ошибившись ни в тактике, ни в выборе «объекта». Дальнейшая жизнь подтверждала это много раз… Среди шумных компаний, где он частенько проводил свое свободное время, было немало симпатичных и обеспеченных полезными родителями девушек, а уж выбирать большого труда не составляло. Красивый и модный парень, Андрей запросто производил на девушек впечатление. Мог при случае блеснуть стиляжным жаргоном, непринужденно бросив какую-нибудь фразу, вроде: «Ну что, мать, похиляли на Брод?», или Цитатой из Рождественского с Вознесенским, мог задушевно спеть что-нибудь из Галича или часами рассказывать о Китае, причем всегда именно то, что больше всего интересовало собеседника.
Но с девушками Андрей Крымов, будущий ас сложных многоходовых операций, не спешил. Он уже сейчас прекрасно понимал то, чем будет потом всегда руководствоваться: результат приносит плоды только в том случае, если не имеет побочных осложнений и если случайные вмешательства сведены к минимуму. В данной ситуации это означало, что он не собирался ради подходящего тестя воевать всю жизнь с нелюбимой женой или разводиться с ней через полгода. Надо было найти такую девушку, с которой у них возникла бы взаимная и обязательно искренняя привязанность, без излишней страсти, но исключающая интриги и измены. В общем, и рыбку съесть и личную жизнь обеспечить. Задача практически неосуществимая. Кто пробовал — знает. Поэтому Андрей Крымов и не спешил. Тем более что с каждым годом эта задача становилась все важнее. Обеспечить свое будущее надо было самому, потому что другой поддержки у него не было, а с его специализацией официальное будущее высвечивалось не самым радужным. С начала шестидесятых советская китаистика переживала свои худшие времена — уже перестали звучать песни о нерушимом советско-китайском братстве навек и это самое братство уже сменилось холодным миром, начинающим переходить в открытую неприязнь. Андрея совсем не прельщала «карьера» фронтового переводчика. Тем более что Америка — главный враг Советской страны — была далеко (да и можно ли всерьез не любить родину рок-н-ролла?), а миллиардный Китай находился под боком и добрых чувств не вызывал. Так что предстоящий выпуск не особенно вдохновлял Андрея Крымова. Но жизнь неожиданно сама открыла перед ним его дальнейший путь. Помог случай.
Началось все с глупой выходки развеселившихся студентов. Как-то, отмечая свой день рождения в ресторане «Пекин» (а где же еще!) с небольшой компанией друзей и выпив несколько больше, чем следовало, он потащил всех гулять по Москве. Когда компания оказалась на Софийской набережной, около Британского посольства, неожиданно возникла идея проверить бдительность милиционера в алюминиевой будке. Андрей и один его приятель из театрального института нацепили темные очки, подняли воротники своих пальто и несколько раз обменялись портфелями у ограды посольства, воровато озираясь по сторонам. Вся остальная компания помирала со смеху в ближайшем подъезде.
Неизвестно, насколько бдительным оказался милиционер и было ли у него чувство юмора, а вот сотрудники организации, что находится на Лубянской площади, оперативность проявили. Спустя полчаса оба шутника сидели в ближайшем отделении милиции в разных кабинетах и беседовали с вежливыми, но настойчивыми товарищами в одинаковых серых костюмах.
Андрей Крымов впервые в жизни не на шутку испугался. Когда он сидел на привинченном к полу табурете в ярком свете настольной лампы, направленном так, чтобы нельзя было разглядеть лицо оперативника, служба в Казахстане казалась ему манной небесной, мечтой, которая, кажется, уже не сбудется. Но спокойный чекист даже не собирался давить на ошалевшего парня да выяснять, на какую разведку тот работает. Нет, для начала он полчаса молча 'курил, повергая Андрея этим молчанием в настоящий ужас, потом минут десять листал какую-то папку, которую ему неожиданно принес испуганный милиционер. Тоже молча. И только после этого нарушил свое убийственное молчание неожиданным вопросом:
— Ну что, Андрей Сергеевич, в шпионов поиграть захотелось? — Причем в вопросе не слышалось ни укора, ни угрозы.
Молодой Крымов удрученно кивнул.
— Такой уважаемый отец, готовит сыну место в республике, ждет, надеется… Что, в Казахстан ехать не хочется?
Андрей вздрогнул. Он еще ни с кем не делился своими мыслями и даже не собирался.
— Ладно, ладно, — успокоил его чекист, — я ж понимаю… В общем, учитывая любовь к шпионским играм, отличную учебу и уважаемых родителей, не желаешь ли ты, Андрей Сергеевич, продолжить работу в рядах передового отряда партии?..
Ну мог ли Андрей Крымов в сложившихся обстоятельствах отказаться? Конечно не мог, да и не хотел. Именно так, с глупой шутки, и началась настоящая карьера полковника Крымова.
А спустя полтора месяца удачно завершился и поиск невесты. Все вышло именно так, как Андрей хотел, его и самого это даже немного удивило. Он остановил свой выбор на тихой серьезной девушке по имени Вера. Не обладавшая яркой внешностью или темпераментом, она во время вечеринок в основном сидела в уголке, перебирая пластинки или листая иллюстрированные иностранные журналы, как будто веселящихся рядом ей было вполне достаточно, чтобы и самой чувствовать от вечеринки удовольствие. К Вере давно привыкли, и разбитные кавалеры не обращали на девушку особого внимания. И зря. Застенчивость и тихий нрав скрывали живой ум и мешали разглядеть ее очарование. При этом папа Веры занимал довольно интересную должность в финансовом отделе ЦК КПСС. Андрей понял, что не ошибся, и не без удовольствия и вдохновения завел с ней роман. Все чаще они тихо, по-английски, исчезали вдвоем с шумных вечеринок.
Решающий разговор с предложением руки и сердца состоялся только после встречи Андрея с отцом Веры. Папа оказался человеком серьезным, и Крымову даже показалось, что он не преминул воспользоваться той самой волшебной папкой, что однажды держал в руках чекист. Впрочем, Андрей пришелся родителям по нраву, не говоря уж о самой Вере, так что препятствий больше не было. Оставалось сообщить новость своему отцу в Караганду и пригласить его на свадьбу.
Свадьбу сыграли громко, в ресторане «Прага». Родители жениха и невесты остались явно довольны друг другом и немедленно нашли много общих номенклатурных тем для разговоров. Жизнь входила в русло.
Вскоре отшумели горячие дни на острове Даманский, и в воздухе запахло войной с Китаем. Но Крымова это уже не беспокоило, он уверенно шел по чекистской дороге. Когда был защищен диплом и сокурсники разъехались по странам и весям, Андрей Крымов, а теперь уже Андрей Сергеевич Крымов, исчез на два года в недрах таинственной «лесной школы» Первого Главного Управления КГБ СССР, в школе внешней разведки Страны Советов. Эти два года пролетели быстро и гладко. У Андрея Сергеевича получалось все, он был на хорошем счету. Но главное, он неожиданно почувствовал себя, что называется, в своей тарелке. Теперь он мало напоминал того обиженного московского мальчишку, которого судьба лишила возможности смотреть на военные парады с трибуны слева от Мавзолея. Теперь в нем не осталось этой детской обиды. Теперь в нем появилась четкость и уверенность.
Не только в себе, но и в своем будущем — теперь он знал, что сможет получить свое право на выбор.
Именно таким и появился в советском торгпредстве в Шанхае молодой сотрудник резидентуры Андрей Сергеевич Крымов. Ему уже не нужна была никакая школа. Ему оставалось только проверить себя на практике, физически ощутить свою состоятельность. И за четыре года работы в Шанхае он эту состоятельность полностью подтвердил.
Это были очень тяжелые четыре года, ибо пришлись они на самый сложный период взаимоотношений России с Китаем. Это закрепило в Крымове нелюбовь к восточному гиганту, но не помешало его успешной работе. Сотрудникам торгпредства приходилось работать практически в условиях осадного положения. Непрекращающиеся манифестации разгневанных китайских трудящихся, грозившие всякий раз превратиться в банальный погром, непрекращающаяся слежка за любыми передвижениями советских сотрудников — причем китайцы могли позволить себе выставить хоть по тысяче агентов на каждого сотрудника, в том числе и на уборщицу. Постоянные отключения электричества и воды, битье стекол и прокалывание автомобильных шин… Давление не прекращалось ни на день. Но самая большая психологическая проблема заключалась в том, что со своей европейской внешностью Крымов не мог просто смешаться с толпой, всегда оставаясь белой вороной, на которую устремлены тысячи глаз. И когда он наконец справился с этим ощущением, освободился, то понял, что это незаменимый опыт.
Ко всему этому прибавлялись обычные для любого советского коллектива «радости»: кто-то погружался в работу, кто-то плел интриги, кто-то тихо пил, а кто-то писал доносы на всех остальных. Андрей Сергеевич
