колодец папа и как, вылезая из него и отфыркиваясь, деловито сказал:
– Ну и водичка – прямо ледяная!
Все в один голос решили, что Хоботок чрезвычайно смышленый игрушечный слоник. Когда все сели кушать торт, мама усадила Хоботка между Сиймом и собой и время от времени гладила его по голове. И, конечно же, Сийма тоже.
Сийм сидел притихший и растроганный. Он наблюдал, как солнце перебирается с ветки на ветку, и смотрел на всех с умилением и нежностью. – 'Как это странно, – думал он. – Если ребенок немножко набедокурит, то его бранят, а если сильно набедокурит, то все очень ласковы с ним'.
Если теперь кто-нибудь его будет бранить, он тоже прыгнет в колодец. Тогда мама схватит его на руки, прижмет к себе так крепко, что трудно будет вздохнуть, и воскликнет:
– Сыночек мой, родной, ведь ты мог утонуть!
И тогда Сийм почувствует, как он дорог маме… Но в колодец он пока прыгать не будет. Вдруг еще и вправду утонет. Тогда мама тоже будет его обнимать, но от этого уже нет никакого толку, потому что тогда Сийм уже ничего не будет видеть и слышать.
– Папа, мертвый человек может только много думать, да? – спросил Сийм.
За столом все замолчали. Наконец папа сказал:
– Нет, думать он тоже не может.
– Он может только спать?
– Нет, и спать он не может.
– Но храпеть-то он может? – спросил Хоботок.
Папа покачал головой.
Сийм все же правильно сделал, что не прыгнул в колодец.
Когда возвращались домой, было уже совсем темно. Но в автобусе было не совсем темно, а только немножко темно, потому что под потолком горели две маленькие лампочки.
Сийм и Хоботок так устали от приключений этого длинного дня, что решили вздремнуть. Но только они закрыли глаза, как автобус круто повернул, и Хоботок закричал:
– Смотри, какая-то большая и красная вещь бежит за нами!
Взошла луна. Она низко плыла над лугом, догоняя автобус.
– Это луна, – сказал Сийм. – И она не бежит, а катится, потому что она круглая… Папа, куда луна катится?
– Она катится на небо, потому что ночью должна освещать землю. Совы, соловьи и ночные птахи не могут в темноте обучать пению своих деток. А это было бы очень обидно.
И верно, луна поднималась все выше и постепенно становилась все светлее и желтее. Невысокие зубчатые деревья, что росли у дороги, были видны ясно, как днем. Только они были не зеленые, а такие блестящие.
Потом снова побежали деревья, потом река, потом снова деревья и луг. Этот луг был очень просторный, и на нем росли огромные темные блестящие деревья. А луна прыгала от одного дерева к другому. То дерево, за которым она как раз пряталась, красиво светилось. Каждое дерево отбрасывало длинную черную тень, и Сийм смотрел, как эти тени медленно двигались, будто часовые стрелки.
Сийму очень понравился луг, залитый лунным светом. Ему так хотелось бы побегать по блестящей траве среди темных деревьев, но он даже и не стал просить разрешения у папы, потому что ночью детей никогда не выпускают играть… Вот если бы днем было темно и светила луна, тогда – другое дело.
Изредка за окном мелькали дома… А потом снова побежали деревья, еще выше и пышнее, чем раньше. Луна отчаянно барахталась, чтобы выбраться из них.
Хоботок, который все это время сидел молча, вдруг закричал:
– Смотри, Сийм, луна едет со мной. Потому что она должна ночью светить в мое окошко.
Сийм бы сам до этого не додумался. Он считал, что луна катится с ними просто так, потому что им по пути. Открытие Хоботка его обрадовало. Но мама сказала:
– Это только кажется, что луна едет. На самом деле едем мы.
Сийма расстроило такое будничное объяснение, а Хоботок и вовсе не захотел мириться с ним. Он стал капризничать, топать ногой по сидению и твердить:
– Все равно луна со мной едет. Луна все равно едет со мной. Луна мой друг, я знаю.
На это мама недовольно сказала:
– Хоботок, что все это значит?
Хоботок умолк, но продолжал топать ногой. Тогда мама сказала:
– Я вижу, тебя нельзя никуда брать с собой.
