напишу…

— Это только в том случае, если редактор от банкиров бабки на рекламу не получил. Тогда засунешь свои эмоции в зад и станешь писать, какие они клевые парни, — заметил Игорь, — Кстати, а фотограф где?

— Он тоже окосел. Говорил я ему: «Не налегай на водяру!» Как же, послушался он меня… Ты же его знаешь — неизменный любитель халявы. Кстати! — оживился Бунин, — Знаешь, кого я там встретил? Твою Юлечку. Что ты удивленно глаза округляешь? Забыл путешествия с ней на трамвае? Или она уже не твоя?

— А что, твоя? — оборвал приятеля Игорь, — Ты что, свечку держал?

— Да ладно тебе, — примиряющее протянул Бунин, — Не собачься. Просто, я думал…

— Думать вредно, Саня, — прервал его Уфимцев, — От этого мигрень случается. И вообще… Пошли в «Бристоль», а? Я как раз туда направляюсь. Подумай сам: чего ты сейчас в редакции будешь делать, да в таком виде?

— Не, — Бунина мотнуло, — Мне хватит. На сегодня я «отбристолился». Домой поплыву.

И Бунин поплыл домой, плавно покачиваясь в свете тусклых желтых фонарей.

Игорь посмотрел ему вслед и отправился дальше.

«Юлечка, — думал он, — Эллочка-людоедка. Надо было вести ее по ресторанам, а не таскать по театрам и выставкам. Вот тогда у нас была бы любовь и полное взаимопонимание… Да и машины у меня нет.»

Через пять минут Уфимцев одолел крутое крыльцо «Бристоля», толкнул тяжелую входную дверь и очутился в прямоугольном помещении, обитом деревянными рейками, со столиками для стоящих посетителей и баром, отделанном в таком же псевдо-деревенском декоре. В кафе волнами плавал табачный дым. Это означало, что сегодня смена бармена Андрея, а посему курить не возбраняется.

Игорь постоял у двери, привыкая к свету после темной улицы. Прищурившись, он оглядывал облепленные посетителями столики, надеясь увидеть знакомых и прилепиться к какой-нибудь компании. В это вечернее время «Бристоль» всегда был полон, поэтому не приходилось надеяться на свободный стол, где за стаканом вина можно было бы спокойно поразмышлять о всякой всячине.

Его заметили раньше. От одного из столов в середине зала Уфимцеву приветливо махнули рукой и он, еще не разобрав, кто там обосновался, направился туда: он терпеть не мог пить в чужой компании.

За столиком обосновался Володя Рязанцев, редактор студенческого еженедельника. По обе стороны от плотной Вовкиной фигуры стояли симпатичные студенточки, которых, судя их веселому смеху, Вова успешно охмурял.

— Привет члену-корреспонденту! — приветствовал Рязанцев Игоря, — Знаешь, кто получится, если к члену привязать карандаш?

— Знаю, — буркнул Уфимцев, — Ты получишься.

— Ты чего такой злой? — прищурился Рязанцев, — Вместо того, чтобы ругаться, лучше вот с девчонками познакомься.

— Сейчас выпью что-нибудь и буду знакомиться, — ответил Игорь и отправился к стойке бара.

Поздоровавшись с барменом Андреем в белой рубашке и галстуке-«бабочке», как всегда, умопомрачительно вежливым и предупредительным, он заказал себе двести граммов «Сленчева бряга», бутерброд с ветчиной и двойной кофе. Первоначальную идею насчет стакана сухого Игорь отверг уже перед стойкой: потребовалось утопить в стакане вдруг появившееся ни с того ни с сего плохое настроение: «сухач» для этого не годился из своей малой градусности, и в стакане с ним плохое настроение кувыркалось бы, пускало пузыри, не желая идти ко дну.

— Игорь, — представился он Володиным спутницам и тут же, без перехода, опрокинул половину заказанной порции бренди.

— Жанна, — первой из подружек откликнулась миниатюрная брюнетка, оценивающе окинув взглядом фигуру Уфимцева с ног до головы, — Вы меня не помните?

Игорь попытался напрячь память («Черт ее знает, где мы могли… Трахаться точно не…»).

— Ладно, не старайся, — рассмеялась Жанна, — Мы с тобой как-то трепались летом здесь же в «Бристоле». Выпили по паре стаканов вина, потом ты отошел на пару минут (тут она хитро улыбнулась) и — пропал. Хорошо хоть объявился…

— Наш Игорек — личность незаурядная, — вмешался Володя, — Пишет о преступности, мотается во всевозможные рейды, рискует жизнью, можно сказать, ради свободы слова.

Игорь допил свой бокал. Давящая апатия рассосалась, появилось чувство легкости, куража, жажды приключений. А что, эта черненькая совсем ничего…

— Ладно, заткнись, — оборвал он Рязанцева, — А то девчонки подумают обо мне черт знает что. Ведь ничто человеческое мне не чуждо.

— Ничего-ничего? — лукаво переспросила Жанна.

«Интересно, — подумал Игорь, — У кого сейчас свободная квартира?»

— Ты это можешь проверить, — произнес он вслух.

— Э, мужик, — забеспокоился Рязанцев, — Ты моих подружек не отбивай.

— У тебя что, гарем?

— Какой гарем, слюшай, — перешел на шутливый восточный акцент Володя, — Никому ни мишаем, о жизни биседуем.

— О жизни можно по-разному беседовать, дарагой, — подхватил Игорь Вовкину манеру разговаривать, — И в разном положении.

— Это в каком? — встряла Жанна.

«Э, здесь, похоже, дело на мази. Даже напрягаться особо не стоит. Интересно, сколько у меня в кошельке денег? Хватит на пару бутылок вина и коробку конфет?»

— Знаешь последнюю новость из областного Совета? — вмешался Рязанцев. Ему все больше не нравилось растущее взаимопонимание между Игорем и миниатюрной Жанной.

— Ты мне зубы не заговаривай.

— Тебя там, между прочем, вспоминали.

— Да ну? И за что мне такая высокая честь?

— Высокое милицейское начальство депутаты опять вызывали на ковер и требовали отчета, почему оно занимается очковтирательством. Начальство отругивалось, что ты необъективен и вообще подыгрываешь на руку преступникам. Что, Игорек, действительно подыгрываешь?

Уфимцев не ответил. Он отошел к стойке бара, заказал еще бренди и бутерброд, вернулся.

— Объективен может быть на сто процентов только Господь Бог, — сказал он, отхлебнув из бокала, — Что касается бандюков… Ты не хуже меня знаешь, что здесь, в Ярославле, есть несколько журналистов, которые отрабатывают их бабки. Мне с этой публикой не по пути. Но это не значит, что я буду заглядывать во все чиновничьи жопы. Кое-кто давно перепутал свои интересы с интересами Родины и государства. Да и вообще, творческий человек я или нет? Пишу как думаю и чувствую. И вообще, — залихватски воскликнул он, хотя от незаслуженной обиды сжалось в груди, — иди ты к черту со своими разговорами о делах!

Игорь, не таясь, наклонился к розовому ушку Жанны, едва видному под кудрявыми локонами волос, и шепнул:

— Тут неподалеку есть очень уютный магазинчик, где можно купить хорошего вина. Думаю, и шоколад там тоже имеется. Ты меня до него не проводишь?

— А где пить будем? — таким же громким шепотом спросила Жанна.

— Сейчас придумаю…

— Не думай. У меня сегодня мать в больнице в ночное дежурство работает.

— Гуд бай, Вова! — Игорь хлопнул Рязанцева по плечу, — Пойду провожу девушку до дома. А то ее всякие преступники проводить могут. У меня же, сам сказал, широкие связи в преступном мире. Привет областному Совету.

— Пока, — откликнулся Володя, уже примирившийся с потерей «бойца» в своем «гареме», — желаю счастья в личной жизни.

Уфимцев с девушкой направился к двери. За спиной у него раздался новый взрыв смеха оставшихся