время, пользуясь справочниками. Она сказала, что была в библиотеке одна, за исключением кого-то, кого она не смогла разглядеть и кто двигался в районе эркера в дальнем конце. Затем мисс Хилльярд вышла, чтобы пообедать в Холле, и оставила бумаги на столе в библиотеке. После обеда она пошла на реку, чтобы присутствовать на занятиях группы первокурсников по гребле. Когда она возвратилась в библиотеку после чая, чтобы возобновить работу, она обнаружила, что бумаги со стола исчезли. Сначала она предположила, что мисс Лидгейт вошла и, увидев их там, унесла с собой, чтобы сделать ещё несколько своих знаменитых исправлений. Она пошла в комнаты мисс Лидгейт, чтобы спросить о них, но мисс Лидгейт там не было. По словам мисс Хилльярд, она немного удивилась тому, что мисс Лидгейт взяла их, не оставив записки, но всерьёз не волновалась до тех пор, пока, вновь стоя у дверей мисс Лидгейт незадолго перед тем, как отправиться в Холл, она внезапно не вспомнила, что тьютор по английскому сказала перед обедом, что уезжает на несколько дней в город. Немедленно было начато расследование, но без какого-либо успеха, пока в понедельник утром сразу после службы в часовне недостающие корректуры не были найдены раскиданными по столу и полу профессорской. Пропажу обнаружила мисс Пайк, которая первой из донов вошла в комнату тем утром. Скаут, ответственная за уборку профессорской, была уверена, что ничего подобного до утренней службы там не было. Появление бумаг вызвало предположение, что они были брошены в комнату кем-то через окно, что достаточно легко сделать любому. Никто, однако, не видел ничего подозрительного, хотя был опрошен весь колледж, особенно опоздавшие в часовню и те, из чьих окон были видны окна профессорской.
Найденные корректуры были повсюду густо измазаны копировальными чернилами. Все исправления на полях рукописи были плотно закрашены чёрной краской, и на некоторых страницах корявыми печатными буквами были написаны непристойные эпитеты. Рукопись введения была сожжена, о чём торжественно гласила записка из печатных букв, наклеенных на первый лист корректур.
Именно такими новостями мисс Хилльярд должна была встретить мисс Лидгейт, когда последняя возвратилась в Колледж сразу же после завтрака в понедельник. Были приложены определённые усилия, чтобы узнать, когда именно корректуры были взяты из библиотеки. Человек в дальнем эркере был найден и оказался библиотекарем, мисс Берроус. Она, однако, сказала, что не видела мисс Хилльярд, которая пришла после неё и пошла обедать раньше неё. И при этом она не видела или, во всяком случае, не заметила корректур на столе. В субботу днём библиотекой пользовались не очень интенсивно, но студентка, которая вошла туда приблизительно в 3 часа, чтобы свериться с последним изданием латинского словаря Дукейнджа в эркере, где работала мисс Хилльярд, сказала, что она сняла том и положила его на стол, и она полагает, что, если бы корректуры там были, она бы их заметила. Этой студенткой была мисс Уотерс, второкурсница со специализацией по французскому языку и ученица мисс Шоу.
Небольшую неловкость в ситуацию внесла экономка, которая видела мисс Хилльярд, очевидно входящую в профессорскую, как раз перед службой в часовне в понедельник утром. Мисс Хилльярд объяснила, что успела только дойти до двери, поскольку полагала, что оставила там свою мантию, но вовремя вспомнила, что повесила её в раздевалке Квин-Элизабет-билдинг, и сразу же развернулась, не входя в профессорскую. Она сердито спросила, не подозревает ли её экономка в том, что она сама уничтожила корректуры. Мисс Стивенс сказала: «Конечно нет, но если мисс Хилльярд вошла, она, возможно, видела, были ли корректуры уже в комнате, и этим обеспечила бы
И это были действительно все имеющиеся физические улики, за исключением того, что из офиса секретаря и казначея колледжа, мисс Аллисон, исчезла большая бутылка копировальных чернил. У казначея не выдалось случая зайти в офис в течение субботнего дня или в воскресенье; она могла только сказать, что бутылка была на обычном месте в час дня в субботу. Она никогда не закрывает дверь своего офиса, поскольку там не хранится никаких денег, а все важные бумаги заперты в сейфе. Её помощница не живёт в колледже и не была там в течение выходных.
Ещё одной манифестацией, представляющей некоторую важность, было появление непристойных надписей на стенах коридоров и туалетов. Эти надписи, конечно же, были стёрты сразу же, как только были замечены, и теперь оказались недоступны. Естественно, пришлось сделать официальный доклад об утере и последующем уничтожении корректур мисс Лидгейт. Доктор Бэринг обратилась ко всему колледжу и спросила, может ли кто-нибудь представить какие-либо сведения. Никто не сообщил ничего, тогда директриса предупредила о недопустимости вынесения этого вопроса за стены колледжа и при этом намекнула, что любой, кто сообщит о происходящем в университетские газеты или в ежедневную прессу, может подвергнуться серьёзным дисциплинарным взысканиям. Осторожный опрос в других женских колледжах сделал довольно очевидным, что неприятности пока атаковали только колледж Шрусбери.
Поскольку до сих пор не удалось обнаружить никаких свидетельств, указывающих на то, что действия начались до предыдущего октября, подозрение естественно сосредоточилось на студентках первого курса. Именно в тот момент, когда доктор Бэринг подошла к этому вопросу, Харриет почувствовала себя обязанной высказаться.
— Я боюсь, доктор Бэринг, — сказала она, — что смогу исключить первокурсниц и фактически большинство нынешних студенток. — И она с некоторой неловкостью рассказала о двух экземплярах работы анонимного автора, которые она обнаружила на встрече выпускников.
— Спасибо, мисс Вейн, — сказала директриса, когда она закончила. — Я чрезвычайно сожалею, что с вами случилась такая неприятность. Но ваша информация, конечно, намного сужает область поиска. Если преступник — кто-то из тех, кто посетил встречу выпускников, это должна быть или одна из немногих теперешних студенток, которые тогда дожидались устного экзамена, или одна из скаутов, или непосредственно одна из нас.
— Да. Боюсь, что именно так.
Доны посмотрели друг на друга.
— Это, конечно же, — продолжала доктор Бэринг, — не может быть бывшая студентка, так как инциденты продолжились и в другое время, но это не может быть обитатель Оксфорда, живущий вне колледжа, поскольку мы знаем, что некоторые бумаги были подсунуты под двери в течение ночи, не говоря уже о надписях на стенах, которые, как выяснилось, появляются между, скажем, полуночью и следующим утром. Поэтому мы должны спросить себя, кто из сравнительно небольшого числа людей из этих трёх категорий, которые я упомянула, может быть ответственным за происходящее.
— Конечно, — сказала мисс Берроус, — это, скорее всего, будет одна из скаутов, чем одна из нас. Я не могу представить, что среди старших может найтись кто-нибудь, способный на такую гадость. Принимая во внимание, что люди того класса…
— Думаю, что это очень несправедливое наблюдение, — сказала мисс Бартон. — Я убеждена, что мы не должны позволять себе быть ослепленными какой-либо классовой предубеждённостью.
— Насколько я знаю, все скауты — женщины с превосходным характером, — сказала экономка, — и можете поверить, что я очень внимательно слежу за приёмом на работу. Уборщицы и другие, которые приходят подённо, естественно, исключаются из подозрений. Кроме того, вы помните, что большая часть скаутов спит в своём собственном крыле. Его внешняя дверь на ночь запирается, а у окон на первом этаже есть решётки. Кроме того, имеются железные ворота, которые отрезают чёрный ход от остальной части зданий колледжа. Единственная связь ночью возможна только через кладовую, которая также запирается. У главного скаута есть ключи, но Кэрри с нами уже пятнадцать лет и, по-видимому, заслуживает полного доверия.
— Я никогда не понимала, — едко сказала мисс Бартон, — почему несчастные слуги должны быть ночью заперты, как если бы они были опасными дикими животными, тогда как все другие могут свободно приходить и уходить. Однако похоже, что для них это вполне нормально.
— Причина, как вы прекрасно знаете, — ответила экономка, — состоит в том, что на входе для торговцев нет никакого швейцара и что для нежелательных людей не составит труда перелезть через внешние ворота. И я напомню вам, что все окна на первом этаже, которые открываются непосредственно на улицу или в кухонный дворик, имеют решётки, включая те, которые принадлежат преподавателям. Что касается запирания кладовой, я могу сказать, что это делается, чтобы воспрепятствовать студенткам совершать набеги на кладовую, что часто имело место во времена моей предшественницы, или, по крайней мере, мне так говорили. Предосторожности принимаются как против скаутов, так и против
