— Да, я вижу, — согласился Док. — Ты глянь, как у них все разметало. Их или протаранили, или взорвали. У одного из матросов ожоги.

Через пару минут спасенные оказались в сухих каютах, где Док со знанием дела принялся оказывать первую медицинскую помощь. Тем временем Пастух, призвав все знание языка, беседовал с пожилым владельцем судна в капитанской каюте.

— Кому я обязан спасением? — спросил спасенный.

— Любомир Бончев, — представился Пастух.

— Поляк?

— Болгарин, — почему-то с гордостью ответил Пастух.

— Ну, да это все равно, — решительно заявил судовладелец. — Вы капитан?

— Капитан на мостике.

— Значит, владелец?

— Владелец яхты, господин Христов, оказывает медицинскую помощь вашим матросам. Он врач по образованию. Я его помощник… телохранитель, — поправился Пастух.

— А… — разочарованно протянул собеседник. Было ясно, что беседовать с телохранителями он не привык. — Куда направляетесь?

— В Палермо.

— Отлично, — оживился спасенный. — Тогда налейте коньяку, а не то я схвачу насморк…

Вечер опустился над Москвой.

За окном было темно и поздно. Но в особнячке в центре города, который занимало Управление по планированию специальных мероприятий, жизнь продолжалась.

В кабинете директора Управления генерал Нифонтов и полковник Голубков, оставшись одни, обсуждали последние события и прикидывали, чем эти события могут для них обернуться.

А обсудить было что. Только-только закончилось очередное совещание, на котором перед Управлением были поставлены новые задачи. Черт его знает, как все сложится, но одно совершенно ясно: ситуация снова изменилась, только теперь в пользу Нифонтова и подведомственного ему Управления. Противостояние с Главным управлением охраны Президента, кажется, завершалось. Похоже, что независимость свою им удалось отстоять. Удастся ли также закрыть и «китайскую тему»?

— Теперь я понимаю, в чем было дело, — произнес задумчиво Нифонтов. — Значит, эти орлы узнали, что контрразведка тоже ведет нашего Крымова, только по наркотикам… Кстати, как ФСБ вышла на него?

— Теперь это не имеет значения, — сказал Голубков. — Может быть, сами накопали, а может быть, поделился с ними кто-то.

— Ну да, — согласился Нифонтов. — А когда был убит Крупица и возникли проблемы с Пастухом, они просто протолкнули где надо идею, что Управление не справляется и дело надо полностью отдать на откуп контрразведке.

— А не справляется Управление потому, — добавил Голубков, — что руководство давно пора менять и всех вместе переподчинять ГУО. Очень простой ход.

— Но эффективный.

— Да, потому что начальник нашей собственной службы безопасности действует в их интересах, и таким образом они могут влиять на ситуацию изнутри.

— Что же это получается, — возмутился Нифонтов, — агентурная работа с коллегами?

— Видимо, они не считали нас коллегами, — вздохнул Голубков. — Когда политические интриги важнее дела, какие могут быть коллеги? С нашими аналитическими возможностями такого накопать и наворотить можно!

— Боюсь, что это была не последняя попытка прибрать Управление к рукам. Или расформировать его.

— Или так. Но это не выгодно.

— Ладно. — Нифонтов словно отмахнулся от проблемы, но с явным облегчением, поскольку, по крайней мере на ближайшее время, она разрешилась. — Ты лучше вот что мне скажи, Константин Дмитрич. От ГУО мы отделались, полномочия наши остались при нас, так что и расхлебывать все это дерьмо тоже нам. Контрразведка не только решила похозяйничать. Сам знаешь. Взяв дело Крымова в свои руки меньше чем на неделю, они успели спланировать операцию его захвата и с треском провалиться, не только упустив Крымова, но и потеряв своих людей… — Я уверен, что Крымов постарался, дезинформируя их. Поэтому они и провалились. По большому счету, это не ФСБ, это Крымов спланировал операцию на таможне, а сам смылся на день раньше, и если бы не это ограбление Интрансбанка, они до сих пор не опомнились бы… — Это все, конечно, поучительно. Но нам теперь все это подметать за них.

— Должны.

Кажется, Голубков не очень беспокоился по этому поводу. А может быть, просто хорошо скрывал свои беспокойства. Во всяком случае, он неторопливо закурил.

— Ты говорил, что кое-какие соображения у тебя есть. Вот и скажи мне, Константин Дмитрич, что думаешь.

— Я думаю, — размеренно произнес Голубков, — что, когда возникла необходимость доставить в Москву информацию из Флоренции, я не ошибся в выборе курьера.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Нифонтов.

— Капитана Пастухова я имею в виду.

— А при чем тут твой Пастух?

— Я же говорил, что это единственная гарантия надежности в нашем деле… — Константин Дмитрич, не до шуток, ей-богу! Эта информация давно использована. Нам теперь думать надо о другом. И потом, хороша гарантия! На нем до сих пор висят убийства. Я, честно говоря, так и не знаю, что с ним делать… Кстати, ты знаешь, где он сейчас?

— Давай без эмоций, — спокойно сказал Голубков. — Я расскажу, какие у меня на этот счет соображения, но только тебе придется поверить мне на слово. Не во всем, разумеется… — Ну, давай. Не вижу причин для недоверия. Ты всегда был убедителен.

Голубков немного подумал, а потом затушил сигарету и разогнал дым.

— Когда я говорил, что Пастух — это наша гарантия, я имел в виду не только его честность и профессионализм. Я подразумевал, что в случае срыва, провала, каких-то форс-мажорных обстоятельств он доведет все до конца. Что бы ему ни мешало. Я, правда, не предполагал, что обстоятельства возникнут настолько серьезные, не предполагал, что Крымов поведет настолько успешную игру. Но в главном я не ошибся. Я не ошибся в психологии капитана Пастухова. Дело в том, что на него нельзя давить… Ну, примерно как на нашего президента, — усмехнулся Голубков. — А Крымов этого не знал. Он хотел раздавить Пастуха, он принимал его за мелкую пешку, с которой ничего не стоит справиться. Поэтому, когда на Пастуха повесили все эти убийства, когда Крымов попытался загнать его в угол, да еще взял его семью в заложники, он получил совершенно противоположный результат.

Пастух не сломался. Он начал действовать. Мы, правда, ему не верили… — Ты думаешь, он действует?

— Конечно! Я получил этому исчерпывающие подтверждения. Ведь он единственный из нас, кто с самого начала не купился на дезинформацию Крымова, на его игры. Он попытался убедить нас в этом, а когда захватили его семью, начал действовать сам. И, честно говоря, я помогал ему в этом чем мог. Некоторые его решения я не одобрял, но ведь я всегда был уверен в нем. Кстати, я ни секунды не сомневаюсь, что ограбление Интрансбанка — это его рук дело. Все логично. Через этот банк шли все крымовские расчеты… — Но ведь это больше на бандитизм похоже, — с сомнением произнес Нифонтов.

— Нет, это просто нестандартный подход, — возразил Голубков. — Обрати, между прочим, внимание: никто от этого бандитизма не пострадал. Просто исчезли деньги. Все сделано безупречно. И не забудь: мы успели проинформировать людей в Гонконге о том, что Крымов сдает их, и все это вместе не только заставило его выпасть из равновесия, но и отрезало ему все пути — теперь он не может ни вернуться, ни спокойно спать.

— Так вот зачем тебе это понадобилось! Почему сразу не предупредил?