большую. Так что будете выкупать ее у меня. Заплатите золотом. — Я прикинул, что каждая книга тянула примерно на фунт. — По весу этих книг.

— Это не Тора, почтеннейший, это обычные молитвы, — попытался надуть меня раввин, принимая за необразованного варвара.

— Презренный, кого ты хочешь обмануть?! — возмутился я. — Я вырос при дворе ромейского императора и получил такое образование, какое тебе и не снилось! (Знал бы он, какое у меня в действительности образование!) Я не умею читать на вашем языка, но мне известно, что такое Тора. Поэтому заплатишь за книги втройне.

— Прости, почтеннейший и образованнейший из людей, я плохо говорю на греческом, неправильно выразил свою мысль, — сразу залебезил раввин и перешел к делу, то есть, к торгу.

Даже раввин — это в первую очередь торгаш. Бог для них — бизнес-партнер, а религия — ходовой товар. По крайней мере, не лукавят, как христиане. Сторговались на двойном весе при условии, что заплатят сразу по прибытии в Херсон.

В трюмах были восточные ткани, ковры, пряности, благовония, слоновые бивни, бронзовая, медная, стеклянная и фарфоровая посуда. Один только груз отбил бы все расходы на этот поход, удовлетворил чаяния его участников и заставил забыть о гибели шести человек и двух десятках раненых. А еще есть драгоценные камни, которые, на самом деле, были спрятаны в зашитых, потайных карманах в одежде мужчин и женщин, большое и новое судно, важные пленники и не менее драгоценная Тора. Вот уж подфартило! Спасибо Чингисхану! Теперь будет с чем убегать от него.

С попутным ветром мы пошли в сторону Херсона. Не смогу подсчитать, сколько раз я проходил вдоль крымских берегов, но все равно не перестаю восхищаться их красотой. Через несколько веков южный берег будет густо заселен, а пока один населенный пункт, чаще деревню, от другого отделяют несколько десятков километров. Рядом с каждой деревней располагается вилла ее владельца с каменной башней, напоминающей донжон. Вход в нее тоже по приставной лестнице сразу на второй этаж. Только внутри не живут постоянно, а прячутся в случае опасности.

На входе в Карантинную бухту нас встретил алан-таможенник. Видимо, издалека опознал мою ладью. Больше никто не носит на ладье косые паруса. Алан проплыл на своей четырехвесельной лодке вокруг трофейного нефа. Размер судна произвел на него впечатление. Есть люди, для которых самым важным показателем является количество. Чем больше, тем лучше. Впрочем, неф и вправду хорош. По словам бывших владельцев, судну шел второй год, оно хорошо вело себя в шторм, почти не текло, груза брало около двухсот двадцати тонн и при попутном ветре разгонялось узлов до пяти-шести.

— Опять продавать судно приплыл? — поднявшись на борт нефа, спросил таможенник после обмена приветствиями.

— Угадал, — произнес я.

— Сколько хочешь за него? — задал он вопрос.

Я назвал цену в два раза превышавшую ту, в какую обошелся бы новый двухмачтовый неф. Собирался уступить за полуторную. Чтобы повысить градус торга, добавил:

— Хозяева вроде бы хотят его выкупить, да и генуэзцы просили как раз такой, обещали заплатить щедро.

— Никаких генуэзцев! Ты друг аланам или нет?! — воскликнул таможенник.

Вторая фраза должна была обозначать, что в противном случае стану врагом.

— Друг, конечно, — заверил я, — но и прибыль упускать не хочется.

— Я не возьму пошлину за продажу, — поднял он цену еще на десять процентов. — Когда выгрузишь неф, выйдешь в море, и там оформим сделку.

— Вот за такой решительный подход к делам мне и нравятся аланы! — искренне произнес я. — Неф будет твой.

Мы обговорили детали, после чего таможенник разрешил нам бесплатно ошвартоваться к причалу. Ему не терпелось стать хозяином такого большого судна. Я сразу отпустил на берег одного из братьев-хазар и старого раввина, чтобы заняли у своих единоверцев деньги на выкуп, а матросам приказал перегружать на ладьи самые ценные и легкие товары: пряности, благовония, ткани, несколько ковров, фарфоровую посуду и немного стеклянной и бронзовой. Весь груз забрать не сможем, придется большую часть продать здесь.

Поглазеть на диковинный неф сбежался весь город или, как минимум, лучшая его часть. Они стояли на причале, восхищенно цокали языками и обсуждали, сколько груза сможет взять судно и какой доход принесет за рейс? Пришел и старый знакомый генуэзец. Он сразу поднялся на борт и спросил:

— Продаешь?

— Уже продал, — ответил я.

— За сколько? — поинтересовался он.

Я назвал цену.

Генуэзец гмыкнул то ли удивленно, то ли восхищенно, но обсуждать не стал. Взамен сообщил:

— Послание твое передали Жоффруа де Виллардуэну, князю Ахейскому. Оно не очень обрадовало князя.

— Люди не всегда понимают, что, потеряв, выигрывают, — сказал я. — Может, и ты выиграл, не купив это судно.

— В нем какой-то скрытый изъян? — спросил генуэзский купец.

— Вроде бы нет, — ответил я. — Но прежним хозяевам он принес несчастье. Понадеялись, что очень надежен, погрузили на него всё свое состояние — и потеряли его.

— Да уж, бывает такое, — согласился купец.

— Можешь часть груза купить, — предложил я. — Слоновую кость, ковры, восточную посуду стеклянную, медную и бронзовую.

— Давай посмотрим, — предложил он.

До большей части груза добраться пока нельзя было, но и то, что генуэзец увидел, впечатлило его.

— Я готов купить весь груз, — предложил он. — Дам хорошую цену.

Хорошей цена может быть только для одной стороны. Для второй она приемлемая. Я объяснил, что остальное мне надо самому.

Перегружали два дня. Ладьи заполнили до отказа. Гребцы на свои места будут пробираться через узкие лазы. Остальное забрал генуэзский купец. Он пригнал своих рабочих и два десятка телег. Я не жадничал, назначал за каждый вид товара приемлемую для меня цену, которая для генуэзца была очень хорошей. Расплатился он золотом.

— Даю тебе бесплатный совет, — сказал я, когда мы обмывали сделку крымским вином. — Поскорее увози весь груз и сам уезжай. Сюда идут татары. Они захватят весь полуостров.

Судя по серьезности, с какой отнесся к моему совету генуэзец, он уже что-то слышал о монголах. Несмотря на отсутствие телевидения и радио, важные новости в эту эпоху распространялись быстро.

— Со всеми можно договориться, — сказал он.

— После того, как тебя оберут до нитки, договариваться уже будет незачем, — поделился я жизненным опытом.

— Что ж, видимо, пора мне возвращаться домой, — смирился генуэзский купец.

Еще день мы простояли в ожидании, когда из столицы княжества Феодоро привезут выкуп за хазар и Тору. Судя по тому, как быстро они договорились с единоверцами о кредите, мы забрали не последнее у хазарских купцов.

Рано утром я вывел обе ладьи и неф из бухты. Алан-таможенник подплыл к нам на своей лодке в сопровождении рыбацкого баркаса, на котором были новый капитан нефа и десяток матросов. Таможенник заплатил за судно приемлемую для него цену и стал новым владельцем. Мы же подняли паруса и налегли на весла, направляясь к Днепро-Бугскому лиману.