покупают лицензии. Хотя другим корпорациям приходится платить за высококачественный софт немалые деньги. Что-то подобное происходит в Советах с товарами внесенными в список первично- необходимых.
Роберт помотал головой стараясь уложить новый взгляд на привычные вещи: —Очень странно.
— Тогда представь, что это гуманитарная помощь беднякам. В союзе все настолько бедные, что им постоянно требуется гуманитарная помощь предоставляемая государством иначе не проживут. Такое легче представить?
Подумав, Роберт согласился: —Значительно легче.
Учёные коллеги Роберта формально являющиеся подчинёнными (руководителем группы назначен он не смотря на то, что Мэтью и Артур как держатели акций, пусть и без права наследования, стоят выше Роберта в корпоративной иерархии. Назначили руководителем именно его). Его коллег и подчинённых поселили в многокомнатной жилой ячейки дипломатического корпуса. Каждому досталась отдельная комната с дверью ведущей в общий зал и из общего зала в коридор.
Честно признался Роберт опасался не найти в мнокомнатной квартире с общим залом ванной комнаты. Но она там была, причём в двойном экземпляре. Одна полностью составлена из разных оттенков синего. В другой множество рисунков рыб, колеблющихся в соответствии с течением стоячих водорослей и других представителей подводного царства.
Алисия предложила: —Доктор Роберт, если надумаете возвращайтесь к нам, то свободных комнат достаточно.
Его помощницу окружал едва заметный аромат. Тонкий, скрытый от непосвящённых запах. Пахло секретными службами, корпоративными тайнами и секретами которых лучше не касаться и кончиком пальца. Ещё во время беседы с Гарольдом Стэрком Роберт догадался, что перед отправляющейся в союз группой учёных поставлено множество задач. Первую из них озвучил сам Гарольд: налаживание отношений с советами. На вторую, в приватном разговоре, указала Алисия: уточнение уровня развития кибернетических технологий потенциальное противника. Но сколько ещё целей остались не озвученными? Роберт понимал, что если эти цели не знает он — формальный руководитель группы, то они несомненно известны кому-то ещё. Сам Роберт не имел никакого желания становиться шпионом и предпочёл оставить догадки при себе и не задавать спутникам и особенно спутнице — таинственной Алисии Симпсон — лишних вопросов. Он простой учёный и желает оставаться таковым все три месяца пока их группа по программе обмена будет знакомиться с достижениями советской научной школы.
На улице юный опекун сказала професору заканчивая состоявшийся в его отсутствие разговор: — Просто очень рада работать в вашей лаборатории…
Автомобиль-робот неторопливо покатил к выезду между домами ведущему на широкую улицу. — Пожалуй сейчас подходящий момент вспомнить о родословной прадедушки— подумал Роберт и вслух сказал: —На самом деле я русский. Отец моего прадеда, вместе с самим прадедом уехал, из России накануне конца, как вы их называете, тёмных десятилетий. После никому из семьи не довелось побывать на родине. Получается, что я первый.
— И как вам у нас? — любезно поинтересовался профессор с морщинами старика и телом спортсмена.
Роберт задумался, потом сказал: —Холодно, я думал будет теплее. Зима ведь пока не началась.
Девочка по имени Наталья пообещала: —Вы быстро привыкните.
С изрядной долью скепсиса Роберт предположил: —Будем надеяться, что какие-то гены помогающие выживать в сибирских холодах во мне ещё остались. В вашей стране шубы выдают бесплатно как хлеб или они считаются предметами роскоши?
Похоже его попытки пошутить не нашли отклика у окружающих. Роберт не знал, что ещё можно сказать и разговор затих. Американский учённый подумал о выделенной им опекуне. Выглядит на двенадцать-четырнадцать лет, но по голосу, по строению фраз сразу становится понятно, что она improved person, то есть «улучшенный человек». Неожиданно было встретить улучшенную сразу по прилёту в чужую страну. В Великой Америке генетическая модификация стоила огромных денег. И чем большая часть генома изменялась тем дороже выходила цена. Как-то Роберт прочитал в научном журнале заинтересовавшую его статью, где говорилась, что доступность манипулирования генотипом обеспеченным людям и недоступность того же малоимущему низшему сословию рано или поздно приведёт к разделению человечества на два вида.
— Морлоки и Элои— провозгласил автор статьи чья фамилия вылетела у Роберта из головы — Это происходит уже сейчас, достаточно сравнить даже не качество, а хотя бы продолжительность жизни представителей низшего сословия низкооплачиваемых служащих и приличных людей пусть и из среднего класса тщательно выбирающих улучшения для своего сына или дочки. Но пусть господа социалисты и моралисты не ставят в тысяча первый раз заезженную пластинку. Самые инициативные и работящие из представителей низшего сословия приложив максимум сил сумеют выбиться в свет потому как мы с вами живём в Америке, стране великих возможностей. И лично я не вижу в ничего плохого в том, чтобы неудачники получала то, что они заслуживают. И когда какой-нибудь святоша пытается выманить у меня доллар на лечение страдающих под гнётом наследственных болезней бедняков. Я отвечаю ему: —Это Великая Америка, а не жалостливые Советы. У нищих была целая жизнь чтобы заработать на своё лечение. Почему их родители не смогли сколотить мало-мальски приличный капитальчик? Все мы (окэй, пускай не мы сами, но наши родители или родители наших родителей) начинали в одинаковых условиях и я не собираюсь выкладывать собственные деньги за ошибки неудачников.
То, что русские называли «избыточной модификацией» стоило огромных денег и позволить её могли только занимающие должность не меньше топ-менеджера. К тому же политика «Human Genomic Corporation» была такова, что она не продавала улучшенные геномы, а как бы сдавала в аренду. Когда у кого-то из улучшенных рождались дети им приходилось вновь обращаться в «Human Genomic Corporation» для модифицирования генома детей и снова платить. Генетические улучшения не передавались по наследству так как в данном случае пришлось бы учитывать множество дополнительных факторов. Но главное, что таким образом корпорация обеспечивала себе постоянный источник дохода подсаживая даже собственный совет директоров на иглу родительской любви. Улучшенный родитель ни за что не пожелает будущему ребёнку судьбы «обычного» и значит станет рвать жилы, наберёт кредиты под грабительские проценты, но принесёт достаточную сумму специалистам из «Human Genomic».
У Роберта остался в Америке крошка сын. Он был «обычным». Роберт любил сына, но жала, что они с женой не подождали несколько лет чтобы он смог накопить хотя бы на минимальную модификацию. Сам Роберт имел более чем престижную работу и его родители сумели заработать на некоторые, отдельные улучшения генома сына. Роберт пообещал себе, что не станет заводить второго ребёнка пока не сможет оплатить ему хотя бы четверть полного комплекта, «избыточной модификацией» как говорили в стране советов. По его расчётам до этого оставалось проработать не вызывая недовольства у начальства пятнадцать или двадцать лет. Когда Гарольд намекнул на возможность покупки акций корпорации в случае если он выслужиться будучи руководителем группы учёных, Роберт подумал затаив дыхание, что может быть удастся скопить требуемую сумму за десять, а то и за восемь лет. К держателю акций, пусть и не наследуемых, совсем другое отношение нежели к служащим. Какими бы квалифицированными и высокооплачиваемыми не были бы последние.
За размышлениями дорога пролетела незаметно. Машина остановилась во дворе образованном двумя огромными многоэтажными колоссами расположенными раскрывающимися ладонями вокруг небольшой берёзовой рощи. Попеняв себе за упущенную возможность рассмотреть город во время поездки, Роберт вышел из машины с интересом оглядываясь. Скромная роща, скорее окультуренный кусочек леса чем парк. Рядом с домами детская площадка и скамейки. Поверх голых ветвей бёрёз видны множество других домов напоминая, что он находится в центре большого города. Странно, что в таком большом городе нашлось место берёзовой роще ведь земля в городской черте должна стоить сумасшедшие деньги. Подумав, что его могли привезти в какой-то элитный дом, Роберт внимательно рассматривал входящих и выходящих из подъездов жильцов. Он не очень хорошо разбирался в советской моде, но ничего подтверждающего подозрения не находил. Роберт обращал большее внимание на то как жильцы ведут себя друг с другом, чем на их одежду. Вроде бы обычные люди для той сумасшедшей страны в которую превратилась родина его прадеда за два с половиной века.
