не запечатал. Ему показалось, что он уловил отдаленный звук сверху, донесшийся до его логова. Смог пошевелился и вытянулся, принюхиваясь. И ту заметил исчезновение чаши!

Воры! Пожар! Убийство! Такого не случалось с того времени, как он впервые прилетел к Горе! Гнев его невозможно описать — такой гнев охватывает только богача, у которое есть гораздо больше, чем нужно, и который теряет что–то такое, чем раньше никогда не пользовался. Из пасти дракона вылетело пламя, подземелье заполнилось дымом, гора вздрогнула до основания Дракон тщетно пытался просунуть голову в маленькое отверстие, а затем, развернувшись во всю длину, ревя, как подземный гром, он понесся из логова к выходу из пещеры, по широким коридорам и к Передним Воротам.

Его единственной мыслью было обыскать всю гору, найти вора, разорвать его и растоптать. Смог вылетел из Ворот, вода вскипела столбом пара, дракон взвился в воздух и в облаке зеленого и алого пламени опустился на вершину горы. Гномы слышали ужасный звук его полета, они прижались к стене, спрятались за камнями, надеясь ускользнуть от ужасного взгляда охотящегося дракона.

Тут они все и погибли бы, если бы снова не вмешался Бильбо. —-Быстрей! Быстрей! — закричал он. — Дверь! Туннель! Здесь нельзя оставаться!

Гномы послушались и уже собирались скрыться в туннеле, как Бифур воскликнул: — Мои братья! Бомбур и Бофур, мы забыли о них, они внизу в долине!

— Они будут убиты, и все наши пони тоже, и мы потеряем все припасы стонали другие. — Мы ничего не можем сделать!

— Вздор! — ответил Торин, обретая достоинство. — Мы не можем их оставить. Уходите внутрь, мистер Бэггинс и Балин, вы тоже, Фили и Кили, — дракон до всех нас не доберется. Остальные — где веревки? Быстрей!

Вероятно, это был худший момент в их приключении. Ужасные звуки гнева Смога отдавались в каменных ущельях высоко вверху; в любой момент дракон мог слететь вниз, горы гая пламя, или летать кругами, пока не увидит их, на крутом опасном спуске, тянущих, как сумасшедшие, веревки. Вверх подняли Бофура, и все пока были целы. Отдуваясь, со стонами, поднялся Бомбур; веревки трещали под его тяжестью, и все еще ничего не случилось. Подняли инструменты и тюки с припасами, и тут только на них обрушилась гроза.

Послышался резкий свист. Красный свет коснулся вершин скал. Налетел дракон.

Едва успели они затащить тюки и скрыться в туннеле, как с севера налетел дракон, облизывая скалы языками пламени; его огромные крылья бились в воздухе в шумом урагана. Его горячее дыхание сожгло траву у входа в туннель, прорвалось в оставленную щель и обожгло спрятавшихся путников. Дрожащее пламя металось вверх, плясали черные тени. Но вот дракон пролетел, и наступила тьма. Пони закричали от ужаса, порвали веревки и в панике ускакали. Дракон снизился, преследуя их, и исчез.

— Вот и нет наших бедный пони! — сказал Торин. — Никакая добыча не уйдет от Смога, если он ее видит. Тут мы и останемся, если никому не придет в голову тащиться пешком назад к реке на глазах у Смога.

Такая перспектива никому не понравилась. Они пробрались глубже в туннель и здесь лежали и дрожали, хотя в туннеле было жарко и душно. Наконец через щель двери стал виден бледный рассвет. Всю ночь доносился рев дракона, он усиливался, потом слабел и исчезал: дракон продолжал обыскивать склоны горы.

Увидев пони и следы лагеря, он подумал, что люди пришли по реке от озера и взобрались на гору с той долины, где оставались пони; но дверь он не заметил, а маленькое углубление, окруженное высокими стенами, защитило от пламени. Долго тщетно обыскивал гору Смог, пока наконец рассвет не пригасил его гнев, и дракон вернулся на свое золотое ложе — спать и набираться новых сил. Он не забудет и не простит кражу, даже если за тысячу лет превратится в обуглившийся камень, но он может позволить себе подождать. Медленно и неслышно заполз в свое логово и полузакрыл глаза.

С приходом утра страх гномов уменьшился. Они понимали, что такая опасность неизбежна, если имеешь дело с таким хранителем сокровищ, и нельзя сразу сдаваться. Да и просто они не могут сейчас уйти, как заметил Торин. Пони потерялись или убиты, и все равно придется долго ждать, пока Смог не ослабит свою бдительность, тогда они смогут уйти пешком. К счастью, они сохранили часть запасов — на какое–то время хватит.

Они долго спорили, что делать, но не могли придумать никакого способа избавиться от Смога — что с самого начала было слабым местом в их плане, как не преминул заметить Бильбо. И тут, как бывает со всеми, попавшими в трудное положение, они стали ворчать и укорять хоббита за то, что им раньше так нравилось: зачем он принес чашу и рассердил Смога.

— А что еще, по–вашему, должен делать взломщик? — сердито спросил Бильбо. — Я нанимался не убивать дракона — это дело воина, — а только украсть сокровище. И сделал неплохое начало. Вы думали, что я вернусь, неся на спине все сокровище Трора? Если и можно поворчать, так это мне. Вам следовало прихватить пятьсот взломщиков, а не одного. Конечно, ваш дедушка заслуживает всякого уважения, но вы не потрудились объяснить мне размеры его богатства. Мне потребуется сто лет, чтобы принести его все, даже если бы я был в пятьдесят раз больше, а Смог кроток, как кролик.

Конечно, после этого гномы попросили прощения.

— А как по–вашему, мистер Бэггинс, что нам делать? — вежливо спросил Торин.

— В данный момент понятия не имею — если вы спрашиваете о том, как перетащить сокровища. Очевидно, это полностью зависит от новой удачи. Нужно избавиться от дракона. Это не мое дело, но я подумаю. У меня лично никакой надежды нет, и я хотел бы вернуться домой.

— Ну, до этого еще далеко! Что нам делать сегодня, сейчас?

— Ну, если вы действительно хотите услышать мой совет, я сказал бы, что нам ничего не остается, кроме того чтобы оставаться на месте. Днем, наверно, можно будет ненадолго выходить на воздух. Может, вскоре один–два из нас вернутся к реке, чтобы возобновить припасы. А пока всем нужно по ночам прятаться в туннеле.

Я сделаю вам предложение. Надену кольцо и сегодня же заберусь в логово. Наверно, Смог заснет. Может, что–нибудь и придет в голову. «У всякого дракона есть свое слабое место», — как говаривал мой отец, хотя я не уверен, что он говорил на основании личного опыта.

Естественно, гномы с энтузиазмом поддержали эту мысль. Они уже очень уважали маленького Бильбо. Он стал настоящим руководителем их приключения. У него появлялись собственные идеи и планы. К полудню он был готов к новому путешествию в глубь Горы. Конечно, это ему не очень нравилось, но в то же время было уже не так страшно: ведь теперь он в общем знал, что его ожидает. Если бы Бильбо больше знал о драконах и их обычаях, вероятно, он больше боялся бы и меньше надеялся застать дракона спящим.

Когда он начал путь, солнце сияло, но в туннеле было темно, как ночью. Свет от двери, почти совсем закрытой, скоро исчез позади. Хоббит двигался так неслышно, что легкий ветерок вряд ли поднял больший шум. Подходя к нижней двери, Бильбо даже почувствовал некоторую гордость. Впереди виднелось только слабое свечение.

«Старина Смог устал и спит, — подумал Бильбо. — Он не может меня увидеть или услышать. Подбодрись, Бильбо!» Он забыл или никогда не слышал об обонянии драконов. А также то, что даже во сне они держат один глаз полуоткрытым, если что–то подозревают.

Смог, несомненно, выглядел крепко спящим, почти мертвым или совсем мертвым; только изредка он выпускал легкие струйки пара, когда Бильбо заглянул в пещеру. Хоббит уже собирался шагнуть на пол, когда уловил тонкий пронзительный красный луч! из–под полуприкрытого глаза дракона. Смог только делал вид, что спит! Он следил за выходом из туннеля! Бильбо торопливо отступил, благословляя свою удачу и кольцо. И тут Смог заговорил.