— Не смотри, не верь ему, — сказал рядом чей-то голос, и повернув голову, Виталий увидел рядом безликую женщину в черном пальто. Он знал ее голос. Это был голос…

— Да что ж это такое?! — полусердитополувесело воскликнул кто-то с другой стороны от него. — Что ж ты такой неугомонный, всюду ее с собой таскаешь?! А ну сгинь!

Пустой воздух схлопнулся на том месте, где только что стояла женщина, и Виталий сдвинул брови — ее исчезновение почему-то принесло еще один всплеск боли. Потом он взглянул на человека, который, помахивая звякающими ключами, приветливо ему улыбался. Он знал этого человека. И тут же осознал, что знает и все остальное.

— Ну, как? Нравится? — спросил Лешка, потом театральным жестом прижал ладони к груди. — Ой, прости, я тебе обзор загораживаю, да?

Он шагнул в сторону, и Виталий тотчас отвернулся, потом снова забился, пытаясь разорвать веревки.

— Отпусти меня! — закричал он и, обессиленный, обвис, жадно хватая ртом воздух. — Что тебе надо?! Останови! Этого не было! Этого никогда не было!

— Ну, а теперь есть, — Лешка, вздохнув, задумчиво взглянул в сторону костра. — Пойти что ли присоединиться? Устали, наверное, ребята.

Выслушав порцию отборного, гневного и болезненного мата, он удрученно покачал головой, потом достал из кармана сигарету и закурил.

— Айяй, а с виду такой воспитанный молодой человек!.. Слушай, повтори последнее выражение — я еще такого никогда не слышал…

— Зачем ты это делаешь?!

— А разве я что-то делаю? — Лешка развел руки в стороны. — Ничего я не делаю, стою себе тихонько. Это все происходит само по себе, я лишь немного корректирую направление, чтобы сделать картину… мм… более волнующей. Это твой ад, Воробьев. Вернее, лишь малая его часть. Поверь, тебе еще многое предстоит увидеть… У каждого человека — свой личный ад, ты знал об этом? Бесконечный ад… А знаешь, почему он бесконечен? Потому что время в аду всегда идет по кругу.

— Где остальные?! Где Аля?!

— Тьфу ты! — Лешка досадливо сморщился. — Да какая тебе сейчас, хрен, разница?! О себе побеспокойся! А у них сейчас и без тебя забот хватает.

— Что тебе надо?!

— Шоколада! — он усмехнулся. — Шучу, понятное дело… Твою душу! Опять шучу. Знаешь, на самом деле мне очень сложно объяснить, что мне надо. Может, ничего, а?

— Псих!

— Ну вот, опять… — Лешка подошел ближе, глядя Виталию в глаза. — Не надо так, Виталик. На самом деле, я хочу помочь тебе. Ну… представь, что я врач.

— Чтоо?! — взревел Виталий, и Лешка поспешно вскинул руку в воздух. Сигарета мерцала в его пальцах, словно маяк.

— Объясню проще. Есть не только ад, Воробьев. Есть ведь еще и рай. Контрастный метод. Я показываю тебе твой ад, чтобы ты глубже оценил свой рай. Я хочу, чтобы ты был на моей стороне.

— Никогда!

— Отложим пока героические высказывания в сторону. Нельзя убить мертвеца и обокрасть нищего, но живые и состоятельные очень дорого ценят и жизнь, и имущество. Мы поговорим на эту тему чуть позже, — Лешка снова шагнул в сторону. — Хочешь еще посмотреть?

Виталий бросил взгляд вперед, потом до хруста сжал зубы и глухо застонал.

— Это значит 'нет', — констатировал Лешка. — А проснуться хочешь?

Виталий посмотрел на него измученными глазами, потом опустил голову и хрипло сказал:

— Да.

— Ну, так просыпайся же скорей! — Лешка наклонился и охлопал его по щекам. — Виталик!.. Проснись!.. Виталик!..

— … Виталик! Ну проснись же ты, наконец!

Его хлопнули по щеке, и он всполошенно распахнул глаза и уставился на изящную лампу, расписанную тропическими птицами. Потом его взгляд скользнул в сторону и наткнулся на хорошенькое женское лицо, смотревшее на него немного сердито.

— Ты чего… стонал так страшно? Плохой сон?

— Да, наверное, — Виталий сел на кровати, почесывая голую грудь, потом зевнул и нахмурился. Что-то снилось, что-то… Впрочем, какая разница? Сны — всего лишь сны, а он не суеверен.

— Ты меня напугал, — сказала девушка и чуть отодвинулась, отчего одеяло свалилось с ее груди. Походя он отметил, что грудь красивая и упругая, потом рассеянно спросил:

— Слушай… а ты кто?

— Не, нормально! — возмутилась девушка, округляя глаза. — Ты, конечно, надрался вчера, но я не думала, что до такой степени!

Виталий пожал плечами.

— Ну, извини.

— Я Лена! — девушка зло сверкнула глазами, но их блеск тут же стал мягким, кошачьим. Она потянулась к нему, потащив вниз одеяло, и потерлась о его живот обнаженной грудью. — Ты уже пришел в себя или как? Ну, что же ты?! Хоть обнял бы женщину! Мне так нравятся твои руки.

Виталий вздрогнул — что-то трепыхнулось в его памяти и тотчас исчезло, но осталась легкая тревога. Почему она говорит про руки? Он поднял их воздух и осмотрел каждую. Руки как руки…

— А что руки? — быстро спросил он, и Лена подняла голову и недоуменно на него посмотрела, но на мгновение ему показалось, что в ее глазах он видит странную досаду.

— Сильные… Слушай, да что с тобой сегодня?!

— Знаешь, я бы еще поспал.

Она недовольно скривила губы, потом отодвинулась.

— Как знаешь! Впрочем, мне все равно пора.

Закинув руки за голову, Виталий наблюдал, как она одевается, причесывается и выходит в коридор. Через несколько минут она вернулась — уже в легком плаще.

— Вечером ты как?

— Никак. У меня много дел сегодня.

— Ладно. Позвонишь, когда будет время, — Лена перекинула ремешок сумочки через плечо. — Телефон я тебе вчера сама записала, так что не ошибешься. Ну, пока.

— Счастливо. Дверь захлопнешь?

— Ага.

Она вышла. Полминуты спустя громко хлопнула дверь, и Виталий тут же забыл он ней. Он всегда забывал о них, когда они уходили, и никогда не звонил — обычно они звонили сами, и это вполне устраивало обе стороны. Виталий не отягощал себя привязанностями — может, из-за того, что сильная привязанность нередко может принести с собой и сильную боль, а может, из-за того, что пока еще не встречал такого человека, к которому бы смог привязаться. Именно вторым Дашка упорно оправдывала его жесткость и равнодушие и оптимистично заявляла, что все самое главное еще впереди. Иногда он не понимал, кому из них двоих она это говорит.

Одному спокойней, правда?! Удобней! Безопасней! Отличная и очень полезная душевная организация!..

Кто это говорил?! Чьи это слова?!

Да нет, никому из знакомых и в голову не пришло бы говорить ему подобные вещи. И все же…

Виталий задумался, но его размышления тотчас прервал звонок в дверь. Он недовольно поморщился, потом выпутался из одеяла, натянул брюки и вышел в коридор, где уже возле двери заходился в сердитом лае большой лохматый длинноухий пес совершенно неопределенной породы. Виталий посмотрел в глазок, потом резко распахнул дверь и на него налетел ураган — визжащий, яркий, веселый ураган с запахом сирени, фруктовой воды и ванильного мороженого. Смеясь, он ухватил ураган в охапку обеими руками, потом опустил его на пол, и он разделился на молодую женщину с русыми волосами и маленькую девочку с липкими от мороженого губами, держащую в руке пушистого игрушечного цыпленка. Пес прыгал вокруг них и лаял, но уже восторженно.

— Дашка! — Виталий крепко обнял сестру, потом чуть отодвинул и вопросительно взглянул на ее смеющееся лицо. — Вы почему без звонка?! Я бы встретил… Бэк, да замолчи же ты!

Бэк сел, продолжая бешено вилять пушистым хвостом, отчего в коридоре поднялся ветер. Виталий захлопнул дверь, и девочка тотчас потянула его за брючину.

— Дядя Виталя, смотри, что у меня есть!

Она нажала цыпленку где-то под мышками, и тот истошно закукарекал. Бэк вскочил, потом залился изумленным лаем, и Даша зажала уши.

— Сумасшедший дом!.. Галка, перестань!.. Почему без звонка? Хотели сюрприз тебе сделать. Удалось? — она чуть наклонилась вперед и тихо прогнусавила. — Надеюсь, у тебя сейчас в постели никого нет?

— Все язвишь?! — Виталий легко щелкнул ее по кончику носа. — А где муж?

— Дома, завален работой и поэтому совершенно неинтересен. Вот я решила сгонять на несколько дней к любимому брату. Приютишь?

— Конечно нет. Будете спать на скамейке, во дворике. Как раз и погода установилась.

— Ты все такой же милый! — она сбросила с плеча ремень дорожной сумки и грохнула ее на пол, потом посмотрела на себя в зеркало и принялась поправлять волосы. Галя, привстав на цыпочки, потянулась к Виталию и требовательно закричала:

— Дядя Виталя! А где Мэй?! Мама сказала — у нее щеночки! Покажи!

Он подхватил ее на руки, потом посадил себе на шею и, придерживая, поднялся по лестнице, открыл дверь и вошел в комнату, где в дальнем углу, в большой собачьей корзине величественно возлежала чау, сонно глядя на тычущиеся ей в живот четыре пушистых повизгивающих комочка. Увидев вошедших, она вздернула верхнюю губу и угрожающе зарокотала. Галя, которую это нисколько не напугало, тотчас свесилась с его плеча и потянулась рукой.

— Я хочу погладить!..

— Нельзя, можно только смотреть. Они еще совсем маленькие. Видишь, Мэй сердится?

— Она всегда сердится! Ну одного хотя бы! Они такие!..

— Нет, Галь, нельзя. Давай так — они подрастут чутьчуть, и я тебе одного привезу. Насовсем.

— Правда?! — девочка восторженно распахнула рот. — Самогосамого пушистого?!

— Самогосамого! — он усмехнулся. — Только маме не говори, а то она мне голову открутит! — Виталий прижал палец к губам, и Галя поспешно закивала, не сводя умиленного взгляда с компании крохотных чау. В комнату вошла Даша, держа руки в карманах расстегнутой куртки.

— Что это вы тут делаете?! Опять плетете какие-тозаговоры?!.. Ой, какие хорошенькие! Прямо игрушки!.. Кстати, Виталик, не вздумай когонибудь из них нам привезти! Мне и Гальки с мужем хватает, а то еще собака!..

— Не беспокойся — на них уже есть покупатели, — отозвался Виталий, потом задрал голову и подмигнул Гале, уже надувшей губы, и та, просветлев, подмигнула в ответ.

— У тебя, надеюсь, сегодня выходной?

— Да, — Виталий спустил девочку на пол, но руки не отпустил, чтобы та не ринуласьтаки к щенкам. Мэй, конечно, ее не укусит, но напугать напугает — в этом она была большая мастерица.