осенью 1999 года. Конечно, легко быть умным задним числом, но мне довелось побеседовать с участниками тех событий, а еще в городе Кизляре продавалась видеокассеты со съемками боевиков, теми, что потом показывали в новостях, только более полная версия. Так вот расстреливали вертолеты из ПТУРов методично, не торопясь. С небольшой дальности было выполнено около семи пусков, нашей охраны попросту не было, и боевики знали об этом.
Совсем иначе дело обстояло на Грозном-Северном. Нас охраняла бригада МВД, низкий им поклон за это. Перестрелки случались практически каждую ночь, один из расчетов располагался метрах в 20 от нас, отделение бойцов на БТР, это был крайний форпост обороны наших бренных тел, но и им приходилось будить нас по ночам своей канонадой. Хотя — у кого какие нервы, иной раз приходилось дремать и под залпы «савушек». В том, что «бородатые мужчины» имели на нас определенные виды, сомневаться не приходилось. Каждый день саперы снимали свежие растяжки вокруг аэродрома, каждую ночь «салютовали» наши сигнальные мины. 20 апреля, среди бела дня, вызывает нас командир на КП и ставит задачу — надо прикрыть своих вот здесь, его палец показывает на западный торец нашей ВВП, на недоуменные взгляды добавляет: «Бой идет там, не слышите, что ли?». Прождали мы минут сорок, но так и не вылетели, слишком плотный был бой, могли зацепить своих, да и ребята с бригады справились без нас. После там обнаружили замаскированную землянку, а в ней, ни много ни мало, склад 120-мм мин, 24 ПТУРа, три из которых — на пусковых установках, в аккурат по курсу взлета-посадки…
Но вернемся к тактике. Львиная доля всей работы — это сопровождение чего-либо — колонн, других вертолетов и т. п. Интересного мало, но без этого обойтись никак нельзя. Чехи, даже самые отмороженные, напасть на колонну, прикрытую с воздуха, не решаются. Максимум подрывают фугас на дороге. Поэтому чаще всего перед колонной идут саперы (там их называли «кротами»), и движется она очень медленно. Тем не менее, русский «авось» иногда применялся и иногда заканчивался плачевно. 23 апреля наша пара прикрывала тыловую колонну 51 ПДП.
При входе в Веденское ущелье подошла грозовая облачность, нас вернули на базу, а колонне приказали подождать погоды в расположении наших частей у входа в ущелье, что они проигнорировали и тут же напоролись на организованную засаду. Нас подняли по тревоге, тремя парами отработали по боевикам, но внизу уже горели четыре коробочки. По новостям передали, что погибло 11 человек. Позже я случайно встретился с офицером с той колонны, его тогда ранило. Встретились уже в июле, он возвращался в родной полк после лечения. На вопрос: «какого … полезли в ущелье без нас», ответить так и не смог, просто сказал спасибо, что тогда их выручили.
Кстати, именно после этого случая чья-то умная голова навела все-таки порядок с движением «ленточек». Для всех колонн был создан единый штаб, без его ведома ничего не двигалось, а на входах в ущелья «ленточки» без «крыши» просто не пропускали. А у нас, соответственно, добавилось работы. Можно еще добавить, что Веденское ущелье — очень удобное для засад: дорога как на ладони, с другой стороны, через речку, — пещеры, прикрытые зеленкой, невысокие склоны, а далее густой лес. Пакостили чехи там регулярно, несмотря на то, что регулярно район обрабатывался артиллерией и авиацией, подчас очень удачно заставая там боевиков. Но радикально проблему решили только в конце июня, о чем расскажу ниже.
Еще запомнился мне обстрел колонны 29 мая, под деревушкой с китайским названием Саясан, это чуть севернее Энгиноя. Тогда мы работали по ПРД с Ми-8, он выполнял посадку на Энгиное, а мы его прикрывали. В эфире начался гвалт, нападение на колонну, и это в трех километрах от нас! Полетели на помощь. Типичная картина: небольшой овраг, внизу дорога, чехи из леса обстреливают наши БТРы. Совместными усилиями отсекаем чехов от кромки леса и начинаем поливать их НАРми, а у них хватило наглости еще и отстреливаться, что нам очень помогло заметить их в густом лесу. Кто был на тех пяти БТРах — я так толком и не узнал, но точно можно сказать, что это их второй день рождения, потому как и моя, и вторая пара оказались здесь чисто случайно, так сказать — просто мимо проходили. Кстати, большинство серьезных столкновений происходило как раз вне плана, примерно в подобных ситуациях.
А еще запомнился эпизод, но уже из разряда анекдотов. «Ленточка» тянулась по маршруту Аргун- Шали-Автуры. В Шалях в середине колоны произошла заминка, и хвост немного отстал. Скорее всего, дороги никто не знал, и на очередной развилке оторвавшийся хвост проскочил нужный поворот. Возглавлял его танк Т-72, вышли оторвыши из села и втопили 60–70 км/ч по отвратительной грунтовке, но в сторону Сержень-Юрта. Авианаводчик находился, естественно, в первой половине и не смог связаться с заблудшими. Я отправляю ведомого сопровождать «правильных парней», а сам пытаюсь остановить «неправильных». Минут 10 изощрялся и кружил над ними, чуть ли не на башню садился, а ей, железяке бронированной, все до фени. Сюжет получился с американского боевика: зависаю у него по курсу над дорогой — он, смышленый, таранить меня не стал, хотя брони вроде у него больше, остановился и спрашивает, какой такой х… хам ему ехать мешает. У меня к тому моменту литературный запас слов иссяк, единственный совет был взять карту. Довели до места уже без проблем, с крюком по бездорожью 10 км. Подобных случаев хватало, блудили и заводили «ленточки» не в ту степь, в основном, молодые авианаводчики. Часто, особенно в горах, ломалась техника, не выдерживая жары. Бросать одиночные машины нельзя — слишком дорогой подарочек для чехов.
В июле месяце ситуация поменялась. В горах стало относительно спокойно. На мой взгляд, благодаря тому, что выдавили, наконец, из Веденского района большой отряд наемников. Операцию готовили долго. Мы занимались тем, что утюжили предгорья Веденского района. Сажали на Ми-8 местных жителей, те показывали что, где и как. Саму операцию доверили спецназовцам. Высадили их несколько групп в горах, и они фронтом прочесывали лес в сторону равнины. Сопротивление встретили очень серьезное. По новостям передавали, что это были наемники Хаттаба, в основном — арабы. Деваться им некуда, из лесу, естественно, нельзя выходить. И началась заваруха между входом в ущелье и деревенькой Ники-Хита. В тот день практически вся группировка Ми-24 (и грозненская, и ханкалинская) работали в том районе и не по одному разу. Ребята с земли постоянно просили прикрытия, и вертушки, даже когда кончался боекомплект, не уходили, ждали смену. Стрелять было очень сложно: небольшие лесистые хребты похожи как близнецы, с той разницей, что на одном — наши, а на другом — те. Внизу, под густой зеленкой разглядеть ничего невозможно, авианаводчик обозначать себя отказывался (его тоже можно понять), поэтому наводил он нас, руководствуясь своей фантазией, постоянно прося стрелять и не уходить, пока не придет следующая пара. Это была самая серьезная (опять-таки, на мой взгляд) операция за лето 2000-го. По телевизору рапортовали, что уничтожено около двухсот наемников, можно догадываться — какая была общая численность отряда.
Еще в июле запомнился случай ночной бомбардировки стольного града Гудермеса. Под вечер пришла информация, что плохие парни, человек сорок, подходят к восточной его окраине. Полетели комэска и я, он ведущим, видимость — 1,5 км, не более, на 100–150 метрах от дыма вообще глаз выколи. Пришлось прижаться к родному комэске и в парадном строю до Гудермеса лететь. На месте — видимость только под собой, световых ориентиров почти нет, приступили к работе. С первого залпа НАРами ведущий подорвал «самогонный аппарат» (совершенно случайно). Вид десятикубовой емкости с бензином, рванувшей в ночи у тебя под носом, производит впечатление. Зарево на всю округу, впечатление, что подожгли пол- Гудермеса, — самого, кстати, «мирного» города за последнюю кампанию. Отстрелявшись по заданию, вернулись без приключений, но какому-то «самогонщику» крупно не повезло, что в его бочку с бодягой, называемой бензином, прилетел НАР. На следующий день я облетел ту местность, убедился, что бочек там много и больше половины целых. Рядом стояли дома не сгоревшие, а это значит, что ненужных жертв не было. Зацепили мы кого-то из боевиков в ту ночь — осталось тайной.
