чай. На нее он даже не взглянул, так что пришлось постучать костяшками пальцев о стойку, чтобы привлечь его внимание:

– Я к вам.

– Чем обязан? – мрачно, но подчеркнуто вежливо спросил мужчина.

– Я написала характеристику для Сергея, насчет вашей должности. Хотите – почитайте.

– Спасибо. Мне есть что почитать.

– А вы не пожалейте пары минут. – Она развернула листок и подсунула его под нос портье. Тот принялся читать, и Елена с удовольствием наблюдала за тем, как морщины на его лбу расправляются, а на губах проявляется изумленная, радостная улыбка. Закончив, тот коротко хохотнул:

– Вот так-так! Отделали голубчика! Неужели вы это Игорю Львовичу понесете?

– Обязательно. – Елена спрятала характеристику в карман пиджака и оглянулась на дверь 617-го номера. – А что, печати окончательно сорвали?

– Сегодня вечером позвонили из следственного управления и дали добро использовать номер по назначению. Ну, и совет директоров ходатайствовал о скорейшем решении, конечно. Невозможно привлекать клиентов, если один из номеров с такими метками на двери. Как же вы все-таки решились такое сочинить?

– А вы думаете, меня после этого уволят?

Портье пожал плечами, но его взгляд был красноречив. Елена ответила беззаботной улыбкой и поразилась тому, как легко она ей далась:

– Ну и пусть! Я уйду.

– Зря вы на рожон лезете. – Мужчина вдруг заметно сник. Уголки его рта повисли, под глазами сильнее обозначились припухшие мешки, он будто состарился лет на десять. Теперь было очень заметно, что он выпивает. – Они все равно меня уберут. Коготок увяз, всей птичке пропасть… А вы молодая, способная, поработали бы еще, вошли во вкус. Тут привычка нужна, привычка и упорство. Ну и способности, конечно.

– Да вот способностей-то я в себе не чувствую, – призналась она.

– А я в вас это вижу. Вы можете быть хорошим администратором. Все данные на месте.

– Значит, вы мне советуете порвать характеристику и написать другую, хвалебную?

Андрей Николаевич мотнул головой:

– Ничего я никому не советую. Только предупреждаю, что меня вы таким путем не спасете. А мальчишка дрянь. Вы еще не все знаете. Мало что сутенер и альфонс, он еще и шантажист. Навязался тут одной женщине, узнал ее адрес из паспорта и пригрозил, что напишет ее мужу. А у нее трое детей! Так она ему не только за секс заплатила, а еще и за молчание. Придушить щенка мало, но он угоден начальству. Видно, переспал с кем-то! – И, взглянув на вытянувшееся лицо собеседницы, портье вдруг рассмеялся: – Ладно, не пугайтесь! Сергей, в сущности, ничем не хуже других мальчишек, которые катают здесь тележки!

– Вот утешили, – проворчала женщина. – Большое удовольствие работать с негодяями!

Приехал лифт, оттуда вышел очень полный мужчина в дорогом костюме, с портфелем из крокодиловой кожи. Оглушительно сопя, раздраженно потряхивая многочисленными подбородками, он взял у портье ключ от 617-го номера и скрылся за дверью. Елена подняла брови, и Андрей Николаевич, поняв немой вопрос, кивнул и шепотом пояснил:

– Только что заселили, пять минут назад звонили из регистратуры. А что? Номер чистый, матрац и ковер новые.

– Балконную ручку починили? – вырвалось у Елены.

– Не знаю, но посмотрю. – Мужчина порылся в журнале и удовлетворенно подтвердил: – И балконную, и оконную.

– Было взломано окно?

– Про взлом ничего не знаю. – Андрей Николаевич сунул журнал в ящик стола и пристально взглянул на Елену, все еще нерешительно мнущуюся у стойки. – Это к следователю. А вы заметили, он больше тут не появлялся? И не вызывает никого. Неужели уже все кончено? А ведь вы меня спросить о чем-то хотите?

Она вымученно улыбнулась:

– От вас ничего не скроешь. Да, есть вопрос. Вы ведь все всегда знаете, не то что я. Скажите, вам известна история про фаната рок-группы, который в среду вечером взобрался по балконам на пятый этаж?

– А как же! – радостно воскликнул портье. – Я даже видел, как этого типа из номера американцев выковыривали. Молодой парень, примерно лет двадцати.

– Во сколько его поймали?

– А вам зачем? – вопросом на вопрос ответил Андрей Николаевич, видимо, заинтригованный.

– Вы ведь помните, бельгийца убили в тот же вечер. И я думаю, что убийца проник в номер тоже через балкон. Фанаты могли его видеть! И тот, кто взбирался по балконам, в первую очередь!

– Правильно мыслите, – удивленно признал портье. – А может, следователь уже всех их нашел и допросил?

– Здесь позаботились о том, чтобы о происшествии с фанатом никто не узнал! – бросила Елена. – Чего ради следователь будет отлавливать и допрашивать этих ребят?

Андрей Николаевич вдруг забеспокоился. Он взглянул на часы, потом полез в ящик, вынул тетрадь с записью дежурств и, найдя страницу от пятнадцатого мая, внимательно ее изучил. Елена следила за ним сперва с удивлением, потом с тревогой.

– Что вы ищете? – не выдержала она наконец.

– Я смотрю, на пятом этаже сегодня дежурит тот же портье, что и в среду, – пробормотал Андрей Николаевич. – Вам бы лучше к нему спуститься, поговорить. Он и ловил фаната.

– Но ведь вы тоже при этом были!

– А я ничего толком и не видел! Так, мельком взглянул, когда лифт на пятом этаже остановился, и сразу кнопку шестого нажал. Я как раз к вам ехал, вы меня из кафе вытащили. И еще эта антикварша со мной вместе поднималась. Мне, знаете, некогда было выходить и разглядывать этого парня!

Андрей Николаевич говорил быстро, с ненужной горячностью.

Елена слушала его, нахмурившись, не понимая внезапной перемены настроения собеседника. И вдруг, взглянув в его бегающие глаза, она догадалась, что портье боится. «Причем испугался только что. Пытается юлить, уйти от разговора, а минуту назад был готов душу вывернуть. В чем дело?» Так прямо она и спросила, надеясь все же на расположение собеседника:

– Что случилось, Андрей Николаевич? Вы же рассмотрели того парня, а теперь говорите, что ничего не видели. А может, наша служба безопасности и данные его записала? Неужели нет?

– Я ничего не знаю! – свистящим шепотом ответил портье. – Что можно увидеть и услышать за пару секунд, пока лифт стоит на этаже? Смешная вы… Обратитесь в службу безопасности, сходите к портье с пятого… А я ничего сказать не могу!

Она молча смотрела на него, а мужчине как будто был невыносим ее пристальный взгляд. Он занялся мелкими ненужными делами: порылся в ящике с ключами, поболтал чаинки на дне опустевшего стакана, снял и вновь положил телефонную трубку. На его лбу проступили мелкие капельки пота, хотя в холле было вовсе не жарко. В приоткрытое окно вливался свежий ночной воздух и приглушенные звуки никогда не спящего города. Елена вспомнила прошлую ночь, Александру. Она как будто наяву услышала ее глухой голос, в котором звучало отчаяние: «Почему убили курьера? Я боюсь догадываться. Боюсь предполагать!» «И она тоже страшно напугана, но все же преследует свою цель. Но она-то знает, чего боится, только мне не пожелала сказать. А вот чего испугался Андрей Николаевич?»

– Я отлично помню тот вечер, – проговорила Елена негромко, не сводя взгляда с портье. – Я поднялась сюда в десять часов и принялась звонить с этого телефона в службу ремонта лифтов. Потом искала справочник, потом вас – по телефону. В десять тридцать я вас нашла по служебному номеру на третьем этаже, в кафе. В десять сорок вы с той женщиной, Александрой, уже стояли здесь, на этом самом месте. Значит, примерно минутой раньше вы и видели, как выгоняли фаната из номера американцев.

– Ну и что из этого следует? – Найдя в ящике бумажную салфетку, мужчина вытер обильно вспотевшее лицо.